Мемуары Анны Стрелковой (Из Екатерининского института на Мелекесский завод)
Анна Стрелкова - автор шеститомных рукописных мемуаров «История моей жизни: 1790-1850-е годы», хранящихся в Москве, в РГБ. Богатый, образный язык, психологизм и философская глубина ставят рукопись (которая никогда не публиковалась) в ряд шедевров мемуарной литературы сентиментального направления первой половины XIX века.
Анна Наумова-Стрелкова, жена директора Мелекесского винокуренного завода. Здесь приводится глава из ее мемуаров, которая касается жизни Анны Стрелковой в Мелекесском посаде. Автор даёт ценное описание Мелекесского завода, одной из крупнейших казённых винокурен Российской империи, бесперебойно снабжавшей царскую казну деньгами от продажи хлебного вина (спирта), и сведения о жизни своего супруга Николая Стрелкова.
"Замужество. Жизнь в Мелекессе.
Полный курс обучения в Екатерининском институте Анне Стрелковой окончить не удалось - через три года мама забрала её из Санкт-Петербурга, а ещё через восемь лет Анна стала женой Николая Стрелкова, директора Мелекесского казённого винокуренного завода.
Впервые Анна приехала в Мелекесс из Казани в январе 1816 года - вскоре после венчания и пышного свадебного пира. Ей было неполных 20 лет. Молодая чета ехала по широкому тракту со стороны села Русский Мелекесс к Среднему пруду, где размещались постройки Главного завода (впоследствии участок дороги, проходивший здесь, получил название Старо-Заводская улица, ныне - Куйбышева).
Её воспоминания о жизни заводского поселения, ставшего впоследствии посадом, а затем городом Мелекессом, для нас бесценны. И хотя эти сведения скупы и разбросаны по сотням страниц её мемуаров, они высвечивают незнакомую для нас картину мелекесской жизни двухвековой давности. Стрелкова даёт описание Мелекесского завода - одной из крупнейших казённых винокурен Российской империи, бесперебойно снабжавшей царскую казну деньгами от продажи хлебного вина (спирта), рассказывает историю жизни его директора Н. Стрелкова. На сегодняшний день мемуары - единственный документальный источник о нём.
В 1767 году согласно специальному указу Екатерины II было решено завести в империи казённые винокуренные заводы с общим производством в 400 тыс. вёдер в год. В том же году из четырёх частных купеческих заводов на реке Мелекесске был образован Казённый винокуренный завод. Казённый завод, действовавшийдо 1847 года, являлся крупнейшим в Заволжье по территории и объёму производства. Он поставлял продукцию на нужды Оренбургского войска, а также в Москву, Петербург, в Олонецкую, Астраханскую и другие пограничные губернии России, для чего при заводе имелась транспортная служба.
Завод представлял собой довольно сложное по технологии производство, оснащённое, в том числе, и английским оборудованием. За время своего существования завод неоднократно перестраивался, его мощности увеличивались: к 40-м годам XIX века «план» был поднят до 800 тыс. вёдер! Благодаря мемуарам мы теперь знаем, что большую часть этого периода (с 1815 по 1831 гг.) заводом управлял Николай Стрелков.
Известно, что во время войны с Наполеоном он участвовал в составе Казанского ополчения в Заграничном походе русской армии. По окончании войны получил чин подполковника, орден Святой Анны (на шею) и был назначен инспектором на Симбирские казённые винокуренные заводы.
Помогло «фронтовое братство» - знакомство с сыном влиятельного вельможи - министра финансов, в чьём подчинении была Канцелярия заводов, - с графом Александром Гурьевым. В честь Гурьева Стрелков назвал своего сына. Детей у Стрелковых было пятеро, но до совершеннолетия дожили только двое: Александр и Варвара, впоследствии княгиня Долгорукова.
Время не сохранило живописного портрета нашего героя, но оставило портрет словесный, в котором есть ссылка на внешнюю привлекательность - вицмундир и золотые эполеты, а также на его душевные и нравственные качества как «благодетельного друга», заботливого мужа, честного человека и чуткого руководителя. Его супруга Анна отмечает, что после продолжительной командировки в С.-Петербург, они «были встречены с нелестной радостью всеми чиновниками, преданными от души своему начальнику, который, истинно, в столь короткое время его службы заслужил добротой своей нелицемерную от всех любовь и привязанность. Один из казначеев, младший по должности, князь Б…ской, был из наилучших наших собеседников, он служил при муже моём ещё в ополчении и был самый короткий его приятель, посему (муж - Н.П.) и сблизил его с собой, доставив место тут ему, по рекомендации. Мне лестно было такое расположение чиновников к мужу моему, и сиё самое поощряло моё самолюбие, заставляя забывать скуку в таком маленьком местечке, лишённом общественных удовольствий».
«Завод, куда мы ехали, не более находился 200-т вёрст от Казани, но несносная дорога, весьма утомительная от стужи и переносов, тоска, меня удручающая по разлуке с любезною мне матерью, - всё сие представляло как бы некое отдалённое пространство (в) несколько тысяч верст. И в сём грустном расположении я прибыла, наконец, в новое своё обиталище. Не могу достаточно описать того неизъяснимого уныния, которому предалась я при въезде в сей вертеп мрака и ужаса. То было уже поздно вечером: глазам моим представилось огненное пламя, объемлющее всё пространство наиогромнейшего строения (это было здание новой большой винницы, построенной в 1812 г. вместо 4-х старых возле южной оконечности Среднего, ныне Маркова, пруда - Н.П.); сначала необъятный трепет пробежал по жилам моим; мне казалось, что ужаснейший пожар предстоит перед нами и поглощает несчастное жилище. Испуг мой не укрылся от проницательного взора мужа моего, который с ласкою объяснил мне внезапную тревогу пустого моего смятения и что виденное пламя было ничто иное, как Винокуренный завод, вмещающий в себя большое количество печей, где от беспрерывной топки издавался вечером всегда такой пламенный свет, пугающий многих проезжающих. Сей ужасный Тартар находился в близком расстоянии, немного наискось того дома, где я должна была основать житьё своё на неопределённое время. Он был до крайности ветх, дурной архитектуры и самого мрачного вида (документы 70-х годов XVIII века(!) сохранили его описание: «Дом директорский, сосновый… в нём покоев девять, четыре печи, окошек осьмнадцать» - Н.П.), что при унылой душе моей ещё более придавало мне грусти.
Вступление в новую мою обязанность я считаю излишним трудом (описывать, боясь - Н.П.) наскучить моим читателям, а могу только сказать, что муж мой, ко мне добрый и внимательный, всеми средствами старался развлекать меня и употреблял различные способы доставлять мне удовольствие и истреблять мрачные мысли мои, всегда относящиеся к одной цели (связанной с - Н.П.) удалением от бесценной матери, толико мне любезной. Он познакомил меня со здешним обществом, состоящим из четверых служащих чиновников, большею частью семейных, а именно: смотрителя, двух казначеев, бухгалтера, выключая инспектора, то есть мужа моего, который был над ними начальствующий и составлял уже пятое лицо. В таком мало обширном обществе, (в) котором все были приветливы и ласковы, не доставало одного образования из дам, выключая одной смотрительши, столичной жительницы, с которой я, наиболее сдружившись, с приятностью разделяла с ней время. Мало-помалу я начинала привыкать и быть веселее; муж мой услаждал мою скуку, доставляя мне развлечение разными прогулками и приглашением гостей из губернского города Симбирска, находящегося от завода расстоянием не более 80 верст, что случалось нередко. По истечении месяца моего тут пребывания, он повёз меня в деревню родителей его, рекомендовать свёкру и свекрови, где я имела удовольствие найти почтенное семейство в преклонных почти летах. С чувством родственного расположения принята я была ими…как истинная дочь, (потому - Н.П.) что я и сама старалась заслужить всеми силами приязнь их, своим к ним уважением и покорностью дочерней. Мы видались с ними часто, разъезжая друг к другу по недалёкости расстояния, не с большим 120-ти вёрст от нашего жилища».
Позже в связи с техническим переоснащением, завод перестал «гореть» и пугать своим пламенем проезжавших мимо путешественников. Вместе с тем, год перевода завода на паровую тягу стал и последним годом директорства Стрелкова: в 1831 г. он уходит со службы по состоянию здоровья и какое-то время живёт с семьей в Самаре."
По материалам Литературно-краеведческого журнала "Мономах"
Анна Наумова-Стрелкова, жена директора Мелекесского винокуренного завода. Здесь приводится глава из ее мемуаров, которая касается жизни Анны Стрелковой в Мелекесском посаде. Автор даёт ценное описание Мелекесского завода, одной из крупнейших казённых винокурен Российской империи, бесперебойно снабжавшей царскую казну деньгами от продажи хлебного вина (спирта), и сведения о жизни своего супруга Николая Стрелкова.
"Замужество. Жизнь в Мелекессе.
Полный курс обучения в Екатерининском институте Анне Стрелковой окончить не удалось - через три года мама забрала её из Санкт-Петербурга, а ещё через восемь лет Анна стала женой Николая Стрелкова, директора Мелекесского казённого винокуренного завода.
Впервые Анна приехала в Мелекесс из Казани в январе 1816 года - вскоре после венчания и пышного свадебного пира. Ей было неполных 20 лет. Молодая чета ехала по широкому тракту со стороны села Русский Мелекесс к Среднему пруду, где размещались постройки Главного завода (впоследствии участок дороги, проходивший здесь, получил название Старо-Заводская улица, ныне - Куйбышева).
Её воспоминания о жизни заводского поселения, ставшего впоследствии посадом, а затем городом Мелекессом, для нас бесценны. И хотя эти сведения скупы и разбросаны по сотням страниц её мемуаров, они высвечивают незнакомую для нас картину мелекесской жизни двухвековой давности. Стрелкова даёт описание Мелекесского завода - одной из крупнейших казённых винокурен Российской империи, бесперебойно снабжавшей царскую казну деньгами от продажи хлебного вина (спирта), рассказывает историю жизни его директора Н. Стрелкова. На сегодняшний день мемуары - единственный документальный источник о нём.
В 1767 году согласно специальному указу Екатерины II было решено завести в империи казённые винокуренные заводы с общим производством в 400 тыс. вёдер в год. В том же году из четырёх частных купеческих заводов на реке Мелекесске был образован Казённый винокуренный завод. Казённый завод, действовавшийдо 1847 года, являлся крупнейшим в Заволжье по территории и объёму производства. Он поставлял продукцию на нужды Оренбургского войска, а также в Москву, Петербург, в Олонецкую, Астраханскую и другие пограничные губернии России, для чего при заводе имелась транспортная служба.
Завод представлял собой довольно сложное по технологии производство, оснащённое, в том числе, и английским оборудованием. За время своего существования завод неоднократно перестраивался, его мощности увеличивались: к 40-м годам XIX века «план» был поднят до 800 тыс. вёдер! Благодаря мемуарам мы теперь знаем, что большую часть этого периода (с 1815 по 1831 гг.) заводом управлял Николай Стрелков.
Известно, что во время войны с Наполеоном он участвовал в составе Казанского ополчения в Заграничном походе русской армии. По окончании войны получил чин подполковника, орден Святой Анны (на шею) и был назначен инспектором на Симбирские казённые винокуренные заводы.
Помогло «фронтовое братство» - знакомство с сыном влиятельного вельможи - министра финансов, в чьём подчинении была Канцелярия заводов, - с графом Александром Гурьевым. В честь Гурьева Стрелков назвал своего сына. Детей у Стрелковых было пятеро, но до совершеннолетия дожили только двое: Александр и Варвара, впоследствии княгиня Долгорукова.
Время не сохранило живописного портрета нашего героя, но оставило портрет словесный, в котором есть ссылка на внешнюю привлекательность - вицмундир и золотые эполеты, а также на его душевные и нравственные качества как «благодетельного друга», заботливого мужа, честного человека и чуткого руководителя. Его супруга Анна отмечает, что после продолжительной командировки в С.-Петербург, они «были встречены с нелестной радостью всеми чиновниками, преданными от души своему начальнику, который, истинно, в столь короткое время его службы заслужил добротой своей нелицемерную от всех любовь и привязанность. Один из казначеев, младший по должности, князь Б…ской, был из наилучших наших собеседников, он служил при муже моём ещё в ополчении и был самый короткий его приятель, посему (муж - Н.П.) и сблизил его с собой, доставив место тут ему, по рекомендации. Мне лестно было такое расположение чиновников к мужу моему, и сиё самое поощряло моё самолюбие, заставляя забывать скуку в таком маленьком местечке, лишённом общественных удовольствий».
«Завод, куда мы ехали, не более находился 200-т вёрст от Казани, но несносная дорога, весьма утомительная от стужи и переносов, тоска, меня удручающая по разлуке с любезною мне матерью, - всё сие представляло как бы некое отдалённое пространство (в) несколько тысяч верст. И в сём грустном расположении я прибыла, наконец, в новое своё обиталище. Не могу достаточно описать того неизъяснимого уныния, которому предалась я при въезде в сей вертеп мрака и ужаса. То было уже поздно вечером: глазам моим представилось огненное пламя, объемлющее всё пространство наиогромнейшего строения (это было здание новой большой винницы, построенной в 1812 г. вместо 4-х старых возле южной оконечности Среднего, ныне Маркова, пруда - Н.П.); сначала необъятный трепет пробежал по жилам моим; мне казалось, что ужаснейший пожар предстоит перед нами и поглощает несчастное жилище. Испуг мой не укрылся от проницательного взора мужа моего, который с ласкою объяснил мне внезапную тревогу пустого моего смятения и что виденное пламя было ничто иное, как Винокуренный завод, вмещающий в себя большое количество печей, где от беспрерывной топки издавался вечером всегда такой пламенный свет, пугающий многих проезжающих. Сей ужасный Тартар находился в близком расстоянии, немного наискось того дома, где я должна была основать житьё своё на неопределённое время. Он был до крайности ветх, дурной архитектуры и самого мрачного вида (документы 70-х годов XVIII века(!) сохранили его описание: «Дом директорский, сосновый… в нём покоев девять, четыре печи, окошек осьмнадцать» - Н.П.), что при унылой душе моей ещё более придавало мне грусти.
Вступление в новую мою обязанность я считаю излишним трудом (описывать, боясь - Н.П.) наскучить моим читателям, а могу только сказать, что муж мой, ко мне добрый и внимательный, всеми средствами старался развлекать меня и употреблял различные способы доставлять мне удовольствие и истреблять мрачные мысли мои, всегда относящиеся к одной цели (связанной с - Н.П.) удалением от бесценной матери, толико мне любезной. Он познакомил меня со здешним обществом, состоящим из четверых служащих чиновников, большею частью семейных, а именно: смотрителя, двух казначеев, бухгалтера, выключая инспектора, то есть мужа моего, который был над ними начальствующий и составлял уже пятое лицо. В таком мало обширном обществе, (в) котором все были приветливы и ласковы, не доставало одного образования из дам, выключая одной смотрительши, столичной жительницы, с которой я, наиболее сдружившись, с приятностью разделяла с ней время. Мало-помалу я начинала привыкать и быть веселее; муж мой услаждал мою скуку, доставляя мне развлечение разными прогулками и приглашением гостей из губернского города Симбирска, находящегося от завода расстоянием не более 80 верст, что случалось нередко. По истечении месяца моего тут пребывания, он повёз меня в деревню родителей его, рекомендовать свёкру и свекрови, где я имела удовольствие найти почтенное семейство в преклонных почти летах. С чувством родственного расположения принята я была ими…как истинная дочь, (потому - Н.П.) что я и сама старалась заслужить всеми силами приязнь их, своим к ним уважением и покорностью дочерней. Мы видались с ними часто, разъезжая друг к другу по недалёкости расстояния, не с большим 120-ти вёрст от нашего жилища».
Позже в связи с техническим переоснащением, завод перестал «гореть» и пугать своим пламенем проезжавших мимо путешественников. Вместе с тем, год перевода завода на паровую тягу стал и последним годом директорства Стрелкова: в 1831 г. он уходит со службы по состоянию здоровья и какое-то время живёт с семьей в Самаре."
По материалам Литературно-краеведческого журнала "Мономах"