(no subject)
... цветущий миндаль на склонах холмов Триалетского хребта над Тбилиси - несколько сотен деревьев, высаженных в Этнографическом музее - я спустился сюда от Черепашьего озера - сейчас - обнаженного - не закрытого листвой - беспомощного - похожего на перевернутую кверху животом черепаху
... молодой релокант привёз сюда свою подругу на мотоцикле - откидывает шлем - матерится от воодушевления, что удалось забраться так высоко - рев мотора - и они устремляются еще выше
... опадают последние лепестки вишен - но - кажется - навсегда сохранится их запах
... с холмов спускаешься на улицу Ильи Чавчавадзе - самую sophisticated в Тбилиси - пешеходы здесь - даже!!! - терпеливо дожидаются зелёного света на светофорах
... я сажусь с кофе на скамейку у памятника Галактиону Табидзе - недалеко отсюда он покончил с собой - 17-го марта 1959 года, выбросившись из окна третьего этажа психиатрической клиники Лечкомбината №1, в котором проходил лечение - комплекс Лечкомбината, построенный в 1930-х годах, реставрируют - здесь появится Центр современного искусства
... но мне милее проспект Руставели с его букинистами, туристами, митингующими у Парламента, театралами собирающимися у входов в театры перед началом спектаклей, маскаронами прилепленными над окнами домов - лёгкий, звонкий, деловитый - многажды воспетый - например, Михаилом Квливидзе
Лирический репортаж с проспекта Руставели
Ошибся тот, кто думал, что проспект
есть улица. Он влажный брег стихии
страстей и таинств. Туфельки сухие,
чтоб вымокнуть, летят в его просвет.
Уж вымокли!.. Как тяжек труд ходьбы
красавицам! Им стыдно или скушно
ходить, как мы. Им ведомо искусство
скольжения по острию судьбы.
Простое слово чуждо их уму,
и плутовства необъяснимый гений
возводит в степень долгих песнопений
два слова: «Неуже-ели? Почему-у?»
«Ах, неуже-ели это март настал?»
«Но почему-у так жарко? Это странно!»
Красавицы средь стёкол ресторана
пьют кофе - он угоден их устам.
Как опрометчив доблестный простак,
что не хотел остаться в отдаленье!
Под взглядом их потусторонней лени
он терпит унижение и страх…
Так я шутил. Так брезговал бедой,
покуда на проспекте Руставели
кончался день. Платаны розовели.
Шел теплый дождь. Я был седым-седой.
Я не умел своей душе помочь,
Темнело в небе - медленно и сильно…
И жаль мне было, жаль невыносимо
Есенина в ту мартовскую ночь.
1971
Пер. Б. Ахмадулиной
... "Неуже-ели? Почему-у?" - это, кажется, традиционное "вай, мээ", но почему в стихотворении появляется Есенин, мне не понятно
памятник Галактиону Табидзе на ул. Ильи Чавчавадзе
... молодой релокант привёз сюда свою подругу на мотоцикле - откидывает шлем - матерится от воодушевления, что удалось забраться так высоко - рев мотора - и они устремляются еще выше
... опадают последние лепестки вишен - но - кажется - навсегда сохранится их запах
... с холмов спускаешься на улицу Ильи Чавчавадзе - самую sophisticated в Тбилиси - пешеходы здесь - даже!!! - терпеливо дожидаются зелёного света на светофорах
... я сажусь с кофе на скамейку у памятника Галактиону Табидзе - недалеко отсюда он покончил с собой - 17-го марта 1959 года, выбросившись из окна третьего этажа психиатрической клиники Лечкомбината №1, в котором проходил лечение - комплекс Лечкомбината, построенный в 1930-х годах, реставрируют - здесь появится Центр современного искусства
... но мне милее проспект Руставели с его букинистами, туристами, митингующими у Парламента, театралами собирающимися у входов в театры перед началом спектаклей, маскаронами прилепленными над окнами домов - лёгкий, звонкий, деловитый - многажды воспетый - например, Михаилом Квливидзе
Лирический репортаж с проспекта Руставели
Ошибся тот, кто думал, что проспект
есть улица. Он влажный брег стихии
страстей и таинств. Туфельки сухие,
чтоб вымокнуть, летят в его просвет.
Уж вымокли!.. Как тяжек труд ходьбы
красавицам! Им стыдно или скушно
ходить, как мы. Им ведомо искусство
скольжения по острию судьбы.
Простое слово чуждо их уму,
и плутовства необъяснимый гений
возводит в степень долгих песнопений
два слова: «Неуже-ели? Почему-у?»
«Ах, неуже-ели это март настал?»
«Но почему-у так жарко? Это странно!»
Красавицы средь стёкол ресторана
пьют кофе - он угоден их устам.
Как опрометчив доблестный простак,
что не хотел остаться в отдаленье!
Под взглядом их потусторонней лени
он терпит унижение и страх…
Так я шутил. Так брезговал бедой,
покуда на проспекте Руставели
кончался день. Платаны розовели.
Шел теплый дождь. Я был седым-седой.
Я не умел своей душе помочь,
Темнело в небе - медленно и сильно…
И жаль мне было, жаль невыносимо
Есенина в ту мартовскую ночь.
1971
Пер. Б. Ахмадулиной
... "Неуже-ели? Почему-у?" - это, кажется, традиционное "вай, мээ", но почему в стихотворении появляется Есенин, мне не понятно
памятник Галактиону Табидзе на ул. Ильи Чавчавадзе