На смерть Алексея Алексенко
Увы, первый текст в новом году - некролог.
НА СМЕРТЬ АЛЕКСЕЯ АЛЕКСЕНКО
В ночь с 2024 на 2025 год умер научный журналист Лёша Алексенко. 64 года. Насколько знаю, рак. Он сам, хотя и не уточнял диагноз, как-то вскользь об этом сказал. То есть упомянул, что ему осталось недолго, и что шансов нет. Про надежду, этот компас земной с подсунутым под него топором Себастьяна Перейра, мы не говорили. Тот, кому диагностировали рак, понимает, что в исходе мало что зависит от тебя, от силы воли или веры. Рак - это превращение из свободной личности в статистическую вероятность. И уж Лёша, с его биологическим образованием, со знанием закона среднего распределения, это понимал лучше других.
Для тех, кто далек от круга популяризаторов науки, придется добавить, что Лёша Алексенко был не только научным журналистом, но и (когда-то) главредом «Сноба» и (кажется, до последней ночи) главредом «Вокруг света». Он не был так известен, как Илья Колмановский, Ася Казанцева или Александр Марков (хотя именно знаменитый Марков, до войны возглавлявший кафедру эволюционной биологии МГУ, был научным редактором Лёшиной книги «Секс с учеными»). Не потому, что ему не хватало таланта или ума. По виртуозности отбора фактов, выстраиванию доказательств, парадоксам и блеску он точно был не слабее Аси и Ильи. Но он был именно текстовик. Ему не нравилось резвиться дельфином по эфирным пучинам. Когда-то я вытащил его в ток-шоу на радио, и он - тонкий, точный, остроумный, хотя язвительность никогда не превращавший в издевательство - застыл у микрофона. Со временем он научился преодолевать эфирное окоченение, но не забывал про ограниченность своего дара публичности. Понимание ограниченности того или иного таланта - тоже дар.
В общем, он был человеком текста и человеком книги. «Сноб» и даже «Вокруг света» строились на текстах. Ему нравилось заказывать тексты, нравилось писать самому, доводя мысли и парадоксы до блеска. «Вокруг света» было неплохим местом для публициста, которого догадал черт с умом и талантом жить в путинской России. Этот журнал в разное время возглавляли Сергей Пархоменко и Маша Гессен, например. Гессен оттуда убрали не из-за текстов, а за отказ от навязываемого текста: она отказалась делать темой номера полет Путина на дельтаплане со стерхами.
Текст, в отличие от изображения и звука, позволяет максимально точно формулировать мысль (картинка и звук бьют по эмоциям), а в эпоху нечитающих деспотов отдает автора палачам позже других. Но интеллектуал, умеющий собирать миллионную аудиторию у экрана, но не умеющий ярко и яростно изложить ту же мысль на бумаге - почти всегда не интеллектуал, а прощелыга. В тексте все огрехи, натяжки и допуски - как под микроскопом. Просто Лёша был публичным интеллектуалом эпохи, когда публичность стала означать не текст, а изображение.
Лёшина книга, вышедшая недавно в образцовом издательстве «Альпина нон-фикшн» «Секс с учеными: Половое размножение и другие загадки биологии», начинается с дивной цитаты из Бертрана Рассела, определяющей проблему научно-просветительского жанра: «Пересказ глупым человеком того, что говорит умный, никогда не бывает правильным, потому что он бессознательно превращает то, что слышит, в то, что он может понять». И это, продолжает Алексенко, могло бы отбить у него охоту браться за этот проект, но не отбило. Потому что восторг от понимания неочевидных механизмов, движущих миром, сопоставим с восторгом, который люди получают от размножения.
Этот восторг кого только не усаживал за тексты о науке: от Поля де Крюи до Роберта Сапольски, от Вернера Гейзенберга до Ирины Якутенко. И журнал «Вокруг света» был недурным письменным столом, потому что он про глобус Земли, а не глобус Москвы.
Алексенко попросил меня написать текст для «Вокруг света», когда журналу исполнялось 160 лет. В год отмены крепостного права «Вокруг света» открывался рассказом русского путешественника о поездке в Шварцвальд.
- Можешь повторить? - предложил Лёша.
И та поездка в Шварцвальд обернулась для меня путешествием в рай, потому что ничего красивее (по крайней мере, в Германии) я не видел. Спасибо, Лёша!
Смерть - это маркетинговый ход в продвижении идей и дел умершего не хуже других ходов. А размножение - самый популярный ход жизни в преодолении смерти. «Секс с учеными» Алексея Алексенко отправляется на ту полку, что стоят книги по репродуктивной биологии - «От почему нам так нравится секс» Джареда Даймонда до «Каждой твари - по паре» Оливии Джадсон.
Эх, Лёша… Надеюсь, что у тебя есть домик с письменным столом в небесном Шварцвальде.
НА СМЕРТЬ АЛЕКСЕЯ АЛЕКСЕНКО
В ночь с 2024 на 2025 год умер научный журналист Лёша Алексенко. 64 года. Насколько знаю, рак. Он сам, хотя и не уточнял диагноз, как-то вскользь об этом сказал. То есть упомянул, что ему осталось недолго, и что шансов нет. Про надежду, этот компас земной с подсунутым под него топором Себастьяна Перейра, мы не говорили. Тот, кому диагностировали рак, понимает, что в исходе мало что зависит от тебя, от силы воли или веры. Рак - это превращение из свободной личности в статистическую вероятность. И уж Лёша, с его биологическим образованием, со знанием закона среднего распределения, это понимал лучше других.
Для тех, кто далек от круга популяризаторов науки, придется добавить, что Лёша Алексенко был не только научным журналистом, но и (когда-то) главредом «Сноба» и (кажется, до последней ночи) главредом «Вокруг света». Он не был так известен, как Илья Колмановский, Ася Казанцева или Александр Марков (хотя именно знаменитый Марков, до войны возглавлявший кафедру эволюционной биологии МГУ, был научным редактором Лёшиной книги «Секс с учеными»). Не потому, что ему не хватало таланта или ума. По виртуозности отбора фактов, выстраиванию доказательств, парадоксам и блеску он точно был не слабее Аси и Ильи. Но он был именно текстовик. Ему не нравилось резвиться дельфином по эфирным пучинам. Когда-то я вытащил его в ток-шоу на радио, и он - тонкий, точный, остроумный, хотя язвительность никогда не превращавший в издевательство - застыл у микрофона. Со временем он научился преодолевать эфирное окоченение, но не забывал про ограниченность своего дара публичности. Понимание ограниченности того или иного таланта - тоже дар.
В общем, он был человеком текста и человеком книги. «Сноб» и даже «Вокруг света» строились на текстах. Ему нравилось заказывать тексты, нравилось писать самому, доводя мысли и парадоксы до блеска. «Вокруг света» было неплохим местом для публициста, которого догадал черт с умом и талантом жить в путинской России. Этот журнал в разное время возглавляли Сергей Пархоменко и Маша Гессен, например. Гессен оттуда убрали не из-за текстов, а за отказ от навязываемого текста: она отказалась делать темой номера полет Путина на дельтаплане со стерхами.
Текст, в отличие от изображения и звука, позволяет максимально точно формулировать мысль (картинка и звук бьют по эмоциям), а в эпоху нечитающих деспотов отдает автора палачам позже других. Но интеллектуал, умеющий собирать миллионную аудиторию у экрана, но не умеющий ярко и яростно изложить ту же мысль на бумаге - почти всегда не интеллектуал, а прощелыга. В тексте все огрехи, натяжки и допуски - как под микроскопом. Просто Лёша был публичным интеллектуалом эпохи, когда публичность стала означать не текст, а изображение.
Лёшина книга, вышедшая недавно в образцовом издательстве «Альпина нон-фикшн» «Секс с учеными: Половое размножение и другие загадки биологии», начинается с дивной цитаты из Бертрана Рассела, определяющей проблему научно-просветительского жанра: «Пересказ глупым человеком того, что говорит умный, никогда не бывает правильным, потому что он бессознательно превращает то, что слышит, в то, что он может понять». И это, продолжает Алексенко, могло бы отбить у него охоту браться за этот проект, но не отбило. Потому что восторг от понимания неочевидных механизмов, движущих миром, сопоставим с восторгом, который люди получают от размножения.
Этот восторг кого только не усаживал за тексты о науке: от Поля де Крюи до Роберта Сапольски, от Вернера Гейзенберга до Ирины Якутенко. И журнал «Вокруг света» был недурным письменным столом, потому что он про глобус Земли, а не глобус Москвы.
Алексенко попросил меня написать текст для «Вокруг света», когда журналу исполнялось 160 лет. В год отмены крепостного права «Вокруг света» открывался рассказом русского путешественника о поездке в Шварцвальд.
- Можешь повторить? - предложил Лёша.
И та поездка в Шварцвальд обернулась для меня путешествием в рай, потому что ничего красивее (по крайней мере, в Германии) я не видел. Спасибо, Лёша!
Смерть - это маркетинговый ход в продвижении идей и дел умершего не хуже других ходов. А размножение - самый популярный ход жизни в преодолении смерти. «Секс с учеными» Алексея Алексенко отправляется на ту полку, что стоят книги по репродуктивной биологии - «От почему нам так нравится секс» Джареда Даймонда до «Каждой твари - по паре» Оливии Джадсон.
Эх, Лёша… Надеюсь, что у тебя есть домик с письменным столом в небесном Шварцвальде.