Немецкие мои дела. Бумажный концлагерь...
Давно не писал о своих новостях. А они есть.
Сходил к домашнему врачу в праксис. Praxis, "праксис", - слово, которое еще ни одному русскому на русский перевести не удалось. "Частный кабинет" - неточно, потому что у моего врача это не кабинет, а ресепшн, смотровая, лаборатория, процедурная... А вот поликлиник в Германии нет. И ведь в России когда-то не было. "Поликлиники придумали в СССР, чтобы прогонять через них завод целиком", - сказала мне одна недавно ставшая немкой немка. И на дом врача в Германии вызвать нельзя. Потому что если врач будет ходить по домам, у него не останется времени на "шпрехштунде", "разговорные часы", как называется здесь то, что по-русски называется "приемными часами". И врач тебя осматривает и с тобой говорит действительно дольше, чем в России. И еще домашний врач выписывает тебе направления к специалистам. Потому что некоторые без направления не станут с тобой говорить. Зато потом все свои наблюдения за твоим телом отправят к твоему домашнему врачу. Домашний врач - такой центральный процессор. И хотя немцы свою систему тоже поругивает, русской она эффективнее в разы. Но это я отвлекся.
Так вот, домашний врач: "Снимите вы эту маску. Между нами абштанд, дистанция, больше двух метров. И носите маску только тогда, когда нельзя абштанд хальтен. Носить маску вредно. Бактерии, которые мы выдыхаем, остаются на маске изнутри. И перчатки не носите, лучше руки мойте. Но не слишком часто. На дерматологов сейчас нагрузка большая, из-за перчаток начались дерматиты..."
Поговорили о заразившихся ковидом. В нашем 300-тысячном городе не заразился ни один врач. И у моего врача нет ни одного заразившегося знакомого. Это к тому, что в Петербурге мой знакомый врач уже переболел, и он же сказал, что половина его коллег переболела. А уж сколько моих знакомых подхватило ковид... Сегодня, например, узнал, что и Маша Арбатова, дай бог ей здоровья...
Ну, хорошо, идем дальше. Дальше я иду в парикмахерскую. Парикмахер в Германии называется французским словом "фризёр", которого, однако, во Франции не понимает никто: забыли. Лингвистически ситуация почти как с немецким "дуршлагом" в русском: немцы говорят "зиб", а "дурхшлагом" те, кто постарше, называют текст, напечатанный через копирку. К парикмахеру я записывался за неделю: без записи попасть нельзя, и нужно назначать "термИн" - еще одно непереводимое слово. В общем, эппойнтмент. Так вот, перед стрижкой ты заполняешь анкету. Имя, телефон, вообще контактные данные, во сколько тебя начали стричь... Практически то же - в ресторанах. Потому что тут в Нижней Баварии открылся один ресторанчик, на радостях пригласил на ужин всех, кто ему в трудную минуту помогал, - ну, с соблюдением дистанции при рассадке, разумеется, - в общем, у 10-х из 40 отужинавших теперь ковид, еще два десятка на карантине. Запись нужна, чтобы могли быстро вычислить всю цепочку. Потому что в Германии все притихло, но ничего не кончилось: в нашем городке снова который день выявляют 1-2 инфицированных. И министр-президент Баварии называет эту ситуацию "тонким льдом" и дико злится на соседнюю Тюрингию за то, что там собираются вообще большинство ограничений отменить.
Впрочем, по тонкому льду мне пройти предстоит: если не грянут дожди, поеду на пару дней покататься на велосипеде по Дунаю, с ночевкой Нойбурге, - само собой, ужинать придется где-то в ресторанчики. Ну, или у турков в дёнерной. Эти ребята работают везде и всегда. Как справедливо сказал Володя Есипов, бывший редактор русского GEO и нынешний спецкор Deutsche Welle, даже если от Германии ничего не останется, и ветер развеет последний песок с обломков Рейхстага, на углу будет стоять у своего ларька с дёнерщик-турок и удивляться, что в последнее время стало что-то маловато народу... А 15-го июня пойду, если раздобуду билет, в нашу аугсбургскую оперу на премьеру "Исправительной колонии" (Strafkolonie) Филиппа Гласса. Это камерная опера, - всего 5 оркестрантов. И зрителям на нее разрешат прийти ровно 50-ти: это предел для массовых собраний под крышей. Зато дирижировать будет Иван Демидов, - ну, это как если бы берлинец на моем месте на Кирилла Петренко билет раздобыл.
Как видите, немецкая жизнь под ковидом тиха, элегична, провинциальна (если не считать оперных премьер). Из прочих заметных событий - лишь пожар на радиовышке "Баварского радио" в Мюнхене: по счастью, без жертв. Никаких военных парадов, Кащеев Бессмертных в бункере, арестов журналистов, электронных пропусков, обязательных перчаток-масок и садистских московских карантинных приложений, заставляющих жертву каждый час слать селфочку из дома, иначе оштрафуют на 55 евро. Средний выписанный штраф за появление без маски в людных местах типа магазинов и за нарушение социального абштанда составил в Баварии, кстати, 150 евро, и повыписывали этих штрафов на целых 200 тысяч евро. Безобразие конечно, - гнилая Европа, что и говорить.
Сходил к домашнему врачу в праксис. Praxis, "праксис", - слово, которое еще ни одному русскому на русский перевести не удалось. "Частный кабинет" - неточно, потому что у моего врача это не кабинет, а ресепшн, смотровая, лаборатория, процедурная... А вот поликлиник в Германии нет. И ведь в России когда-то не было. "Поликлиники придумали в СССР, чтобы прогонять через них завод целиком", - сказала мне одна недавно ставшая немкой немка. И на дом врача в Германии вызвать нельзя. Потому что если врач будет ходить по домам, у него не останется времени на "шпрехштунде", "разговорные часы", как называется здесь то, что по-русски называется "приемными часами". И врач тебя осматривает и с тобой говорит действительно дольше, чем в России. И еще домашний врач выписывает тебе направления к специалистам. Потому что некоторые без направления не станут с тобой говорить. Зато потом все свои наблюдения за твоим телом отправят к твоему домашнему врачу. Домашний врач - такой центральный процессор. И хотя немцы свою систему тоже поругивает, русской она эффективнее в разы. Но это я отвлекся.
Так вот, домашний врач: "Снимите вы эту маску. Между нами абштанд, дистанция, больше двух метров. И носите маску только тогда, когда нельзя абштанд хальтен. Носить маску вредно. Бактерии, которые мы выдыхаем, остаются на маске изнутри. И перчатки не носите, лучше руки мойте. Но не слишком часто. На дерматологов сейчас нагрузка большая, из-за перчаток начались дерматиты..."
Поговорили о заразившихся ковидом. В нашем 300-тысячном городе не заразился ни один врач. И у моего врача нет ни одного заразившегося знакомого. Это к тому, что в Петербурге мой знакомый врач уже переболел, и он же сказал, что половина его коллег переболела. А уж сколько моих знакомых подхватило ковид... Сегодня, например, узнал, что и Маша Арбатова, дай бог ей здоровья...
Ну, хорошо, идем дальше. Дальше я иду в парикмахерскую. Парикмахер в Германии называется французским словом "фризёр", которого, однако, во Франции не понимает никто: забыли. Лингвистически ситуация почти как с немецким "дуршлагом" в русском: немцы говорят "зиб", а "дурхшлагом" те, кто постарше, называют текст, напечатанный через копирку. К парикмахеру я записывался за неделю: без записи попасть нельзя, и нужно назначать "термИн" - еще одно непереводимое слово. В общем, эппойнтмент. Так вот, перед стрижкой ты заполняешь анкету. Имя, телефон, вообще контактные данные, во сколько тебя начали стричь... Практически то же - в ресторанах. Потому что тут в Нижней Баварии открылся один ресторанчик, на радостях пригласил на ужин всех, кто ему в трудную минуту помогал, - ну, с соблюдением дистанции при рассадке, разумеется, - в общем, у 10-х из 40 отужинавших теперь ковид, еще два десятка на карантине. Запись нужна, чтобы могли быстро вычислить всю цепочку. Потому что в Германии все притихло, но ничего не кончилось: в нашем городке снова который день выявляют 1-2 инфицированных. И министр-президент Баварии называет эту ситуацию "тонким льдом" и дико злится на соседнюю Тюрингию за то, что там собираются вообще большинство ограничений отменить.
Впрочем, по тонкому льду мне пройти предстоит: если не грянут дожди, поеду на пару дней покататься на велосипеде по Дунаю, с ночевкой Нойбурге, - само собой, ужинать придется где-то в ресторанчики. Ну, или у турков в дёнерной. Эти ребята работают везде и всегда. Как справедливо сказал Володя Есипов, бывший редактор русского GEO и нынешний спецкор Deutsche Welle, даже если от Германии ничего не останется, и ветер развеет последний песок с обломков Рейхстага, на углу будет стоять у своего ларька с дёнерщик-турок и удивляться, что в последнее время стало что-то маловато народу... А 15-го июня пойду, если раздобуду билет, в нашу аугсбургскую оперу на премьеру "Исправительной колонии" (Strafkolonie) Филиппа Гласса. Это камерная опера, - всего 5 оркестрантов. И зрителям на нее разрешат прийти ровно 50-ти: это предел для массовых собраний под крышей. Зато дирижировать будет Иван Демидов, - ну, это как если бы берлинец на моем месте на Кирилла Петренко билет раздобыл.
Как видите, немецкая жизнь под ковидом тиха, элегична, провинциальна (если не считать оперных премьер). Из прочих заметных событий - лишь пожар на радиовышке "Баварского радио" в Мюнхене: по счастью, без жертв. Никаких военных парадов, Кащеев Бессмертных в бункере, арестов журналистов, электронных пропусков, обязательных перчаток-масок и садистских московских карантинных приложений, заставляющих жертву каждый час слать селфочку из дома, иначе оштрафуют на 55 евро. Средний выписанный штраф за появление без маски в людных местах типа магазинов и за нарушение социального абштанда составил в Баварии, кстати, 150 евро, и повыписывали этих штрафов на целых 200 тысяч евро. Безобразие конечно, - гнилая Европа, что и говорить.