Горизонтальная Россия
Забыл о совсем о нескольких недавних публикациях в "Деловом Петербурге". Ну, например, об этой.
ГОРИЗОНТАЛЬНАЯ РОССИЯ
Когда-то петербургский журналист Дмитрий Синочкин, возглавив журнал «Пригород», убеждал меня, что будущее России куется не в Москве, а на дачах и в садоводствах, где люди учатся действовать самостоятельно, без государства: договариваются заасфальтировать подъезд к поселку, подвести газ, устроить водопровод.
Я над Синочкиным, этим земцем-идеалистом, посмеивался, когда жил в столице и тусовал по Куршевелям. Но теперь вижу, что он прав.
Место моего нынешнего обитания - город Аугсбург: эдакое баварское Иваново, бывший текстильно-индустриальный облцентр. Однако это идеальное Иваново: фабрики превращены в модное жилье, сточные каналы - в бассейны под открытым небом, почти все ездят на велосипедах.
Германия вообще очень похожа на воплощение русской мечты о справедливой жизни. Достаток, социальные гарантии, добротность быта без особых ухищрений: в биргартенах все сидят на общих скамьях за общими столами, хотя у кое-кого есть лошади или самолет. Но главное, что отличает эту идеальную Россию от реальной, вовсе не сытость. А обилие горизонтальных общественных связей - тех, которых взыскует Синочкин. Основа немецкой жизни - Verein, ферайн: общество, кружок, союз. Ферайны здесь всюду. Вот я иду на экскурсию на местный мусороперерабатывающий завод (де-факто, это электростанция, работающая на мусоре). На той же экскурсии - группа немолодых немцев, явно знакомых. Оказывается - ферайн военных призывников! Господи, куда им с сединами в окоп?! А они в этом ферайне с юности. Регулярно собираются, придумывают, куда бы вместе отправиться… Или вот во дворике играет оркестр почтовых рожков: никаких сомнений, еще один ферайн. Есть ферайны рыболовов и охотников, кукольных мастеров и меломанов, а я на днях получил приглашение прогуляться по ночному лесу при свете факелов (устраивает лесолюбный ферайн).
Привычка создавать ферайны заставляет во всех видеть потенциальных товарищей: глухих заборов в Германии мало, границы если и отмечены, то сеткой или живой изгородью. Двери присутствий распахнуты: никаких церберов. Политика - это сфера общественной жизни, политические партии - те же ферайны. И государство для немцев не божественная сила, а продолжение идеи объединений, позволяющей решать любые задачи: от борьбы со скукой до борьбы с наводнениями.
В России, к сожалению, подход к жизни другой. Его неплохо объяснил американский историк Ричард Пайпс - тот самый, что в 1990-х с грустью предсказал новую автократию в России. «У русских, - писал он, - чрезвычайно сильно развито чувство личных отношений, но им так и не удалось трансформировать человеческие привязанности в формальные неличные связи, столь необходимые для эффективного функционирования общественных и политических институтов. Поэтому им необходима «сильная рука», чтобы регулировать их общественную жизнь».
Именно по этой причине русские в эмиграции нигде так и не создали новую прекрасную Россию-2: спотыкались о неумение самоорганизоваться. Это хорошо видно по немецким русским кварталам. Мимо них не пройдешь: матерок в воздухе, напряженные лица, древние моды, - консервация советских времен. В каком-нибудь продмаге Irtysch, «Иртыш» - эмалированные кастрюли с цветочком на боку и пирамиды банок с килькой в томатном соусе. Продавщица, прижав телефон плечом, болтает с подругой… У всех местных жителей - «Первый» канал по спутнику, желание твердой руки, недоверчивый взгляд, невидимый миру забор, ненависть ко всем прочим мигрантам, ностальгия по СССР…
Мне не слишком нравится сегодняшняя Россия, - со всеми ее бесконечными охранниками, проверками паспортов, злобой, телевизионным враньем, кортежами начальников, уголовной ставкой на силу. Просто раньше мне казалось, что все дело в дурном аппарате власти. А теперь я вижу, что аппарат неизменно дуреет, прибирая к рукам страну, лишенную горизонтальных общественных связей. В которой мало всех этих НКО, товариществ, земств, бюргерств, волонтерств и прочих ферайнов. Так что научится их создавать - задача более важная, чем превратить в цветущий сад собственные шесть соток.
Du hast Recht, Синочкин. Ты совершенно прав. Это задача и на новый год, и на все обозримые годы.
ГОРИЗОНТАЛЬНАЯ РОССИЯ
Когда-то петербургский журналист Дмитрий Синочкин, возглавив журнал «Пригород», убеждал меня, что будущее России куется не в Москве, а на дачах и в садоводствах, где люди учатся действовать самостоятельно, без государства: договариваются заасфальтировать подъезд к поселку, подвести газ, устроить водопровод.
Я над Синочкиным, этим земцем-идеалистом, посмеивался, когда жил в столице и тусовал по Куршевелям. Но теперь вижу, что он прав.
Место моего нынешнего обитания - город Аугсбург: эдакое баварское Иваново, бывший текстильно-индустриальный облцентр. Однако это идеальное Иваново: фабрики превращены в модное жилье, сточные каналы - в бассейны под открытым небом, почти все ездят на велосипедах.
Германия вообще очень похожа на воплощение русской мечты о справедливой жизни. Достаток, социальные гарантии, добротность быта без особых ухищрений: в биргартенах все сидят на общих скамьях за общими столами, хотя у кое-кого есть лошади или самолет. Но главное, что отличает эту идеальную Россию от реальной, вовсе не сытость. А обилие горизонтальных общественных связей - тех, которых взыскует Синочкин. Основа немецкой жизни - Verein, ферайн: общество, кружок, союз. Ферайны здесь всюду. Вот я иду на экскурсию на местный мусороперерабатывающий завод (де-факто, это электростанция, работающая на мусоре). На той же экскурсии - группа немолодых немцев, явно знакомых. Оказывается - ферайн военных призывников! Господи, куда им с сединами в окоп?! А они в этом ферайне с юности. Регулярно собираются, придумывают, куда бы вместе отправиться… Или вот во дворике играет оркестр почтовых рожков: никаких сомнений, еще один ферайн. Есть ферайны рыболовов и охотников, кукольных мастеров и меломанов, а я на днях получил приглашение прогуляться по ночному лесу при свете факелов (устраивает лесолюбный ферайн).
Привычка создавать ферайны заставляет во всех видеть потенциальных товарищей: глухих заборов в Германии мало, границы если и отмечены, то сеткой или живой изгородью. Двери присутствий распахнуты: никаких церберов. Политика - это сфера общественной жизни, политические партии - те же ферайны. И государство для немцев не божественная сила, а продолжение идеи объединений, позволяющей решать любые задачи: от борьбы со скукой до борьбы с наводнениями.
В России, к сожалению, подход к жизни другой. Его неплохо объяснил американский историк Ричард Пайпс - тот самый, что в 1990-х с грустью предсказал новую автократию в России. «У русских, - писал он, - чрезвычайно сильно развито чувство личных отношений, но им так и не удалось трансформировать человеческие привязанности в формальные неличные связи, столь необходимые для эффективного функционирования общественных и политических институтов. Поэтому им необходима «сильная рука», чтобы регулировать их общественную жизнь».
Именно по этой причине русские в эмиграции нигде так и не создали новую прекрасную Россию-2: спотыкались о неумение самоорганизоваться. Это хорошо видно по немецким русским кварталам. Мимо них не пройдешь: матерок в воздухе, напряженные лица, древние моды, - консервация советских времен. В каком-нибудь продмаге Irtysch, «Иртыш» - эмалированные кастрюли с цветочком на боку и пирамиды банок с килькой в томатном соусе. Продавщица, прижав телефон плечом, болтает с подругой… У всех местных жителей - «Первый» канал по спутнику, желание твердой руки, недоверчивый взгляд, невидимый миру забор, ненависть ко всем прочим мигрантам, ностальгия по СССР…
Мне не слишком нравится сегодняшняя Россия, - со всеми ее бесконечными охранниками, проверками паспортов, злобой, телевизионным враньем, кортежами начальников, уголовной ставкой на силу. Просто раньше мне казалось, что все дело в дурном аппарате власти. А теперь я вижу, что аппарат неизменно дуреет, прибирая к рукам страну, лишенную горизонтальных общественных связей. В которой мало всех этих НКО, товариществ, земств, бюргерств, волонтерств и прочих ферайнов. Так что научится их создавать - задача более важная, чем превратить в цветущий сад собственные шесть соток.
Du hast Recht, Синочкин. Ты совершенно прав. Это задача и на новый год, и на все обозримые годы.