Почему ценят серых, как гранит? - Из школьной антологии. Так сказать, одноклассникам и однокурсникам
В этом году мои одноклассники собирались на 35-летие выпуска, а однокурсники - на 30-летие. Я пару раз на таких шабашах побывал, - с меня довольно. Не возвращайтесь к былым возлюбленным; пусть мертвые х. с. м.
Дивна же встреча, когда каждому впору цеплять бейджик с именем и фоткой по состоянию на 17 лет. Мой гиппокамп тех мальчиков и девочек уж раза три поверх переписал; да и меня того давно нет.
И я об этом пишу не сентиментальности жижи и расквашенного сердца ради, а ради любопытного эффекта.
Эффект в том, что среди моих однокурсников невероятно уважаем декан журфака Ясен Засурский - скучнейший, серейший человек, которого мне решительно не за что уважать. На лекциях его, цитируя Эренбург, даже мухи, стопроцентно русские мухи, дохли от скуки. Наши же персональные отношения свелись к тому, что он выселил меня как-то на полгода из общежития за то, что комсомольский оперотряд нашел на антресолях в комнате пустые бутылки из-под водки, хотя водку в студентах пил только на картошке да, с будущим основателем "Интерфакса" Андрюхой Мартыновым-"птичкой", в последний день военных сборов. А так - только вино.
Ну да хрен с ним, я мелкое гнусное совковое гадство (выселить из общаги в совкое никуда, да еще и лишив стипендии: то есть без денег в отсутствующий рынок жилья) Засурскому простил. А вот тоску учебника "Американская литература ХХ века" - нет. Засурский превратил самое яркое, что было в литературе ХХ века, в мумифицированную крысу. В заунывные килотонны букв про всех этих социальнистических Эптонов-Синклеров-Льюисов, когда непонятно, то ли Эптон Синклер написал Джимми Хиггинса, то ли Джимми Хиггинюс - Эптона Синклера. Да, по правде сказать, и неважно.
Но, повторяю, несмотря на полное отсутствие хоть каких-либо заметных достоинств, Засурского принято невероятно уважать. Может быть, потому, что подлостей за ним тоже не числится, что в России само по себе доблесть.
Точно так же среди моих одноклассников принято уважать нашу бывшую классную и учительницу литературы N. (она, в отличие от Засурского, непубличный человек, так что имя неважно). Она с виртуозностью разбивала зарождавшиеся школьные парочки (чтобы, не дай бог, дети в 8 классе не начали ебаться, и девочки не залетели, и ей бы не влетело). А поскольку она стигматизировала нежные чувство с виртуозностью инквизиторши, сказав, например, про мою девочку, что у нее мама лечилась в психбольнице, а это передается по наследству, так что у нас дети може могут быть психически неполноченными, и что мне неплохо бы об этом подумать, - хотя какие, блядь, дети, мы даже ни разу не поцеловались?! - мне это стоило нескольких закомплексованных лет жизни, полных напрасных мучений.
И если бы инквизиторша не заболела, и на подмену в средней школе №1 города Иваново не вышла другая учительница литературы (Людмила Михайловна Ерофеева - о, вот великая женщина! сыгравшая, сама того не зная, сольную партию какого-нибудь альтового гобоя, то бишь английского рожка, причем за сценой, в моей судьбе) - я бы до сих пор, может, считал, что литература дело важное и скучное.
Л.М.Е. была великой школьной диссиденткой, эдаким академиков Сахаровым местного масштаба, - по счастью, директор школы, сталинист и упертое бревно, в силу упертости этого не понимал. Л.М. брезгливым жестом - брысь! - выпроводила Ленина из школьного литературоведния при разборе его "Партийной организации и партийной литературы", постукав нам всем по лбу: он про партийную литературу, да? про листовки, брошюрки и проч.? Ну вот пусть ими и командует, а к нашему разговору это отношения не имеет.
А мне она принесла под полой и "Мастера и Маргариту" (который ей показался пустоватым романом, а я, прочитав в одну ночь, пришел в ужас от ее оценки, а теперь согласен) и, самое главное, притащила Мандельштама и Пастернака, про существования которых я знал от Эренбурга, но про которых классная (колоссная, на глиняных ногах) дама даже не заикалась. Мандельштам и Пастеркак были в каком-то сборнике, типа "Три века русской поэзии", жалкая горсточка манны небесной, - но я, открыв этот The Best of The Best, наткнулся, как сейчас помню, на сологубовского черта, качающего качели мохнатою рукой, - и понесся вместе с качелями в поднебесье всего Серебряного века, не минуя ни Андрея Белого, ни Сашу Черного. Как говорится (а точнее, поется), я пил волшебный яд желаний. И до сих пор отравлен им.
И вот объсните мне, бога ради - почему уважаемы не те, кто должны быть обожаемы, а? Почему о серых и никаких, как стандартный Ленин на стандартном постаменте, хранят добрую память, хотя памяти они вообще не достойны?
Я в ужасе таком, что впору водки напиться, хотя ныне не пью, и практически совсем. Яда желаний хватает. И Четвертой Чайковского, особенно если заполировать Четвертой Брамса, вполне хватает для беспамятства и слез. Чу: анданте, - йаду, мне йаду! Ыыы!
Я в социальных сетях:
ВКонтакте - https://vk.com/dimagubin777
Фейсбук - https://www.facebook.com/tp.gubin
Инстаграм - https://www.instagram.com/dimagubin
Твиттер - https://twitter.com/gubindima
Мои электронные книги:
- Губин ON AIR. Внутренняя кухня радио и телевидения
- Под чертой (сборник)
- Русский рулет, или Книга малых форм. Игры в парадигмы (сборник)
- Бумажное радио. Прибежище подкастов: буквы и звуки под одной обложкой
Мои бумажные книги:
- Губин ON AIR. Внутренняя кухня радио и телевидения
- Налог на Родину
Дивна же встреча, когда каждому впору цеплять бейджик с именем и фоткой по состоянию на 17 лет. Мой гиппокамп тех мальчиков и девочек уж раза три поверх переписал; да и меня того давно нет.
И я об этом пишу не сентиментальности жижи и расквашенного сердца ради, а ради любопытного эффекта.
Эффект в том, что среди моих однокурсников невероятно уважаем декан журфака Ясен Засурский - скучнейший, серейший человек, которого мне решительно не за что уважать. На лекциях его, цитируя Эренбург, даже мухи, стопроцентно русские мухи, дохли от скуки. Наши же персональные отношения свелись к тому, что он выселил меня как-то на полгода из общежития за то, что комсомольский оперотряд нашел на антресолях в комнате пустые бутылки из-под водки, хотя водку в студентах пил только на картошке да, с будущим основателем "Интерфакса" Андрюхой Мартыновым-"птичкой", в последний день военных сборов. А так - только вино.
Ну да хрен с ним, я мелкое гнусное совковое гадство (выселить из общаги в совкое никуда, да еще и лишив стипендии: то есть без денег в отсутствующий рынок жилья) Засурскому простил. А вот тоску учебника "Американская литература ХХ века" - нет. Засурский превратил самое яркое, что было в литературе ХХ века, в мумифицированную крысу. В заунывные килотонны букв про всех этих социальнистических Эптонов-Синклеров-Льюисов, когда непонятно, то ли Эптон Синклер написал Джимми Хиггинса, то ли Джимми Хиггинюс - Эптона Синклера. Да, по правде сказать, и неважно.
Но, повторяю, несмотря на полное отсутствие хоть каких-либо заметных достоинств, Засурского принято невероятно уважать. Может быть, потому, что подлостей за ним тоже не числится, что в России само по себе доблесть.
Точно так же среди моих одноклассников принято уважать нашу бывшую классную и учительницу литературы N. (она, в отличие от Засурского, непубличный человек, так что имя неважно). Она с виртуозностью разбивала зарождавшиеся школьные парочки (чтобы, не дай бог, дети в 8 классе не начали ебаться, и девочки не залетели, и ей бы не влетело). А поскольку она стигматизировала нежные чувство с виртуозностью инквизиторши, сказав, например, про мою девочку, что у нее мама лечилась в психбольнице, а это передается по наследству, так что у нас дети може могут быть психически неполноченными, и что мне неплохо бы об этом подумать, - хотя какие, блядь, дети, мы даже ни разу не поцеловались?! - мне это стоило нескольких закомплексованных лет жизни, полных напрасных мучений.
И если бы инквизиторша не заболела, и на подмену в средней школе №1 города Иваново не вышла другая учительница литературы (Людмила Михайловна Ерофеева - о, вот великая женщина! сыгравшая, сама того не зная, сольную партию какого-нибудь альтового гобоя, то бишь английского рожка, причем за сценой, в моей судьбе) - я бы до сих пор, может, считал, что литература дело важное и скучное.
Л.М.Е. была великой школьной диссиденткой, эдаким академиков Сахаровым местного масштаба, - по счастью, директор школы, сталинист и упертое бревно, в силу упертости этого не понимал. Л.М. брезгливым жестом - брысь! - выпроводила Ленина из школьного литературоведния при разборе его "Партийной организации и партийной литературы", постукав нам всем по лбу: он про партийную литературу, да? про листовки, брошюрки и проч.? Ну вот пусть ими и командует, а к нашему разговору это отношения не имеет.
А мне она принесла под полой и "Мастера и Маргариту" (который ей показался пустоватым романом, а я, прочитав в одну ночь, пришел в ужас от ее оценки, а теперь согласен) и, самое главное, притащила Мандельштама и Пастернака, про существования которых я знал от Эренбурга, но про которых классная (колоссная, на глиняных ногах) дама даже не заикалась. Мандельштам и Пастеркак были в каком-то сборнике, типа "Три века русской поэзии", жалкая горсточка манны небесной, - но я, открыв этот The Best of The Best, наткнулся, как сейчас помню, на сологубовского черта, качающего качели мохнатою рукой, - и понесся вместе с качелями в поднебесье всего Серебряного века, не минуя ни Андрея Белого, ни Сашу Черного. Как говорится (а точнее, поется), я пил волшебный яд желаний. И до сих пор отравлен им.
И вот объсните мне, бога ради - почему уважаемы не те, кто должны быть обожаемы, а? Почему о серых и никаких, как стандартный Ленин на стандартном постаменте, хранят добрую память, хотя памяти они вообще не достойны?
Я в ужасе таком, что впору водки напиться, хотя ныне не пью, и практически совсем. Яда желаний хватает. И Четвертой Чайковского, особенно если заполировать Четвертой Брамса, вполне хватает для беспамятства и слез. Чу: анданте, - йаду, мне йаду! Ыыы!
Я в социальных сетях:
ВКонтакте - https://vk.com/dimagubin777
Фейсбук - https://www.facebook.com/tp.gubin
Инстаграм - https://www.instagram.com/dimagubin
Твиттер - https://twitter.com/gubindima
Мои электронные книги:
- Губин ON AIR. Внутренняя кухня радио и телевидения
- Под чертой (сборник)
- Русский рулет, или Книга малых форм. Игры в парадигмы (сборник)
- Бумажное радио. Прибежище подкастов: буквы и звуки под одной обложкой
Мои бумажные книги:
- Губин ON AIR. Внутренняя кухня радио и телевидения
- Налог на Родину