Будапешт, день первый
27 декабря 1989 года из самолета авиакомпании Аэрофлот, прилетевшего из Москвы, вышел 15-летний мальчик (юноша? Молодой человек? Пусть будет мальчик), его сестра, родители и бабушка с дедушкой. Впервые мальчик покидал пределы СССР, чтобы никогда больше в эту страну не вернуться. Прямого авиа- и какого-либо еще сообщения между старой и новой родинами мальчика еще не было, самолет, который должен был увести его в Израиль, прилетал только на следующий день, поэтому, благодаря большой политике маленькой ближневосточной страны, мальчику и его семье довелось познакомиться со столицей Венгрии, только начинавшей просыпаться, как от дурного сна, от 40 без малого лет социализма.
Мальчика и его семью посадили в Икарус, и повезли через весь город в какой-то пригородний пансионат. Вечерело. В память мальчика навсегда врезалось темно-синее небо, черные воды Дуная, и отражающиеся в них сияющие желтые окна величественных дворцов времен величия империи. Первое несоветское впечатление, отложенное на длительное хранение.
Вторым впечатлением оказалась бутылка приторного сиропа с надписями исключительно на венгерском, принятая за апельсиновый сок в магазине недалеко от пансионата, и долго еще украшавшая холодильник в съемной реховотской квартире.
Мальчиком был, разумеется, я. За прошедшие с того дня 25 лет я немало где побывал, но случая вернуться в Будапешт не представлялось. Поэтому когда нам на работе предложили на выбор три восточноевропейских столицы, в одной из которых нам предстояло плотнее сплочаться с коллегами, Прагу (сколько можно), Варшава (торжество безликой сталинской архитектуры) и Будапешт, мой голос ушел сразу и без раздумий в пользу города на Дунае.
Поначалу возникла была препона - не с кем было оставить детей, чтобы полететь вдвоем с Т., но моя мама вызвала огонь на себя, и вот в 4 часа ночи (язык не поворачивается назвать это утром) мы уже едем в аэропорт. Чемодан один на двоих, берем его с собой в кабину, так что процедура облегченная, и вот мы сидим в кафе возле фонтана, еще недавно бывшее отделением Аркафе, а теперь какой-то другой франчизы, что, впрочем, не отразилось ни на качестве еды (стандартное минус) ни на ценах (астрономические). Внезапно появляется моя начальница, размахивая пакетами с сухпайком, от которых она с радостью избавляется в нашу пользу.
На заходе в самолет вышла заминка. Дело в том, что Т. считает делом чести зайти в самолет последней. День считается совсем уж удавшимся, если Т. слышит свое имя по громкой связи аэропорта. Так и сейчас. Однако оказалось, что чемодан наш, хоть и положенных размеров, из-за статыщьпятисот свитеров, уложенных Т., страдает от проблемы Винни-Пуха: не влезает на полку, и срочно должен похудеть. Пришлось его открывать и перекладывать вещи в пакет, любезно предоставленный авиакомпанией Up, под пытливыми взорами пассажиров, и нетерпеливыми - персонала.
Но и это проходит, и вот мы уже в воздухе, а проснувшись от дремы, я неожиданно обнаруживаю, что мы уже над Босфором. Под нами величественно проходят бухта Золотой Рог, одноименный мост, и взлетно-посадочная самого любимого мною аэропорта мира - аэропорта имени Ататюрка.
Следующий раз открываю глаза, когда мы уже идем на снижение сквозь множественные слои ватных облаков, отрывая от рулона слои ваты один за другим. Очередной слой - и из-за внезапно потерявших материальность облаков показываются деревенские домики и окружающие их леса. С мягкой посадкой, компания Up рада видеть вас, и надеется на скорое повторение встречи. Из чрева самолета выгружается сначала почта, потом - какие-то таинственные ящики с надписью herbs (уже потом я узнал, что перцы для приготовления паприки венгры привозят все больше из Израиля - возможно, это они и были), а там и наша очередь.
После недолгого ожидания в аэропорту, встречаемся с нашей экскурсоводшей, являющейся частью нашего будапештского пакетного тура. Обладая типичным израильским напором, экскурсоводша наша, назовем ее, скажем, Тами, компенсировала неполноту и ошибочность знаний апломбом и заливистым смехом (не было ни разу, чтобы рассказанная ею шутка не рассмешила хотя бы одного человека - а именно ее же саму). Для начала, как только мы уселись в автобус, она свела воедино времена и пространства, назначив венгерское восстание в 1953 год, а горы Урала - в Турцию, но вот нарушения чинопочитания я ей уже простить не смог, и когда она назвала адмирала Хорти генералом - поправил ее.
Забегая вперед, расскажу о том, как в какой-то момент мы с ней оказались перед синагогой на улице Дохань. “Знаете ли вы, какой тут исповедуют иудаизм?” - заговорщецки спросила она, как когда-то спрашивал нас молодой турок, гид-самозванец, знаем ли мы, кто такой Пегас (добавляя через слово на третье английское слово design, которое он не без оснований считал очень умным словом, уместным в любой обстановке). Нет, не знаем, честно признались мы. “Неолитический!” - торжественно и торжествующе произнесла Тами. Мы впечатленно покивали головами. Я представил себе неолитического еврея, закутанного в звериные шкуры с цициет и с кипой из меха саблезубого тигра, обдумывающего вопрос о кошерности мамонта. На поверку иудаизм в Будапеште оказался неологический (то есть, попросту, “новое течение” в иудаизме).
Еще из подвигов Тами - в какой-то момент, когда другие темы для разговора были исчерпаны, она стала делиться историями из своей экскурсоводческой карьеры. В частности, подобно Иисусу, накормившего толпу пятью хлебами, она смогла пропустить целый автобус экскурсантов через один-единственный туалет какой-то восточноевропейской автозаправки за какие-то, не помню какие, но очень сжатые сроки (опустим завесу скромности на подробности этой истории). Кстати, о туалетах. Как театр начинается с вешалки, так страна для нас (особенно после долгого полета) начинается с туалета, и по оным можно кое-что сходу понять о посещаемой стране. Так, в чопорной Англии писсуары отделены от окружающего пространства, подобно тому, как космический корабль отделен от космического же вакуума, двойными дверьми, в фривольной Франции хватает и перегородки, закрывающей, подобно черному прямоугольнику в иранском телевиозре, ключевые регионы (а бывает, что и без нее обходятся), в Будапеште же, с его смешением стилей, попадаются все возможные варианты. Единственная инварианта - все общественные туалеты платны (хотя, к счастью, недороги).
Вот тут я выражаю своей фигурой скепсис, слушая Тами:
Но мы отвлеклись. Первым делом Тами повезла нас на площадь героев, которую я про себя окрестил площадью назгулов. Прежде чем рассказать нам в двух словах о самой площади, Тами предупредила нас, что здесь много (по буквам) ц-ы-г-а-н, и чтобы мы были осторожны.
Затем мы отправились в пешую прогулку по Варошлигету - громадному городскому парку, в котором, в частности, находится замок Вайдахуняд (по уверению Тами, непонятно на чем основанном, в замок были перенесены здания с территорий, отпавших от Венгрии в результате Трианонского соглашения, хотя на самом деле замок построен на 13 лет раньше соглашения).
Во дворе замка находится памятник неизвестному автору исторических венгерских хроник, который в наши дни обрел внезапно популярность благодаря своему имени - точнее, его отсутствию (памятник известен под именем Анонимус).
Затем Тами привела нас к купальням Сеченьи. Здание впечатляет размером, несообразным функции излишеством дизайна, и запахом серы. Внутри чистенько, ходят туда-сюда медсестры в белых шлепанцах поверх носков.
Рядом - пруд, который зимой заливают льдом, а летом - водой, и катаются по нему на лодках. На момент нашего визита в межсезонье, на пруду была устроена автомобильная стоянка.
Исчерпав парк и площадь, и для верности осмотрев венгерских королей еще и со спины (для чего автобус сделал еще один круг вокруг площади), мы отправились к парламенту. Здание парламента невероятно похоже на здание английского парламента, только не такое закопченное.
Еще одно различие - солдаты почетного караула не стоят таким уж столпом, как в Лондоне, и даже периодически переглядываются друг с другом, раз в полчаса разминают ноги, а еще имеют солнечные очки, что в Лондоне было бы немыслимо. Через площадь от парламента - здание, занявшее второе место в конкурсе, в котором победил квази-лондонский проект, там теперь этнографический музей.
Еще одно здание на площади - министерство сельского хозяйства, по ошибочному мнению Тами его проект также участвовал на конкурсе на здание парламента.
Совсем недалеко от парламента, на набережной Дуная, самый когда-либо впечатливший меня памятник, посвященный Катастрофе. Прямо на набережной стоит обувь, самая разная: мужская, женская, детская, сапоги, модельные туфельки. Обувь бронзовая. Здесь, прямо на набережной, члены пронацистской организации “Стрела и Крест” расстреляли в последний год войны сотни евреев.
Еще одна короткая поездка на автобусе, и мы в Буде, на вершине холма. Осмотр мы начали с башен рыбацкого бастиона, отражающихся в окнах современной гостиницы.
Далее прошли мимо кучи разных достопримечательностей, проигнорировали мифическую птицу Турул, глянули на фуникулер, и все, Буда осмотрена. Мы твердо решили вернуться сюда, когда будет свободное время без экскурсовода.
Дальше поехали на центральный рынок.
Я это здание сначала принял за вокзал, и, как оказалось, я не один такой, однако же нет, именно рынок, причем с самого начала именно как рынок построен. Венгры свято верят, что лучшая рыба, овощ, фрукт и мясо - это колбаса, и именно этот продукт уверенно держит пальму первенства на рынке, во всех своих многочисленных разновидностях.
Немало также традиционной гусиной печенки, традиционной паприки, традиционных рулетов, традиционных солений, выложенных внутри банок в буквы, физиономии и прочие предметы в зависимости от фантазии изготовителя,
и всякой другой всячины разной степени традиционности.
Обежав рынок, Тами предложила нам всем сюда еще вернуться в третий, свободный день, вывела нас на главную туристическую улицу под названием Ваци (которая начинается прямо от фасада рынка), и оставила нас наконец наедине с Будапештом, наказав быть снова у автобуса через полтора часа, пообедавши.
Мы к этому моменту были уже несколько притомившиеся и слегка проголодавшиеся, поэтому устремились в первый же прилично выглядящий ресторан. Он оказался неожиданно очень милым. Посередине нашей трапезы зашли две тетушки явно русского вида. Их пытались усадить за стол возле открытого окна, но наш человек, опасающийся сквозняков, возмутился на смеси русского и немецкого: “найн, дас гефелт унс нихт, тогда окно закройте” - и ушел. Еда вполне ничего, и розовое вино тоже, а вполне себе на хорошем уровне эспрессо вернул меня к жизни. Рядом с рестораном стоял любовно отреставрированный драндулет (именно таким я представляю “Антилопу Гну”), за рулем сидел Адам Каземирович Козлевич в картузе и с белым шарфом, и ждал Остапа.
Дальше, по идее, мы должны были заселиться в гостиницу. Не тут-то было. На пути к уютному номеру нас ждала та самая неолитическая синагога. Тами, как многие израильтяне, обладает непреодолимой любовью к еврейской теме, поэтому мы долго еще стояли, покачиваясь на ветру от усталости, и слушали про бурно кипящую еврейскую жизнь времен бель эпок. Но всему приходит конец, даже красноречию Тами, и мы покинули евреев-неандертальцев, и оказались в гостинице. Гостиница Зара Континенталь мне вполне понравилась: от завтрака, подаваемого при пригостиничном ресторане Араз (оценили оригинальность назывателей?) и до чистых, по-современному обставленных номеров, и впчеталяющего лобби с концертным роялем, на котором вечером играла пианистка.
Кстати, о пианистке. Незадолго до поездки я прочитал роман под названием “Прага“ пера Артура Филлипса. Несмотря на свое название, все действие романа (за исключением последней страницы) происходит в Будапеште. Не могу сказать, что это была лучшая из прочитанных мною книг за последнее время, но она верно передает, насколько я могу судить, ощущения от Будапешта (пусть и 25-летней давности) и главные сюжетные линии венгерской истории за последние полтора века. Повсюду, гуляя по Будапешту, я натыкался либо на черты, оставшиеся неизменными, либо отчетливо изменившиеся по сравнению с описанным в романе - так, например, если в романе бегающий по городу иностранец вызывал у местных растерянность и раздражение, в наши дни весь остров Маргит под завязку забит бегунами, затянутыми в лайкру - так что ощущение дежавю было постоянным и приятно щекотало эго. А почему я вспомнил об этом романе сразу после упоминания пианистки в фойе гостиницы? Прочтите - узнаете.
На этом первый день закончился. Народ еще отправился после ужина по пабам, но у нас на это сил уже не было.