Хорошо
А счастье - оно всё ещё где-то рядом. Бывало вот так проснёшься в восемь утра (после того как легла в шесть) от звука очень, очень, очень громкой дудки, надрывно поющей в руках двухлетнего мальчика, который смотрит на тебя большими внимательными глазами. Так вот, проснёшься, откроешь один только глаз и скажешь: "Андрюша, ш-ш-ш!", и палец к губам приложишь. А он тут же перестаёт дудеть в дудку и понимающе начинает запускать железный волчок на полу. Вжик-вжик-вжик, уииии, вжик-вжик-вжик, уииии! И ты лежишь и думаешь - хорошо. Хорошо, что больше не дудка.
А потом, когда он видит, что ты запихиваешь в свой пузатый рюкзак пакет моркови, яблок и пару литровых бутылок воды, он говорит "Нана, дом!", а это значит, что я (Нана) должна остаться дома, не уезжать, потому что он (мальчик с большими глазами) будет скучать. И перед тем как отпустить тебя через дорогу к автобусу, он крепко-крепко обнимает тебя за шею и чудесно смеётся, когда ты его щекочешь. А потом долго долго машет тебе рукой.
Или когда ты стоишь на остановке и ждёшь своих девочек (которых так редко видишь и для встречи с которыми получилось найти всего коротких полдня), подставляя лицо ветру и улыбаясь солнцу, вокруг идут скучные понедельниковые люди и удивлённо смотрят на тебя, улыбающуюся. А у тебя чудесное настроение, и в сумочке лежит гематоген - четыре штуки, и жизнь прекрасна. И ты ни о чём совершенно не жалеешь.
И вот ты ждёшь сорок минут, и твоё прекрасное всё это время настроение вдруг падает на сорок первой минуте. Ты понимаешь, что так долго ждёшь здесь одна и устала. И хочется сесть, хочется попить воды и спрятать волосы от надоевшего ветра.
А потом начинают приходить те, кого ты ждала, по одной, и ты сразу понимаешь, что настроение уже снова хорошее. И вам есть о чём поговорить, даже если ваш заказ готовят целый час, и что они всегда найдут слова, которые именно сейчас нужны тебе для поддержки. И что время для тебя тоже найдут - даже если у них его совсем нет в понедельник. И на вокзал проводят в трясущемся раздолбанном пазике. А ты будешь смотреть на них и думать - хорошо. Хорошо, что встретились.
Или вот ещё - садишься в поезд, который повезёт тебя из зелёного апреля обратно в серый, а вагон пустой. И ты думаешь - ну сейчас придут ещё люди, наверное. Займут полки, разложат на столе жаренную курицу, накурят в тамбуре. А потом оказывается, что кроме тех двух мальчиков и двух девочек во втором купе, в этом вагоне больше не будет пассажиров. И вот ты едешь в середине вагона, своего седьмого вагона на своем двадцать первом месте, а вокруг пусто, просторно и красиво. Полки для багажа открыты, столики подняты, квадраты солнечного света покрыты нетронутым слоем пыли.
И вся эта красота обретается в первозданном и бесконечном холоде. В сломанное окно-аварийный выход дует ветер, батареи ледяные, горячий чай пахнет хлоркой. И ты надеваешь куртку, греешь руки о высокий гранёный стакан, ложишься спать под тремя одеялами. А потом просыпаешься в десять утра и понимаешь - батарея потеплела, солнце греет ноги сквозь стекло и одеяла, а дырявое окно заботливо завешено одеялом - ночью приходили проводницы. А ты выспалась до ломоты в левом отлёжанном ухе.
И думаешь - хорошо. Хорошо, что наконец выспалась.
А потом, когда он видит, что ты запихиваешь в свой пузатый рюкзак пакет моркови, яблок и пару литровых бутылок воды, он говорит "Нана, дом!", а это значит, что я (Нана) должна остаться дома, не уезжать, потому что он (мальчик с большими глазами) будет скучать. И перед тем как отпустить тебя через дорогу к автобусу, он крепко-крепко обнимает тебя за шею и чудесно смеётся, когда ты его щекочешь. А потом долго долго машет тебе рукой.
Или когда ты стоишь на остановке и ждёшь своих девочек (которых так редко видишь и для встречи с которыми получилось найти всего коротких полдня), подставляя лицо ветру и улыбаясь солнцу, вокруг идут скучные понедельниковые люди и удивлённо смотрят на тебя, улыбающуюся. А у тебя чудесное настроение, и в сумочке лежит гематоген - четыре штуки, и жизнь прекрасна. И ты ни о чём совершенно не жалеешь.
И вот ты ждёшь сорок минут, и твоё прекрасное всё это время настроение вдруг падает на сорок первой минуте. Ты понимаешь, что так долго ждёшь здесь одна и устала. И хочется сесть, хочется попить воды и спрятать волосы от надоевшего ветра.
А потом начинают приходить те, кого ты ждала, по одной, и ты сразу понимаешь, что настроение уже снова хорошее. И вам есть о чём поговорить, даже если ваш заказ готовят целый час, и что они всегда найдут слова, которые именно сейчас нужны тебе для поддержки. И что время для тебя тоже найдут - даже если у них его совсем нет в понедельник. И на вокзал проводят в трясущемся раздолбанном пазике. А ты будешь смотреть на них и думать - хорошо. Хорошо, что встретились.
Или вот ещё - садишься в поезд, который повезёт тебя из зелёного апреля обратно в серый, а вагон пустой. И ты думаешь - ну сейчас придут ещё люди, наверное. Займут полки, разложат на столе жаренную курицу, накурят в тамбуре. А потом оказывается, что кроме тех двух мальчиков и двух девочек во втором купе, в этом вагоне больше не будет пассажиров. И вот ты едешь в середине вагона, своего седьмого вагона на своем двадцать первом месте, а вокруг пусто, просторно и красиво. Полки для багажа открыты, столики подняты, квадраты солнечного света покрыты нетронутым слоем пыли.
И вся эта красота обретается в первозданном и бесконечном холоде. В сломанное окно-аварийный выход дует ветер, батареи ледяные, горячий чай пахнет хлоркой. И ты надеваешь куртку, греешь руки о высокий гранёный стакан, ложишься спать под тремя одеялами. А потом просыпаешься в десять утра и понимаешь - батарея потеплела, солнце греет ноги сквозь стекло и одеяла, а дырявое окно заботливо завешено одеялом - ночью приходили проводницы. А ты выспалась до ломоты в левом отлёжанном ухе.
И думаешь - хорошо. Хорошо, что наконец выспалась.