Кавказ и литература - Ильязд: Восхищение
… после того, как Красная Армия заняла Крым, Батуми, входивший в это время в независимую Грузинскую республику, стал главным центром эмиграции в Константинополь, тогда еще не переименованный в Стамбул
... в отличие от «крымской» волны эмиграции, эта волна была «гражданской» - в Батуми собиралась самая разная публика, думавшая об эмиграции, в том числе, например, Михаил Булгаков, который так и не решился сесть на корабль. Среди этой публики был и Илья Зданевич более известный как Ильязд ...
... для коренного тифлисца Зданевича - он же - петербургский студент и завсегдатай Бродячей собаки, «бесконечно приязненный всёк» по характеристике Владимира Пяста - соперник Маяковского и Бурлюков в качестве главного футуриста России - и соперник очень серьезный - имеющий в рукаве джокера - он состоял в личной переписки с Маринетти - эффектный полемист и сочинитель манифестов и лозунгов вроде «Башмак прекраснее Венеры Милосской» - первооткрыватель Нико Пиросмани, который написал его портрет, и создатель в Тифлисе группы «41°» (41-я параллель по идее Ильязда сближает Тбилиси с - Пекином, Неаполем, Константинополем, Мадридом, Нью-Йорком, которые расположен на той же широте) - Батуми не был незнакомым, чужим городом - здесь он оказывался неоднократно "имея слабость к маленькому участку земли, омываемому Черным морем и представляющему собой бассейн реки Чорох (устье Чороха сейчас находится в районе батумского международного аэропорта)" - в бассейне Чороха он разыскивал и зарисовывал старые армянские церкви, исследовал Понтийский хребет ...
... этот участок земли, Ильязд описал в начале романа "Философия", но по настоящему «кавказской» книгой стал роман "Восхищение" («восхищение» здесь нечто среднее между «вос-хождением» и «по-хищением») ...
... в отличие от топонимически точной "Философии" в "Восхищении", действие которого происходит в высокогорном ауле, деревне с лесопилкой, находящейся немного ниже, небольшом городке на берегу моря обладающем набережной «растянувшейся изрядно далеко» (угадывается Батуми) и построенным на равнине большим городом (Тифлис) - точные топонимы отсутствуют. Все локации - это «какие-угодно-пространства» архетипичные для Кавказа. “Я переработал в моем романе - писал Ильязд - впечатления, собранные мной в течение долгих путешествий по родному мне Кавказу”.
Эти «какие-угодно-пространства» сталкиваются. Главная оппозиция здесь «горское» и «плоскостное»: «Лаврентий измеряет жизнь, как плоскостной, богатством, горцы же думают только о том, чтобы умереть как можно позже. Жизнь существует только для того, чтобы дожить до старости. Только тогда очи начинают видеть по-настоящему, уши слышать, а ум парить над умом»
Это очень нестандартный, но, возможно, очень точный взгляд на Кавказ.
ххх
При этом среди «плоскостного» выделяется совершенно особый мир - «прибрежный», который Ильязд характеризует следующим образом: «Галактион был содержателем местечковой кофейни, расположенной против пристани на единственной в местечке улице - набережной, растянувшейся изрядно далеко, и как будто ничем другим не занимался. Неизменно можно было его видеть разгуливающим между столиками с салфеткой, наброшенной на голову, чтобы предотвратить лысину от действия светила, и следящим, не нуждается ли кто-либо из посетителей в чашке кофе и не ждут ли его гости шашек, карт, костей, домино и прочих игр. Вид моря поневоле вселяет страх, то и дело приходится подбадривать нервы черным кофе, а так как местечко имело одно только измерение - длину, то никто ничего не пил, кроме кофе, и так как кофе пить дома немыслимо, то и все население торчало в кофейне, не исключая детей, павлинов, попугаев и кошек <и ни слова о - псах !!! - очевидно, еще не захвативших город>. И так как, наконец, местечко бойко торгует, суда приходят и уплывают неизвестно когда и тревога мучит все время, то население в кофейне просиживало круглые дни и охотно переселилось бы в кофейню навсегда, если бы по этому поводу удалось договориться с хозяином. Это совершенное устройство местечковой жизни настолько упрощало поиски нужных лиц, насколько и заставляло всех жить на виду у всех»
ххх
Два главные героя романа - Лаврентий - бежавший в горы спасаясь от мобилизации, не желая «убивать по приказу», и горянка Ивлита. Роман читается как плутовской, как приключения героев Краснохаркаи - Лаврентий становится разбойником, похищает Ивлиту, создает в горах - фактически - мини-государство и т.п.
Но, в 1939 г., представляя свой новый сборник стихов “Афат” (проиллюстрирован Пабло Пикассо), Ильязд дал повод толковать “Восхищение” метафорически: “Это определение поэзии как извечно бесплодной попытки”. В предисловии к гилеевскому изданию 1995 года метафору расширил Р. Гейро, объявив, что «можно читать роман как перенесенную в горы мифической страны историю футуризма. ... прототипом Лаврентия стал уже не весь футуризм, а лишь тот человек, который в конце концов стал как бы воплощением футуризма и который внушал Ильязду самые двусмысленные чувства, - Владимир Маяковский. Став разбойником, Лаврентий надевает “под войлочный плащ желтую шерстяную рубаху, принадлежность нового своего звания” (гл. 4)- Смертельное доверие Лаврентия к словам соответствует отдалению Маяковского от зауми, в чем, как известно, заумники "41°" упрекали Маяковского. Связь с революционерами удаляет его от Ивлиты, то есть от настоящей поэзии, и губит его».
ххх
"Восхищение" написано в Париже в 1926 году - после пяти лет попыток связать парижских и эмигрировавших из России авангардистов - провала попытки восстановления тифлисской группы «41°», провала сближения с французскими дадаистами и т.п.
Завершив роман, Ильязд - женился - на известной на Монпарнасе натурщице Аксель Брокар (макет для пригласительных билетов на свадьбу разработал Пабло Пикассо) - зарегистрировался как рисовальщик по тканям (он сотрудничал с Соней Делоне) и устроился на работу на трикотажную фабрику Блак Белэр, которая с марта 1928 г. стала одним из известнейших предприятий фирмы “Ткани Шанель” - с 1933 по 1937 г Ильязд будет директором этой фабрики.
Книгу далось опубликовать только в 1930 г. - примерно в тот же период, что и Тропик Рака (1934 г.) Генри Миллера - и так же как роман Генри Миллера книгу не хотели продавать - даже русские книготорговцы - из-за употребления нецензурной лексики. В итоге тираж пролежал почти не востребованным в магазине Я. Поволоцкого, расположенного на улице Бонапарт.
В 1950-м Ильязд пробовал «возродить» книгу, договариваясь об ее экранизации с Робером Брессоном - но проект не состоялся.
ххх
На желто-зеленой обложке книги размещен рисунок, изображающий чашечку цветка или сечения раковины - аммонита - тот же рисунок перенесен на надгробие Ильязда, умершего в вечер сочельника 1975 года в своей парижской квартире на улице Мазарини, и похороненного на грузинском кладбище Левиль-сюр-Орж, рядом со своей второй женой - авангардистской поэтессой и принцессой западноафриканского народа йоруба.
Восхищение. Роман. Париж, 1930 г. Первое издание - изображение аммонита.
ххх
Нико Пиросмани. Портрет Ильи Зданевича. 1913 г. Клеенка, масло. Частное собрание, Санкт-Петербург.
Михаил Ларионов, Наталия Гончарова и Илья Зданевич. Фотография из манифеста футуристов
«Почему мы раскрашиваемся». 1913 г. Раскраска на лицах выполнена Михаилом Ларионовым.
Saatchi Gallery.
Бал «Большой Медведицы». Крайний слева - Ильязд, в центре - Аксель Брокар. 1925 г.
Коко Шанель в костюме джерси по рисунку Ильязда. Париж, 1929 г.
Эскиз рисунка платья Веры Судейкиной. 1922 г.
Эскиз рисунка для воротникаплатья Веры Судейкиной. 1922 г.
PS
Интервью с Мирель Зданевич - http://obolensky.blogspot.com/2011/10/blog-post_371.html
много интересных фото - https://www.liveinternet.ru/users/6318384/post472457118/
... в отличие от «крымской» волны эмиграции, эта волна была «гражданской» - в Батуми собиралась самая разная публика, думавшая об эмиграции, в том числе, например, Михаил Булгаков, который так и не решился сесть на корабль. Среди этой публики был и Илья Зданевич более известный как Ильязд ...
... для коренного тифлисца Зданевича - он же - петербургский студент и завсегдатай Бродячей собаки, «бесконечно приязненный всёк» по характеристике Владимира Пяста - соперник Маяковского и Бурлюков в качестве главного футуриста России - и соперник очень серьезный - имеющий в рукаве джокера - он состоял в личной переписки с Маринетти - эффектный полемист и сочинитель манифестов и лозунгов вроде «Башмак прекраснее Венеры Милосской» - первооткрыватель Нико Пиросмани, который написал его портрет, и создатель в Тифлисе группы «41°» (41-я параллель по идее Ильязда сближает Тбилиси с - Пекином, Неаполем, Константинополем, Мадридом, Нью-Йорком, которые расположен на той же широте) - Батуми не был незнакомым, чужим городом - здесь он оказывался неоднократно "имея слабость к маленькому участку земли, омываемому Черным морем и представляющему собой бассейн реки Чорох (устье Чороха сейчас находится в районе батумского международного аэропорта)" - в бассейне Чороха он разыскивал и зарисовывал старые армянские церкви, исследовал Понтийский хребет ...
... этот участок земли, Ильязд описал в начале романа "Философия", но по настоящему «кавказской» книгой стал роман "Восхищение" («восхищение» здесь нечто среднее между «вос-хождением» и «по-хищением») ...
... в отличие от топонимически точной "Философии" в "Восхищении", действие которого происходит в высокогорном ауле, деревне с лесопилкой, находящейся немного ниже, небольшом городке на берегу моря обладающем набережной «растянувшейся изрядно далеко» (угадывается Батуми) и построенным на равнине большим городом (Тифлис) - точные топонимы отсутствуют. Все локации - это «какие-угодно-пространства» архетипичные для Кавказа. “Я переработал в моем романе - писал Ильязд - впечатления, собранные мной в течение долгих путешествий по родному мне Кавказу”.
Эти «какие-угодно-пространства» сталкиваются. Главная оппозиция здесь «горское» и «плоскостное»: «Лаврентий измеряет жизнь, как плоскостной, богатством, горцы же думают только о том, чтобы умереть как можно позже. Жизнь существует только для того, чтобы дожить до старости. Только тогда очи начинают видеть по-настоящему, уши слышать, а ум парить над умом»
Это очень нестандартный, но, возможно, очень точный взгляд на Кавказ.
ххх
При этом среди «плоскостного» выделяется совершенно особый мир - «прибрежный», который Ильязд характеризует следующим образом: «Галактион был содержателем местечковой кофейни, расположенной против пристани на единственной в местечке улице - набережной, растянувшейся изрядно далеко, и как будто ничем другим не занимался. Неизменно можно было его видеть разгуливающим между столиками с салфеткой, наброшенной на голову, чтобы предотвратить лысину от действия светила, и следящим, не нуждается ли кто-либо из посетителей в чашке кофе и не ждут ли его гости шашек, карт, костей, домино и прочих игр. Вид моря поневоле вселяет страх, то и дело приходится подбадривать нервы черным кофе, а так как местечко имело одно только измерение - длину, то никто ничего не пил, кроме кофе, и так как кофе пить дома немыслимо, то и все население торчало в кофейне, не исключая детей, павлинов, попугаев и кошек <и ни слова о - псах !!! - очевидно, еще не захвативших город>. И так как, наконец, местечко бойко торгует, суда приходят и уплывают неизвестно когда и тревога мучит все время, то население в кофейне просиживало круглые дни и охотно переселилось бы в кофейню навсегда, если бы по этому поводу удалось договориться с хозяином. Это совершенное устройство местечковой жизни настолько упрощало поиски нужных лиц, насколько и заставляло всех жить на виду у всех»
ххх
Два главные героя романа - Лаврентий - бежавший в горы спасаясь от мобилизации, не желая «убивать по приказу», и горянка Ивлита. Роман читается как плутовской, как приключения героев Краснохаркаи - Лаврентий становится разбойником, похищает Ивлиту, создает в горах - фактически - мини-государство и т.п.
Но, в 1939 г., представляя свой новый сборник стихов “Афат” (проиллюстрирован Пабло Пикассо), Ильязд дал повод толковать “Восхищение” метафорически: “Это определение поэзии как извечно бесплодной попытки”. В предисловии к гилеевскому изданию 1995 года метафору расширил Р. Гейро, объявив, что «можно читать роман как перенесенную в горы мифической страны историю футуризма. ... прототипом Лаврентия стал уже не весь футуризм, а лишь тот человек, который в конце концов стал как бы воплощением футуризма и который внушал Ильязду самые двусмысленные чувства, - Владимир Маяковский. Став разбойником, Лаврентий надевает “под войлочный плащ желтую шерстяную рубаху, принадлежность нового своего звания” (гл. 4)- Смертельное доверие Лаврентия к словам соответствует отдалению Маяковского от зауми, в чем, как известно, заумники "41°" упрекали Маяковского. Связь с революционерами удаляет его от Ивлиты, то есть от настоящей поэзии, и губит его».
ххх
"Восхищение" написано в Париже в 1926 году - после пяти лет попыток связать парижских и эмигрировавших из России авангардистов - провала попытки восстановления тифлисской группы «41°», провала сближения с французскими дадаистами и т.п.
Завершив роман, Ильязд - женился - на известной на Монпарнасе натурщице Аксель Брокар (макет для пригласительных билетов на свадьбу разработал Пабло Пикассо) - зарегистрировался как рисовальщик по тканям (он сотрудничал с Соней Делоне) и устроился на работу на трикотажную фабрику Блак Белэр, которая с марта 1928 г. стала одним из известнейших предприятий фирмы “Ткани Шанель” - с 1933 по 1937 г Ильязд будет директором этой фабрики.
Книгу далось опубликовать только в 1930 г. - примерно в тот же период, что и Тропик Рака (1934 г.) Генри Миллера - и так же как роман Генри Миллера книгу не хотели продавать - даже русские книготорговцы - из-за употребления нецензурной лексики. В итоге тираж пролежал почти не востребованным в магазине Я. Поволоцкого, расположенного на улице Бонапарт.
В 1950-м Ильязд пробовал «возродить» книгу, договариваясь об ее экранизации с Робером Брессоном - но проект не состоялся.
ххх
На желто-зеленой обложке книги размещен рисунок, изображающий чашечку цветка или сечения раковины - аммонита - тот же рисунок перенесен на надгробие Ильязда, умершего в вечер сочельника 1975 года в своей парижской квартире на улице Мазарини, и похороненного на грузинском кладбище Левиль-сюр-Орж, рядом со своей второй женой - авангардистской поэтессой и принцессой западноафриканского народа йоруба.
Восхищение. Роман. Париж, 1930 г. Первое издание - изображение аммонита.
ххх
Нико Пиросмани. Портрет Ильи Зданевича. 1913 г. Клеенка, масло. Частное собрание, Санкт-Петербург.
Михаил Ларионов, Наталия Гончарова и Илья Зданевич. Фотография из манифеста футуристов
«Почему мы раскрашиваемся». 1913 г. Раскраска на лицах выполнена Михаилом Ларионовым.
Saatchi Gallery.
Бал «Большой Медведицы». Крайний слева - Ильязд, в центре - Аксель Брокар. 1925 г.
Коко Шанель в костюме джерси по рисунку Ильязда. Париж, 1929 г.
Эскиз рисунка платья Веры Судейкиной. 1922 г.
Эскиз рисунка для воротникаплатья Веры Судейкиной. 1922 г.
PS
Интервью с Мирель Зданевич - http://obolensky.blogspot.com/2011/10/blog-post_371.html
много интересных фото - https://www.liveinternet.ru/users/6318384/post472457118/