Ушел из жизни основатель жанра "зомби-муви" Джордж Ромеро
Джордж Ромеро - величайший человек, без преувеличения. Его фильмы "Ночь живых мертвецов", "Рассвет мертвецов", "День мертвецов", "Земля мертвых" задали тон новому направлению в жанре фильмов ужасов. В отличие от других режиссеров, Джордж Ромеро всегда вкладывал в свои фильмы социальный подтекст.
Режиссер ушел из жизни в возрасте 78 лет, он умер тихо в своем доме во время прослушивания саундтрека к своему любимому фильму "Тихий человек" (1952), как сообщает Los Angeles Times. Причиной смерти стал рак. Это действительно был поразительный человек, благодаря которому нынче так популяризирован жанр зомби-кино.
Без Ромеро не было бы "Обителей зла" и Ходячих мертвецов", все что есть в этом жанре на экране сегодня благодаря первому его фильму "Ночь живых мертвецов" (1968). Спи спокойно, Джордж, пусть земля тебе будет пухом. А я вспоминаю фильм "День живых мертвецов" и самого добродушного и запоминающегося зомби по имени Боб. Предлагаю устроить сегодня марафон фильмов Джорджа Ромеро.
Боб из фильма "День живых мертвецов"
BadComedian выложил правила Джорджа Ромера из журнала Esquire, я просто оставлю это здесь:
Я всегда считал болтливость чем-то вроде сифилиса: не смертельно, но омерзительно.
Мы познакомились со Скорсезе еще в детстве. Во всем Нью-Йорке мы были единственными подростками, кто хотел взять напрокат «Сказки Гофмана» (музыкальный фильм Майкла Пауэлла 1951 года по опере Жака Оффенбаха. - Esquire).
Самая реалистичная кровь, которую я когда-либо видел, - это фильм «В порту» и сцена избиения Марлона Брандо. И это, напомню, черно-белое кино.
Не бывало такого, чтобы я чувствовал усталость от зомби. Но я очень легко устаю от продюсеров.
Я убежден, что настоящий фильм ужасов можно снять практически даром. Ужас не имеет ничего общего со спецэффектами. Не надо путать страх с удивлением - ведь именно за удивление сегодня приходится больше всего платить.
Не люблю, когда мне говорят, что снимать фильмы про зомби очень легко. Вы когда-нибудь снимали сцену с выстрелом в голову? Представьте: вы устанавливаете на затылке зомби взрывпакет с кровью, включаете камеру, пакет взрывается, кровь разлетается по стене, зомби падает, и все вокруг становится красным. А этот чувак с пистолетом, оказывается, не выстрелил. Что вы делаете? Нагоняете кучу людей, они моют стену, пол, заново гримируют зомби, устанавливают новый взрывпакет. А вы просто стоите в сторонке, понимая, что день подходит к концу.
Если я попрошу денег на экранизацию книг Джейн Остин, меня просто выкинут из кабинета под общий смех.
Я благодарен индустрии за то, что она сделала зомби понятными и простыми. Не удивлюсь, если в ближайшее время зомби появятся в «Улице Сезам» и будут учить детей считать. Единственную проблему я вижу в том, что люди не склонны рассматривать зомби как метафору нашего общества. Что ж, значит, мне есть чем заняться.
Ненавижу Годзиллу. У твари начисто отсутствует характер.
В последние годы я слишком часто получаю письма из Библейского пояса (часть юго-восточных штатов США, где преобладает протестантизм. - Esquire), в которых мне говорят: вы, должно быть, сам сатана! Но помимо ненависти в этих письмах есть и надежда - надежда на то, что я уже проклят и буду гореть в аду.
Я рос в католической среде и исправно ходил в приходскую школу. Вот почему в моих фильмах так много священников и монашек, и вот почему я не могу сказать про них ничего хорошего.
Больше всего мне нравятся положительные люди, в которых есть изъян.
Вымысел - это лучший способ сказать правду. Трудно поверить, но в свое время сказки братьев Гримм считались излишне политизированными.
Из всех форм прогресса у меня не вызывает отвращения лишь прогресс человеческой морали. Но поскольку на самом деле его не существует, то о прогрессе я стараюсь не говорить вообще.
Сегодня принято уважать людей, которые дают ответы. А мне всегда казалось, что важнее всего те, кто их требуют.
Больше всего в современной киноиндустрии меня раздражает то, что они прикончили такую вещь, как маленькое кино для большого экрана, снятое группой единомышленников.
Наш мир был неплохим местом до тех пор, пока мы не захотели сделать его лучше.
Представляю, как тяжело пришлось Эду Харрису (американский актер, известный также как режиссер вестерна "Аппалуза".-Esquire). Индустрия с легкостью готова отвалить ему три миллиона долларов за роль банана второго плана в покупках Джулии Робертс. Но они удавятся, чтобы дать ему деньги на собственный фильм.
Я уверен, что свободным можно оставаться только тогда, когда ты работаешь либо за очень маленькие деньги, либо за очень большие. Посередине свободы нет. Только зависть и разочарование.
Сумеешь изменить одну вещь - изменится все.
