(no subject)
... начавшись в Баку, история Али и Нино заканчивается в Гяндже - ни один из возможных сюжетов, которые я придумывал в Сачашнике за стаканчиком саперави, не совпал с сюжетом романа - тем более, я не смог угадать географию: Баку - Шуша - Тифлис - Дагестан, аул близ Хунзаха - снова Баку - Энзели - Тегеран - Баку и - Гянджа - сейчас мне кажется, что если бы в стаканчике было не саперави, а, скажем, кок чой, я бы смог сконструировать вариант сюжета, который реализован в романе - для подобной фабулы нужна трезвость рассудка - никаких фантазий …
… в романе Курбан Саида я впервые столкнулся с литературой о Кавказе не связанной с русской литературной традицией, которая, казалось, тему Кавказа «присвоила» - как Россия присвоила кавказские земли - взгляд героя романа - взгляд с «той стороны»
«- Я всегда считала, - включилась Нино, - что кавказцам присущ боевой дух. И тем не менее сейчас я нахожусь в обществе двух кавказцев, которым не хочется воевать. Нахарарян снисходительно посмотрел на нее: - Мы оба хотим воевать, княжна, но не друг против друга. Нас и русских отделяет высокая стена, имя которой Кавказ. В случае победы русских мы полностью обрусеем. Потеряем наши церкви, язык, национальную самобытность. Мы превратимся в евро-азиатских метисов, вместо того чтобы являться мостом между двумя мирами. Нет уж, все, кто воюет за царя, воюют против Кавказа.»
«Этот прекрасный город <Баку>, - продолжал он в машине, - является вратами в Европу. Не будь Россия такой реакционной, мы бы давно уже были европейской страной».
«Уж слишком долго мне пришлось проучиться в стенах русской императорской гимназии и заразиться склонностью русских к самоанализу».
«Удивительно: женщины под чадрой не видно, но ее можно узнать по привычкам, мыслям, желаниям. Чадра скрывает ее глаза, нос, уста. Душа же остается неприкрытой. Душа восточной женщины ясна. Непокрытые чадрой женщины - совсем другие. Их глаза, нос, рот и прочие части тела на виду. Но вам никогда не прочитать мыслей, прячущихся за этими глазами, даже если вам будет казаться, что все предельно ясно.»
«Ты хочешь жениться на христианке Нино, которая меня недолюбливает. - Да, это так. Что скажешь? Сеид бросил на меня испытующий взгляд: - Я говорю «да», Али-хан. Мужчина должен жениться, и лучше всего на женщине, которая ему нравится. Ей не нужно отвечать ему взаимностью. Умный мужчина не станет ухаживать за женщиной. Женщина - всего лишь земля, а мужчина - сеятель. Следует ли полю любить крестьянина? Достаточно и того, что она любима крестьянином. Женись, но не забывай: женщина всего лишь земля.»
Кроме того, это хорошая метафорическая литература:
«Пушка с маленьким дулом походила на вздернутый русский нос с широкими ноздрями.»
«Дни проходили одинаково и своей похожестью напоминали бусины на четках.»
и т.п.
ххх
Закончив читать роман, я вернулся к батумским текстам Осипа Мандельштама в одном из которых - Меньшивики в Грузии - обнаружился мостик к Али и Нино - среди арестантов батумской тюрьмы упоминается «белый офицер, бежавший из Ганджи» - он вполне мог быть одним из безымянных персонажей финальной части романа.
Для Мандельштама Батум - «Оранжерея. Город-колибри. Город пальм в кадках. Город малярии и нежных японских холмов. Город, похожий на европейский квартал в какой угодно колониальной стране, звенящей москитами летом и в декабре предлагающей свежие дольки мандарина.» (Меньшивики в Грузии)
В Батуми Мандельштам впервые приплыл в августе 1920 г из Феодосии, тогда еще занятой Врангелем - Грузия, являвшаяся независимой республикой, была единственным путем в Россию. Мандельштам сразу же попала под арест - его собирались депортировать обратно в Крым - перед батумским генерал-губернатором за него хлопотали грузинские поэты Тициан Табидзе и Николо Мицишвили - в 1937 оба были расстреляны. Во второй раз он оказался здесь зимой 1921 года - но это была уже советская Грузия.
В прозе Мандельштама зафиксировано несколько батумских локаций: Греческая улица, по которой носятся иностранцы «толстенькие, поджарые и кругленькие» « из конторы в контору, из магазина в магазин, колдуя над священной валютой» (Батум 1); Мариинская - «По Маринской улице до поздней ночи движется сплошная праздничная лавина; чувствуется, что каждый в этой толпе «сделал дело» и теперь пожинает плоды своей коммерческой тонкости. Ярко освещены лари и подворотни с фруктами и южной зимней утехой - мандаринами. Какие-то предприимчивые чумазые мальчишки, выплясывая лезгинку, бросаются под ноги прохожим, которые в ужасе откупаются мелкой подачкой. Толпа настолько оживлена, что ее радостный и громкий ропот долетает на четвертый этаж и баюкает ваш первый сон.» (Батум 2). И «На Мариинской улице кружок «ОДИ» - «Общество Деятелей Искусств». Здесь устраиваются смехотворные выставки макулатурных живописцев, скупаемые оптом заезжими греками, а местные эстеты и снобы расхаживают под раскрашенными олеографиями, воображая себя на настоящем вернисаже. Здесь же дамы обучаются пению, музыке и пластике под руководством опытных в этом деле специалистов». (Батум 1) В ОДИ 19 сентября 1920 года состоялось выступление и самого Мандельштама.
Греческая сейчас носит имя Парнаваз Мепе - царя Фарнаваза - первого царя древнегрузинского государства Иберия, правившего в конце IV - начале III в. до н.э. - создателя грузинского алфавита - улица утратила свое былое коммерческое значение - днем - даже в воскресенье - здесь сонно и пусто - несмотря на то, что на улице стоит старейшая батумская православная церковь (Св. Николая, построена по греческому образцу в 1865 г. - еще при турках - когда Батуми входил в Османскую империю), несколько консульств, в т. ч. Ирана и Азербайджана, устроена новенькая пиацца с роскошной мозаикой - и лишь шорох шин по брусчатке кажется что напоминает шорох купюр - как эхо повторяет шорох купюр Батуми 1920-го года.
Мариинская носит имя Мемеда Абашидзе - грузинского политика, мусульманина - сторонника включения Аджарии в Грузию как автономной республики - так же расстрелян в 1937 г. Здесь тоже пустынно - как и везде в Батуми - кроме бульвара в солнечный день, торговых центров и у магазинчиков, расположенных у небоскребов.
улица Парнаваз Мепе - бывшая Греческая
улица Мемеда Абашидзе - бывшая Мариинская
… в романе Курбан Саида я впервые столкнулся с литературой о Кавказе не связанной с русской литературной традицией, которая, казалось, тему Кавказа «присвоила» - как Россия присвоила кавказские земли - взгляд героя романа - взгляд с «той стороны»
«- Я всегда считала, - включилась Нино, - что кавказцам присущ боевой дух. И тем не менее сейчас я нахожусь в обществе двух кавказцев, которым не хочется воевать. Нахарарян снисходительно посмотрел на нее: - Мы оба хотим воевать, княжна, но не друг против друга. Нас и русских отделяет высокая стена, имя которой Кавказ. В случае победы русских мы полностью обрусеем. Потеряем наши церкви, язык, национальную самобытность. Мы превратимся в евро-азиатских метисов, вместо того чтобы являться мостом между двумя мирами. Нет уж, все, кто воюет за царя, воюют против Кавказа.»
«Этот прекрасный город <Баку>, - продолжал он в машине, - является вратами в Европу. Не будь Россия такой реакционной, мы бы давно уже были европейской страной».
«Уж слишком долго мне пришлось проучиться в стенах русской императорской гимназии и заразиться склонностью русских к самоанализу».
«Удивительно: женщины под чадрой не видно, но ее можно узнать по привычкам, мыслям, желаниям. Чадра скрывает ее глаза, нос, уста. Душа же остается неприкрытой. Душа восточной женщины ясна. Непокрытые чадрой женщины - совсем другие. Их глаза, нос, рот и прочие части тела на виду. Но вам никогда не прочитать мыслей, прячущихся за этими глазами, даже если вам будет казаться, что все предельно ясно.»
«Ты хочешь жениться на христианке Нино, которая меня недолюбливает. - Да, это так. Что скажешь? Сеид бросил на меня испытующий взгляд: - Я говорю «да», Али-хан. Мужчина должен жениться, и лучше всего на женщине, которая ему нравится. Ей не нужно отвечать ему взаимностью. Умный мужчина не станет ухаживать за женщиной. Женщина - всего лишь земля, а мужчина - сеятель. Следует ли полю любить крестьянина? Достаточно и того, что она любима крестьянином. Женись, но не забывай: женщина всего лишь земля.»
Кроме того, это хорошая метафорическая литература:
«Пушка с маленьким дулом походила на вздернутый русский нос с широкими ноздрями.»
«Дни проходили одинаково и своей похожестью напоминали бусины на четках.»
и т.п.
ххх
Закончив читать роман, я вернулся к батумским текстам Осипа Мандельштама в одном из которых - Меньшивики в Грузии - обнаружился мостик к Али и Нино - среди арестантов батумской тюрьмы упоминается «белый офицер, бежавший из Ганджи» - он вполне мог быть одним из безымянных персонажей финальной части романа.
Для Мандельштама Батум - «Оранжерея. Город-колибри. Город пальм в кадках. Город малярии и нежных японских холмов. Город, похожий на европейский квартал в какой угодно колониальной стране, звенящей москитами летом и в декабре предлагающей свежие дольки мандарина.» (Меньшивики в Грузии)
В Батуми Мандельштам впервые приплыл в августе 1920 г из Феодосии, тогда еще занятой Врангелем - Грузия, являвшаяся независимой республикой, была единственным путем в Россию. Мандельштам сразу же попала под арест - его собирались депортировать обратно в Крым - перед батумским генерал-губернатором за него хлопотали грузинские поэты Тициан Табидзе и Николо Мицишвили - в 1937 оба были расстреляны. Во второй раз он оказался здесь зимой 1921 года - но это была уже советская Грузия.
В прозе Мандельштама зафиксировано несколько батумских локаций: Греческая улица, по которой носятся иностранцы «толстенькие, поджарые и кругленькие» « из конторы в контору, из магазина в магазин, колдуя над священной валютой» (Батум 1); Мариинская - «По Маринской улице до поздней ночи движется сплошная праздничная лавина; чувствуется, что каждый в этой толпе «сделал дело» и теперь пожинает плоды своей коммерческой тонкости. Ярко освещены лари и подворотни с фруктами и южной зимней утехой - мандаринами. Какие-то предприимчивые чумазые мальчишки, выплясывая лезгинку, бросаются под ноги прохожим, которые в ужасе откупаются мелкой подачкой. Толпа настолько оживлена, что ее радостный и громкий ропот долетает на четвертый этаж и баюкает ваш первый сон.» (Батум 2). И «На Мариинской улице кружок «ОДИ» - «Общество Деятелей Искусств». Здесь устраиваются смехотворные выставки макулатурных живописцев, скупаемые оптом заезжими греками, а местные эстеты и снобы расхаживают под раскрашенными олеографиями, воображая себя на настоящем вернисаже. Здесь же дамы обучаются пению, музыке и пластике под руководством опытных в этом деле специалистов». (Батум 1) В ОДИ 19 сентября 1920 года состоялось выступление и самого Мандельштама.
Греческая сейчас носит имя Парнаваз Мепе - царя Фарнаваза - первого царя древнегрузинского государства Иберия, правившего в конце IV - начале III в. до н.э. - создателя грузинского алфавита - улица утратила свое былое коммерческое значение - днем - даже в воскресенье - здесь сонно и пусто - несмотря на то, что на улице стоит старейшая батумская православная церковь (Св. Николая, построена по греческому образцу в 1865 г. - еще при турках - когда Батуми входил в Османскую империю), несколько консульств, в т. ч. Ирана и Азербайджана, устроена новенькая пиацца с роскошной мозаикой - и лишь шорох шин по брусчатке кажется что напоминает шорох купюр - как эхо повторяет шорох купюр Батуми 1920-го года.
Мариинская носит имя Мемеда Абашидзе - грузинского политика, мусульманина - сторонника включения Аджарии в Грузию как автономной республики - так же расстрелян в 1937 г. Здесь тоже пустынно - как и везде в Батуми - кроме бульвара в солнечный день, торговых центров и у магазинчиков, расположенных у небоскребов.
улица Парнаваз Мепе - бывшая Греческая
улица Мемеда Абашидзе - бывшая Мариинская