Утром следующего дня принял на дорожку вина, попрощался с Машей, выпустил Линду, оделся и пошёл спускаться в подземку на Лиговском, чтобы встретить там Ксению Беннет и поехать с ней на Крестовский остров. У меня жутко болели ноги от постоянной ходьбы, но это того стоило. Крестовский - это комфорт, семейный отдых, аттракционы, это чудо покоя, время от времени прерываемого адреналином, когда люди на огромной скорости и на большой высоте едут башкой вниз на американских горках, в шейкере и прочих экстремальных выстройках.
Гуляя по парку, мы вышли на берег Финского залива, где ветер дул в лицо божественным ощущением вечного кайфа. Я не хотел, чтобы это кончалось. Москва, я даже не вспоминал о тебе, пока стоял здесь, заворожённый чудом. Кстати, перед отъездом я думал, что напишу тебе письмо. Письмо-признание. Мне казалось, что в итоге я полюблю тебя. Но приехав сюда, и стоя здесь, на берегу Финского, я об этом перестал думать. Питер всё расставил по местам. Никаких куртуазных писем. Никакой любви. Кроме той, что даёт мне право называть тебя моим другом. Всё, что было между нами, - внутри меня и канет в лету спустя много лет после смерти моего тела. Когда ты приедешь в Питер, обязательно сходи на Крестовский. Мне жаль, что мы не сделали это вместе. Будь счастлива и береги себя.
Юля Началась писала о своих похождениях и приглашала к себе пить. В это время мы зашли в мини-зоопарк имени Чебурашки. Глядя на слово «зоопарк» и одновременно набирая смс Юле, произношу громко неожиданно для себя слово «содомия» вместо слова «зоопарк». Получилось: Содомия имени Чебурашки. Грёбанная мгла ада. Везде меня преследует содомия. Это охуенное слово. Содомируйте и запоминайте. Это музыка. Это эрекция. Вечный оргазм, эякуляция в плоть земли. Хочется петь.
К нам навстречу идёт Олежка. До безумия рад его видеть. Олежка весел и отпускает различные колкие байки, содомирует, короче, устно. Это Питер, детка. И дооождь. Олега видеть я рад. Все вы, сплетники, лицемеры, завистники и прочие недолюбливающие или любящие, но по дурноте своей позволяющие себе сваливать своё дерьмо на человека, который дарит вам музыку, эпатажно и пусть самовлюблённо, - идите нахуй. Всем вам до Олега далеко. Олег, возьми то, что тебе нужно. Я верю в тебя. Сейчас ты стоишь здесь, на Крестовском, в своей смешной розовой футболке, и улыбаешься стёбной улыбкой, а я до охуения рад тебя видеть.
И вот мы едем в парк 300-летия, а там - всё тот же Финский. Засранный мусором берег портит картину, но впереди - необъятный залив, могущественный как император Нептун. Здесь вдохновение и ответы на вопросы. Здесь торжество и оргазм. Здесь дышать легче. Воздух. Кайф. Освобождение.
Уходим от берега, строим из себя геев на камеру, ради интереса клеем девочек в коротких шортах, которые ржут и кидаются отговорками, ссылаясь на молодых людей. Похер. Поднимаемся во Фрайдис. Пьём с Ксенией за Испанию, обсуждаем всякую непотребщину. Впереди - вечер.
Ксения покидает нас на Невском, а мы с Олегом встречаем в Кофешопе девушку Лену и её подругу Ксюшу. Они похожи на Земфиру и Сурганову, взрослые и модные. Бродим по Фонтанке, Обводному. Тут стоит церковь без куполов. Права на неё забрал у Бога дьявол. Устрашающий крест над кроваво-грязным зданием из кирпича. Упавшие в небытие с плахи купола, которых нет. Пустая шея обезглавленной церкви. Давит. Идём дальше. Очередные фотосеты. Снова набережная Фонтанки. Оставляем девушек в ресторане и уезжаем на Улицу Дыбенко. Этот район по статусу своему - колыбель наркоты в Питере. Гетто на юго-востоке Питера. Серые провинциальные окраинные дома. Напоминает московское Аннино. Люди здесь совершенно не такие, как в центральных районах. Провинция до мозга костей. Чувствую себя неуютно. Квартира Олега зелёная как лес. Играет Радиохэд. Болят ноги. Охренительный день.
Возвращаюсь с утреннего Дыбенко к себе на Обводный. Ухожу на Невский в магазин Зингер пить кофе. Я не видел книжных магазинов круче, чем Зингер. Там есть первые три книги из цикла романов «В поисках утраченного времени» Марселя Пруста. Глаза разбегаются. Пью кофе и смотрю на оживлённый Невский. Тут и величественный Казанский собор. Выхожу к нему и по набережной Грибоедова иду на Сенную площадь. Хотел заглянуть в Столярный переулок, но в следующий раз. А сейчас - Ксения и Олег. Питерские частицы моей души. Ходим по Апрашке, после чего двигаемся к Исакию. Где-то на набережной на дороге валяется труп кошки, которой какой-то пидорас переехал горло. Этот ёбаный сукин сын проебал глаза в своей тачке, сука, как можно было не заметить кошку и лишить её жизни! Бедное бездыханное мохнатое тело в луже крови - иная сторона медали сумасшедшего города, сумасшедшей страны. Больше ни слова об этом. Проходим мимо гей-баров. По курсу - Карлз Джуниор и жратва. Заходим в подъезд на Спасском переулке к Ане Литоминой, Олег берёт гитару и начинает играть:
Всегда быть pядом не могут люди Всегда быть вместе не могут люди Hельзя любви земной любви пылать без конца Скажи зачем же тогда мы любим Скажи зачем мы дpуг дpуга любим Считая дни, сжигая сеpдца
Любви все вpемя мы ждем как чуда Одной единственной ждем как чуда Хотя должна она должна сгоpеть без следа Скажи узнать мы смогли откуда Узнать пpи встpече смогли откуда Что ты моя, а я твоя любовь и судьба
Скажи а сколько пpишлось скитаться Сpеди туманных миpов скитаться Затем чтоб мы с тобою мы дpуг дpуга нашли А вдpуг пpикажет судьба pасстаться Опять пpикажет судьба pасстаться Пpи свете звезд на кpай земли
Hе счесть pазлук во вселенной этой Hе счесть путей во вселенной этой А вновь найти любовь найти всегда нелегко Но все-ж тебя я ищу по свету, Опять тебя я ищу по свету, Ищу тебя сpеди чужих пpостpанств и веков
Всегда быть pядом не могут люди Всегда быть вместе не могут люди Hельзя любви земной любви пылать без конца Скажи, зачем же тогда мы любим? Скажи ,зачем мы дpуг дpуга любим, Считая дни, сжигая сеpдца?
Любви все вpемя мы ждем как чуда Одной единственной ждем как чуда Хотя должна она должна сгоpеть без следа Скажи,мы сможем узнать откуда, Опять мы сможем узнать откуда Что ты моя а я твоя любовь и судьба
Отныне эта песня у меня ассоциируется с этим трипом, с Олегом и Ксенией, людьми, которые мне дали понять, что в этом городе я никогда не буду один. Мне хочется их не отпускать.
Подъездный рок-н-ролл, кухонные посиделки, песни под гитару, улыбки и кайф. Идеальная гармония. Питер весь состоит из этого. Неприкаянные и отчаянно ищущие. Вечно одинокие любящие. Миллион терзаний. Просветление. Разведённые мосты. Вода. Сплошная вода.
На Невском встречаем Лену и Ксюшу. Забираю у Юли билет. Провожаем Лену на поезд. Расставания на перроне, и фото на память.
Сидим с Олегом у меня на Обводном и ждём Ксению. С минуты на минуту она появится с ноутом, перекачать фотографии. Я пью вино и жарю яичницу. Олег задумчиво смотрит в никуда. Приезжает Ксения. Последний час вместе в этом городе. Атмосфера расставания. Мать вашу, не хочу уезжать. Прощаемся на разваливающейся лестнице подъезда. С грустью смотрю, как они спускаются, чтобы уехать к себе на Дыбенко. Как горька минута расставания! Как упоительно ждёшь новой встречи! Я приеду к вам, ребята. Ждите. Мы обязательно скоро увидимся. Я буду скучать по вам. Берегите себя.
За два часа до моего отъезда на квартире собирается народ. Приезжает Тома, Тимур, Линда и ещё двое агрессивно настроенных парней, притащивших водку. Пью с Томой и Тимуром портвейн с колой - самое что ни на есть питерское развлечение. Изрядно набравшись, собираюсь в последний момент, и мы выходим на улицу. Разминувшись по дороге, приезжаем на вокзал по отдельности. Моя сумка по пьяни оказалась у Линды, и я рискую уехать без неё. В последнюю секунду Тома забрасывает её в начало поезда. Неожиданный отсодомированный пиздец. Всё обошлось, и я уезжаю в Москву с Юлей и Полиной. Уезжаю для того, чтобы вернуться. До встречи, Санкт-Петербург. До встречи, родной.
Я не могу однозначно выбрать один город из двух. В моём положении жить на два города - единственный выход из ситуации. У меня дом и там, и там. Но смог бы я жить в Питере? Ответа на вопрос я так и не нашёл до конца. Здесь трудно удержаться на плаву. Этот город затягивает и пронзительно кричит в тебе. Душа стремится сюда, и, прилетев сюда, сперва успокаивается, рвёт улыбкой лицо, а потом начинает потихоньку маскироваться, ибо стоит голая, в нижнем белье, и смятение подступает к горлу. Тут неспокойное спокойствие. Размеренность - лишь оболочка. Тут можно сойти с ума. Маргинальная красота города целует глаза; северный ветер рек и каналов, которые повсюду, треплет волосы, но каждый вечер хочется пить. Слишком красиво, чтобы выжить. Двор-колодец символизирует этот город тем, что он как человек в футляре. Здесь спиваются, старчиваются, сливаются, проваливаются. Это город, в котором глаза не закрываются ни минуты. Здесь сложно работать, поэтому легко опуститься на дно. Но это дно ужасающе притягательно. Это город-одиночка. Спокоен как удав, но агрессивнее, чем лев на охоте. Здесь надо быть бдительным. Нужно иметь крепкие нервы. И волю. Воля и представление. Шопенгауэр был прав. Истинное лицо Питера - Петербург Достоевского. Сенная площадь. Лиговский проспект. Дворцовая площадь, Марсово поле, Ростральные колонны, Нева - это дорогие платья Петербурга, которые он одевает на светские вечеринки. А что самое притягательное, и от этого страшное, - платья Петербурга ему к лицу. Маргинальная красота, особая точка земли, неподелённая ангелом и бесом. Будьте сильными.
Москва - она другая. Она прямолинейна. Она лицемерна. Она непреклонна. Она по своему красива, но слаба - она беззащитна перед натиском тех, кто приехал сюда забирать и завоёвывать. Здесь карьерный рост и проекты. Сердце заложено в Мавзолей, а душа обретает себя на Кропоткинской, на мосту, на Берсеневской набережной.
Я не смогу покинуть Москву. И не смогу покинуть Питер. У меня отныне есть два дома. И в этом я совершенно уверен.
Утром следующего дня принял на дорожку вина, попрощался с Машей, выпустил Линду, оделся и пошёл спускаться в подземку на Лиговском, чтобы встретить там Ксению Беннет и поехать с ней на Крестовский остров. У меня жутко болели ноги от постоянной ходьбы, но это того стоило. Крестовский - это комфорт, семейный отдых, аттракционы, это чудо покоя, время от времени прерываемого адреналином, когда люди на огромной скорости и на большой высоте едут башкой вниз на американских горках, в шейкере и прочих экстремальных выстройках.
Гуляя по парку, мы вышли на берег Финского залива, где ветер дул в лицо божественным ощущением вечного кайфа. Я не хотел, чтобы это кончалось. Москва, я даже не вспоминал о тебе, пока стоял здесь, заворожённый чудом. Кстати, перед отъездом я думал, что напишу тебе письмо. Письмо-признание. Мне казалось, что в итоге я полюблю тебя. Но приехав сюда, и стоя здесь, на берегу Финского, я об этом перестал думать. Питер всё расставил по местам. Никаких куртуазных писем. Никакой любви. Кроме той, что даёт мне право называть тебя моим другом. Всё, что было между нами, - внутри меня и канет в лету спустя много лет после смерти моего тела. Когда ты приедешь в Питер, обязательно сходи на Крестовский. Мне жаль, что мы не сделали это вместе. Будь счастлива и береги себя.
Юля Началась писала о своих похождениях и приглашала к себе пить. В это время мы зашли в мини-зоопарк имени Чебурашки. Глядя на слово «зоопарк» и одновременно набирая смс Юле, произношу громко неожиданно для себя слово «содомия» вместо слова «зоопарк». Получилось: Содомия имени Чебурашки. Грёбанная мгла ада. Везде меня преследует содомия. Это охуенное слово. Содомируйте и запоминайте. Это музыка. Это эрекция. Вечный оргазм, эякуляция в плоть земли. Хочется петь.
К нам навстречу идёт Олежка. До безумия рад его видеть. Олежка весел и отпускает различные колкие байки, содомирует, короче, устно. Это Питер, детка. И дооождь. Олега видеть я рад. Все вы, сплетники, лицемеры, завистники и прочие недолюбливающие или любящие, но по дурноте своей позволяющие себе сваливать своё дерьмо на человека, который дарит вам музыку, эпатажно и пусть самовлюблённо, - идите нахуй. Всем вам до Олега далеко. Олег, возьми то, что тебе нужно. Я верю в тебя. Сейчас ты стоишь здесь, на Крестовском, в своей смешной розовой футболке, и улыбаешься стёбной улыбкой, а я до охуения рад тебя видеть.
И вот мы едем в парк 300-летия, а там - всё тот же Финский. Засранный мусором берег портит картину, но впереди - необъятный залив, могущественный как император Нептун. Здесь вдохновение и ответы на вопросы. Здесь торжество и оргазм. Здесь дышать легче. Воздух. Кайф. Освобождение.
Уходим от берега, строим из себя геев на камеру, ради интереса клеем девочек в коротких шортах, которые ржут и кидаются отговорками, ссылаясь на молодых людей. Похер. Поднимаемся во Фрайдис. Пьём с Ксенией за Испанию, обсуждаем всякую непотребщину. Впереди - вечер.
Ксения покидает нас на Невском, а мы с Олегом встречаем в Кофешопе девушку Лену и её подругу Ксюшу. Они похожи на Земфиру и Сурганову, взрослые и модные. Бродим по Фонтанке, Обводному. Тут стоит церковь без куполов. Права на неё забрал у Бога дьявол. Устрашающий крест над кроваво-грязным зданием из кирпича. Упавшие в небытие с плахи купола, которых нет. Пустая шея обезглавленной церкви. Давит. Идём дальше. Очередные фотосеты. Снова набережная Фонтанки. Оставляем девушек в ресторане и уезжаем на Улицу Дыбенко. Этот район по статусу своему - колыбель наркоты в Питере. Гетто на юго-востоке Питера. Серые провинциальные окраинные дома. Напоминает московское Аннино. Люди здесь совершенно не такие, как в центральных районах. Провинция до мозга костей. Чувствую себя неуютно. Квартира Олега зелёная как лес. Играет Радиохэд. Болят ноги. Охренительный день.
Reply
Возвращаюсь с утреннего Дыбенко к себе на Обводный. Ухожу на Невский в магазин Зингер пить кофе. Я не видел книжных магазинов круче, чем Зингер. Там есть первые три книги из цикла романов «В поисках утраченного времени» Марселя Пруста. Глаза разбегаются. Пью кофе и смотрю на оживлённый Невский. Тут и величественный Казанский собор. Выхожу к нему и по набережной Грибоедова иду на Сенную площадь. Хотел заглянуть в Столярный переулок, но в следующий раз. А сейчас - Ксения и Олег. Питерские частицы моей души. Ходим по Апрашке, после чего двигаемся к Исакию. Где-то на набережной на дороге валяется труп кошки, которой какой-то пидорас переехал горло. Этот ёбаный сукин сын проебал глаза в своей тачке, сука, как можно было не заметить кошку и лишить её жизни! Бедное бездыханное мохнатое тело в луже крови - иная сторона медали сумасшедшего города, сумасшедшей страны. Больше ни слова об этом. Проходим мимо гей-баров. По курсу - Карлз Джуниор и жратва. Заходим в подъезд на Спасском переулке к Ане Литоминой, Олег берёт гитару и начинает играть:
Всегда быть pядом не могут люди
Всегда быть вместе не могут люди
Hельзя любви земной любви пылать без конца
Скажи зачем же тогда мы любим
Скажи зачем мы дpуг дpуга любим
Считая дни, сжигая сеpдца
Любви все вpемя мы ждем как чуда
Одной единственной ждем как чуда
Хотя должна она должна сгоpеть без следа
Скажи узнать мы смогли откуда
Узнать пpи встpече смогли откуда
Что ты моя, а я твоя любовь и судьба
Скажи а сколько пpишлось скитаться
Сpеди туманных миpов скитаться
Затем чтоб мы с тобою мы дpуг дpуга нашли
А вдpуг пpикажет судьба pасстаться
Опять пpикажет судьба pасстаться
Пpи свете звезд на кpай земли
Hе счесть pазлук во вселенной этой
Hе счесть путей во вселенной этой
А вновь найти любовь найти всегда нелегко
Но все-ж тебя я ищу по свету,
Опять тебя я ищу по свету,
Ищу тебя сpеди чужих пpостpанств и веков
Всегда быть pядом не могут люди
Всегда быть вместе не могут люди
Hельзя любви земной любви пылать без конца
Скажи, зачем же тогда мы любим?
Скажи ,зачем мы дpуг дpуга любим,
Считая дни, сжигая сеpдца?
Любви все вpемя мы ждем как чуда
Одной единственной ждем как чуда
Хотя должна она должна сгоpеть без следа
Скажи,мы сможем узнать откуда,
Опять мы сможем узнать откуда
Что ты моя а я твоя любовь и судьба
Отныне эта песня у меня ассоциируется с этим трипом, с Олегом и Ксенией, людьми, которые мне дали понять, что в этом городе я никогда не буду один. Мне хочется их не отпускать.
Подъездный рок-н-ролл, кухонные посиделки, песни под гитару, улыбки и кайф. Идеальная гармония. Питер весь состоит из этого. Неприкаянные и отчаянно ищущие. Вечно одинокие любящие. Миллион терзаний. Просветление. Разведённые мосты. Вода. Сплошная вода.
На Невском встречаем Лену и Ксюшу. Забираю у Юли билет. Провожаем Лену на поезд. Расставания на перроне, и фото на память.
Сидим с Олегом у меня на Обводном и ждём Ксению. С минуты на минуту она появится с ноутом, перекачать фотографии. Я пью вино и жарю яичницу. Олег задумчиво смотрит в никуда. Приезжает Ксения. Последний час вместе в этом городе. Атмосфера расставания. Мать вашу, не хочу уезжать. Прощаемся на разваливающейся лестнице подъезда. С грустью смотрю, как они спускаются, чтобы уехать к себе на Дыбенко. Как горька минута расставания! Как упоительно ждёшь новой встречи! Я приеду к вам, ребята. Ждите. Мы обязательно скоро увидимся. Я буду скучать по вам. Берегите себя.
За два часа до моего отъезда на квартире собирается народ. Приезжает Тома, Тимур, Линда и ещё двое агрессивно настроенных парней, притащивших водку. Пью с Томой и Тимуром портвейн с колой - самое что ни на есть питерское развлечение. Изрядно набравшись, собираюсь в последний момент, и мы выходим на улицу. Разминувшись по дороге, приезжаем на вокзал по отдельности. Моя сумка по пьяни оказалась у Линды, и я рискую уехать без неё. В последнюю секунду Тома забрасывает её в начало поезда. Неожиданный отсодомированный пиздец. Всё обошлось, и я уезжаю в Москву с Юлей и Полиной. Уезжаю для того, чтобы вернуться. До встречи, Санкт-Петербург. До встречи, родной.
Reply
Я не могу однозначно выбрать один город из двух. В моём положении жить на два города - единственный выход из ситуации. У меня дом и там, и там. Но смог бы я жить в Питере? Ответа на вопрос я так и не нашёл до конца. Здесь трудно удержаться на плаву. Этот город затягивает и пронзительно кричит в тебе. Душа стремится сюда, и, прилетев сюда, сперва успокаивается, рвёт улыбкой лицо, а потом начинает потихоньку маскироваться, ибо стоит голая, в нижнем белье, и смятение подступает к горлу. Тут неспокойное спокойствие. Размеренность - лишь оболочка. Тут можно сойти с ума. Маргинальная красота города целует глаза; северный ветер рек и каналов, которые повсюду, треплет волосы, но каждый вечер хочется пить. Слишком красиво, чтобы выжить. Двор-колодец символизирует этот город тем, что он как человек в футляре. Здесь спиваются, старчиваются, сливаются, проваливаются. Это город, в котором глаза не закрываются ни минуты. Здесь сложно работать, поэтому легко опуститься на дно. Но это дно ужасающе притягательно. Это город-одиночка. Спокоен как удав, но агрессивнее, чем лев на охоте. Здесь надо быть бдительным. Нужно иметь крепкие нервы. И волю. Воля и представление. Шопенгауэр был прав. Истинное лицо Питера - Петербург Достоевского. Сенная площадь. Лиговский проспект. Дворцовая площадь, Марсово поле, Ростральные колонны, Нева - это дорогие платья Петербурга, которые он одевает на светские вечеринки. А что самое притягательное, и от этого страшное, - платья Петербурга ему к лицу. Маргинальная красота, особая точка земли, неподелённая ангелом и бесом. Будьте сильными.
Москва - она другая. Она прямолинейна. Она лицемерна. Она непреклонна. Она по своему красива, но слаба - она беззащитна перед натиском тех, кто приехал сюда забирать и завоёвывать. Здесь карьерный рост и проекты. Сердце заложено в Мавзолей, а душа обретает себя на Кропоткинской, на мосту, на Берсеневской набережной.
Я не смогу покинуть Москву. И не смогу покинуть Питер. У меня отныне есть два дома. И в этом я совершенно уверен.
До встречи, Петроград.
Reply
Вот видишь, и правильно, что я не поехала.
Был бы совсем другой Петербург.
)
А башенка с цифрами жива?
)
Отлично
)
Reply
Ты тоже так же безнадежного влюблен в этот город.
Нужно как-нибудь скооперироватся что ли.
Reply
Reply
Leave a comment