Заповедные истории. Синий соловей.
Поочерёдно, одна за другой, гаснут звёзды. Окрест разливаются серые сумерки, пробирается за шиворот студёная прохлада раннего утра. Обильно высыпавшая роса, попадая на одежду, пропитывает её, холодит руки и ноги. Позднеиюньский лес не изобилует птичьими трелями - большинство пернатых обитателей погрязли в семейных хлопотах, им не до делёжки территории. Издалека доносится печальный свист пёстрого дрозда, ему вторит незатейливой повторяющейся мелодией бледный. Сквозь сомкнутый полог леса пробиваются первые краски зари, они постепенно разгораются и блекнут, не набрав силы. Вслед за дроздами начинают петь синие соловьи. Звонкими колокольчиками дребезжат они и среди высоких, разлапистых дубов, и среди тощих кривых ольхушек, и среди густых кустарниковых зарослей.
Лиановый хвойно-широколиственный лес - идельное место для синего соловья.
Иногда его получается увидеть.
Синий соловей поселяется преимущественно в густых, захламлённых валёжником, лесах с обильным кустарниковым подлеском. Идёшь по такому лесу не спеша, постоянно сбивая натянутые паутинки, отмахиваешься то от бесчисленных комаров, то от свирепствующего мокреца. В тени густых крон эти мелкие мошки прекращают злобствовать лишь в полуденные часы, передавая эстафету любящим дневное тепло разнообразным слепням.
Несмотря на то, что это обычная для юга Дальнего Востока птица, увидеть его - большая удача. А уж ежели повезёт разглядеть, считай, и день прошёл не впустую.
Чаще всего так.
Или так.
Как правило, продираясь сквозь густой кустарник, человек производит столько шума, что птицы разлетаются задолго до его приближения. Мелькнёт в гуще перевитой лианами лещины тёмный силуэт, задержится на минутку, присев на подвернувшийся сучок, да и полетит дальше. Не успеешь проследить направление, и поминай как звали. В этом зелёном царстве разглядеть маленькую птичку совсем не просто. Соловьи - скрытные птицы, а уж синий среди них, не имеет себе равных. Вроде бы совсем рядом звенит, кажется за соседним кустиком, но, сколько ни всматривайся, все глаза «сломаешь». Такой вот он, мастер маскировки в нарядном сине-белом одеянии. В лесу, наполненном бликами света и тёмными пятнами тени, такая яркая раскраска действует как маскхалат, расчленяя птичку на две части. За всю мою жизнь на Дальнем Востоке, синий соловей не часто попадал в поле зрения. Правда и специально его искать не доводилось.
Кустарниковые заросли - дом для соловья.
Счастливая минута.
И вот, в конце июня нынешнего года, во время работ в заповеднике Бастак, случилась особенная встреча. С кордона, где мы жили, можно было услышать с десяток соловьёв. Не особо надеясь их увидеть, я время от времени проходил вдоль маленького ручейка, по пойменному, слегка заболоченному ольшанику, с обильным кустарниковым подлеском и молодыми деревцами маньчжурского ясеня. Здесь были вкопаны стаканчики-ловушки на землероек, и уже через пару дней получилась вполне заметная утоптанная тропка.
Вот на этой тропке и произошла встреча с пернатым красавцем. Выпорхнув из кустов, сел он не в гущу ветвей, а на открытый сучок. Хоть и далековато, а такое редко бывает. Как всегда, мне «везёт» - через пару кадров садится аккумулятор, запасной же лежит на кордоне. Приходится идти за ним и возвращаться назад. И о чудо! Соловей вновь вылетает и садится, хоть и не открыто, но разглядеть его в бинокль можно без труда.
Самец синего соловья на молодом маньчжурском ясене.
Пойменный лес с ручьём - место, где посчастливилось наблюдать за синим соловьём.
Синяя спина оторочена чёрной маской - усами, тянущимися вдоль белого горла. Идёт третья декада июня, и оперение птицы уже не такое блестящее, как весной: кончик хвоста поистрепался, кое-где торчат поломанные пёрышки. Птица продолжает сидеть, издавая металлическое пиканье, постоянно приплясывая и подёргивая вверх-вниз хвостом. Постепенно пиканье ускоряется и переходит в заливистую трель, напоминающую звон колокольчика. Где-то рядом ему вторит соседний самец.
Ещё через пару дней посчастливилось наткнуться на гнездо. Синие соловьи гнездятся в сильно закустаренных зарослях, строя маленькую аккуратную чашечку под нависшими дернинами обрывов старых русел, под выворотнями и в полостях среди корней начинающих заваливаться деревьев.
Гнездо синего соловья спрятано под старым пеньком.
Самец с порцией корма.
Однажды, проходя по лесу, я присел на упавшую, но продолжающую расти ольху и буквально под ногами услышал странный звук, повторяющийся время от времени. Осмотрев все кочки и неровности почвы, я обнаружил, тут же, на тропе, небольшую коряжку сгнившего стволика, а под ней гнездо соловья, в котором сидел уже начавший оперяться птенец. Деликатные скрытные родители, чтобы не выдать месторасположение гнезда даже не пытались меня отвлечь, скромно пощёлкивая в пятнадцати - двадцати метрах, так, что я был в полной уверенности, что мы не сильно мешаем нашим соседям.
Тут возникла идея провести наблюдение за гнездом. Соорудив наспех под развесистым кустом спиреи из веток ольхи скардок, я устроился с фотоаппаратом.
Самка синего соловья окрашена скромнее и на глаза показываться не любит.
Кушай, деточка, расти большим и сильным.
Сидеть было неудобно, длинные ноги постоянно затекали, а выпрямиться и прилечь не было возможности. Хозяева гнезда осмотрели со всех сторон появившуюся вдруг кучу веток, беспокойно пощёлкали для приличия, минут десять, и не найдя особой угрозы, занялись своими делами. Птенец, по каким-то причинам, был всего один, и родители вели себя довольно вольготно. Самец являлся раз в час, с набитым всякой беспозвоночной мелочью, клювом. В основном это были гусеницы. Пощёлкивая, он сначала усаживался на дерево, затем на мой скрадок и уже потом подлетал к птенцу. Расположившись у гнезда, папаша выгружал корм и поочерёдно запихивал гусениц в глотку голосящего чада. Когда провизия заканчивалась, соловей улетал. Вслед за ним являлась самка. Молча, практически без предупреждения, она пикировала к гнезду с одинокой гусеницей в клюве, запихивала её, забирала, если надо, капсулу с экскрементами, и мгновенно улетала. Более осторожная мамаша и возле гнезда вела себя достаточно скрытно, подлетая к нему ненадолго каждые пятнадцать-двадцать минут.
Перед взлётом.
Такой вот он, синий соловей.
В связи с этой особенностью и фотографий её у меня оказалось совсем немного - нажать на спуск я успевал лишь в момент отлёта.
К пяти вечера, когда солнечные лучи перестали проникать до земли и под кронами леса сгустились тени, я распрямил затёкшие конечности, разобрал своё укрытие и покинул это место, с надеждой, что наше случайное грубое вмешательство не повредит птицам и их птенец, повзрослев, пополнит племя лесных невидимок.