Рабы Антона Палыча
Антон Палыч страшно выпучил глаза, на шее у него вздулась толстая пульсирующая вена, а на лбу крупными каплями выступил пот.
-По капле...выдавливать...из себя...раба... - кряхтел Антон Палыч, - по капле... Наконец он глубоко вздохнул, еще раз поднатужился...
...В центре рабочего кабинета Антона Палыча стоял пожилой босой негр, одетый в драную рубаху из грубой мешковины и в неопределённого цвета бесформенные штаны. Впрочем, несмотря на возраст, негр был рослый, могучий, широкий в плечах. Лицо у него было доброе, благодушное, и во всем его облике ощущалось доверчивость и душевная простота.
-Дядя Том, - представился пожилой негр и расправил плечи.
Не веря своим глазам, Антон Палыч приподнялся со стула, поправил пенсне, и осторожно, боясь спугнуть видение, приблизился к гостю.
-Неужели! - воскликнул он, наконец, и радостно всплеснул руками, - Неужели мне всё таки удалось выдавить из себя раб...эээ, простите - вас?!
-Может быть принести чаю, хозяин? - зычным, округлым басом предложил Дядя Том и добродушно обнажил два ряда ослепительно белых зубов.
-Да что вы, что вы, голубчик! Какой же я вам хозяин! Это скорее вы - мой хозяин! Вернее были хозяином...Да вы не стесняйтесь, присаживаетесь, - Антон Палыч указал на кресло подле письменного стола. Гость нерешительно потоптался на месте, но сесть так и не отважился.
-Так вот вы какой...- Антон Палыч обошел вокруг гостя, -Вот вы какой... - повторил он, качая головой и причмокивая.
Он прислушался к своим ощущениям - ощущения были такие, словно с него только что сняли тяжелый груз. На душе было хорошо, легко и спокойно. А главное, на душе было свободно.
-А что если это не всё? Что если еще остались? - пронеслось вдруг в голове Антона Палыча, - Эх, чем черт не шутит! - и он осторожно, без лишнего усердия поднатужился.
-Изаура, - еле слышно пролепетала смуглая девушка приятной наружности и смущенно добавила, - Рабыня.
-Вот как! - Антон Палыч от неожиданности присел на письменный стол.
-Что изволите, хозяин? Я всё могу, - с готовностью затараторила Изаура, - Могу по хозяйству, могу в огороде, могу в магазин, могу копать, могу не копать...могу на грядке, могу на кухне, могу на рояле, могу шить, могу вязать, могу писать, могу читать, могу как могу, как могу помогу, смогу так смогу, не смогу так не смогу...
Антон Палыч вдруг почувствовал, как внутри что-то подступает. Он жестом приказал Изауре замолчать, затем сжал кулаки, стиснул зубы, выкатил глаза...
-Мы не рабы! - завопил полуголый мускулистый малый с квадратным подбородком, похожий на актёра Кирка Дугласа в молодости, -Спартак идёт! Берегись, Рим, твои дни сочтены! Свобода или смерть! - истошно орал Дуглас-Спартак, отчаянно размахивая коротким мечом над головой Антона Палыча так, что тот едва успевал пригибаться.
-Господи, и откуда только это во мне? - тоскливо размышлял Антон Палыч, предусмотрительно залезая под дубовый стол.
Спартак тем временем принялся крушить мебель, то и дело выкрикивая лозунги о свободе, равенстве, братстве, что-то про обломки старого мира и о чем-то там еще, чего нельзя было разобрать. Дядя Том наблюдал за происходящим и благодушно улыбался. Изаура, похоже, ничего не замечала и, словно в трансе, продолжала бормотать: "Могу полоть, могу доить, могу поливать, могу красить, могу сеять, могу веять, могу молотить, могу стирать, могу чистить, гладить могу, выжигать могу, лобзиком могу..."
-Ну всё, хватит! Довольно! - не выдержал Антон Палыч, -В сад, господа, в сад! Все в сад!
Он обхватил руками Дядю Тома и попытался сдвинуть того с места, но могучий негр словно врос в землю и лишь продолжал широко улыбаться.
-Вон я сказал! Вон! - сорвался на крик Антон Палыч, пытаясь сдвинуть глыбу с места. Он кряхтел, он сопел и уже весь пошел красными пятнами от напряжения...
Неожиданно послышался далёкий, едва различимый звук. Звук нарастал, усиливался, быстро превращаясь в заполняющий всё пространство гул, и уже совсем скоро в нём можно было различить ни с чем не сравнимый гомон бурлящей толпы.
-Крепостные пошли! - догадался Антон Павлович и поспешно перекрестился.
Услышав подозрительную возню в кабинете, горничная Дунька подошла к двери, прислушалась, постучала, но никто не отозвался. Дунька приоткрыла тяжелую дверь и обомлела - кабинет был битком набит самыми разными людьми. Впрочем, привыкшая ко всему Дунька не стушевалась и невозмутимо шагнула внутрь - проскользнула мимо высоченного пожилого негра, задела плечом бубнящую крепко-сбитую черноволосую девушку, наткнулась на ошалевшего гладиатора - "как похож на Кирка Дугласа!" - отметила про себя Дунька, протиснулась сквозь разящую потом и крепким перегаром толпу крепостных и, наконец, очутилась возле письменного стола Антона Палыча. Самого Антона Палыча здесь не оказалось, зато на полу, поверх его сваленной комом одежды весело поблескивало знакомое позолоченное пенсне. Пожав плечами, Дунька подняла пенсне, аккуратно сложила хозяйские брюки, сорочку и сюртук, прилежно повесила одежду на стул и, стараясь не привлекать внимания, поспешно выскользнула из кабинета.
-По капле...выдавливать...из себя...раба... - кряхтел Антон Палыч, - по капле... Наконец он глубоко вздохнул, еще раз поднатужился...
...В центре рабочего кабинета Антона Палыча стоял пожилой босой негр, одетый в драную рубаху из грубой мешковины и в неопределённого цвета бесформенные штаны. Впрочем, несмотря на возраст, негр был рослый, могучий, широкий в плечах. Лицо у него было доброе, благодушное, и во всем его облике ощущалось доверчивость и душевная простота.
-Дядя Том, - представился пожилой негр и расправил плечи.
Не веря своим глазам, Антон Палыч приподнялся со стула, поправил пенсне, и осторожно, боясь спугнуть видение, приблизился к гостю.
-Неужели! - воскликнул он, наконец, и радостно всплеснул руками, - Неужели мне всё таки удалось выдавить из себя раб...эээ, простите - вас?!
-Может быть принести чаю, хозяин? - зычным, округлым басом предложил Дядя Том и добродушно обнажил два ряда ослепительно белых зубов.
-Да что вы, что вы, голубчик! Какой же я вам хозяин! Это скорее вы - мой хозяин! Вернее были хозяином...Да вы не стесняйтесь, присаживаетесь, - Антон Палыч указал на кресло подле письменного стола. Гость нерешительно потоптался на месте, но сесть так и не отважился.
-Так вот вы какой...- Антон Палыч обошел вокруг гостя, -Вот вы какой... - повторил он, качая головой и причмокивая.
Он прислушался к своим ощущениям - ощущения были такие, словно с него только что сняли тяжелый груз. На душе было хорошо, легко и спокойно. А главное, на душе было свободно.
-А что если это не всё? Что если еще остались? - пронеслось вдруг в голове Антона Палыча, - Эх, чем черт не шутит! - и он осторожно, без лишнего усердия поднатужился.
-Изаура, - еле слышно пролепетала смуглая девушка приятной наружности и смущенно добавила, - Рабыня.
-Вот как! - Антон Палыч от неожиданности присел на письменный стол.
-Что изволите, хозяин? Я всё могу, - с готовностью затараторила Изаура, - Могу по хозяйству, могу в огороде, могу в магазин, могу копать, могу не копать...могу на грядке, могу на кухне, могу на рояле, могу шить, могу вязать, могу писать, могу читать, могу как могу, как могу помогу, смогу так смогу, не смогу так не смогу...
Антон Палыч вдруг почувствовал, как внутри что-то подступает. Он жестом приказал Изауре замолчать, затем сжал кулаки, стиснул зубы, выкатил глаза...
-Мы не рабы! - завопил полуголый мускулистый малый с квадратным подбородком, похожий на актёра Кирка Дугласа в молодости, -Спартак идёт! Берегись, Рим, твои дни сочтены! Свобода или смерть! - истошно орал Дуглас-Спартак, отчаянно размахивая коротким мечом над головой Антона Палыча так, что тот едва успевал пригибаться.
-Господи, и откуда только это во мне? - тоскливо размышлял Антон Палыч, предусмотрительно залезая под дубовый стол.
Спартак тем временем принялся крушить мебель, то и дело выкрикивая лозунги о свободе, равенстве, братстве, что-то про обломки старого мира и о чем-то там еще, чего нельзя было разобрать. Дядя Том наблюдал за происходящим и благодушно улыбался. Изаура, похоже, ничего не замечала и, словно в трансе, продолжала бормотать: "Могу полоть, могу доить, могу поливать, могу красить, могу сеять, могу веять, могу молотить, могу стирать, могу чистить, гладить могу, выжигать могу, лобзиком могу..."
-Ну всё, хватит! Довольно! - не выдержал Антон Палыч, -В сад, господа, в сад! Все в сад!
Он обхватил руками Дядю Тома и попытался сдвинуть того с места, но могучий негр словно врос в землю и лишь продолжал широко улыбаться.
-Вон я сказал! Вон! - сорвался на крик Антон Палыч, пытаясь сдвинуть глыбу с места. Он кряхтел, он сопел и уже весь пошел красными пятнами от напряжения...
Неожиданно послышался далёкий, едва различимый звук. Звук нарастал, усиливался, быстро превращаясь в заполняющий всё пространство гул, и уже совсем скоро в нём можно было различить ни с чем не сравнимый гомон бурлящей толпы.
-Крепостные пошли! - догадался Антон Павлович и поспешно перекрестился.
Услышав подозрительную возню в кабинете, горничная Дунька подошла к двери, прислушалась, постучала, но никто не отозвался. Дунька приоткрыла тяжелую дверь и обомлела - кабинет был битком набит самыми разными людьми. Впрочем, привыкшая ко всему Дунька не стушевалась и невозмутимо шагнула внутрь - проскользнула мимо высоченного пожилого негра, задела плечом бубнящую крепко-сбитую черноволосую девушку, наткнулась на ошалевшего гладиатора - "как похож на Кирка Дугласа!" - отметила про себя Дунька, протиснулась сквозь разящую потом и крепким перегаром толпу крепостных и, наконец, очутилась возле письменного стола Антона Палыча. Самого Антона Палыча здесь не оказалось, зато на полу, поверх его сваленной комом одежды весело поблескивало знакомое позолоченное пенсне. Пожав плечами, Дунька подняла пенсне, аккуратно сложила хозяйские брюки, сорочку и сюртук, прилежно повесила одежду на стул и, стараясь не привлекать внимания, поспешно выскользнула из кабинета.