Баку и поэзия - Борис Корнилов
... лежащий на боку месяц над пылающими башнями вчера ночью вытащил из памяти стихотворение Бориса Корнилова Качка на Каспийском море, в котором "от Махачкалы до Баку/ луны плавают на боку" и "... ночь каспийская, мертвая зыбь/ знаменуя красу природы, звезды высыпали как сыпь ..."
... видимо, это уже было подготовлено сыпью звезд над Каспийским морем во время полет
... на стихи Корнилова существует песня - мама рассказывала, что в ее студенческой юности песня считалась хулиганской - ее исполнение под гитару при девушках считалось неприличным - я настойчиво пытался прояснить, что же в ней неприличного, но мама так и не смогла мне об'яснить - мы так и остались на уровне "так считалось" ...
... Корнилов в 1930-м написал еще несколько стихотворений о Баку - видимо, он посетил этот город - но следов его пребывания ни в Баку, ни в информационном пространстве обнаружить не удалось ...
Качка на Каспийском море
За кормою вода густая -
солона она, зелена,
неожиданно вырастая,
на дыбы поднялась она,
и, качаясь, идут валы
от Баку до Махачкалы.
Мы теперь не поём, не спорим,
мы водою увлечены -
ходят волны Каспийским морем
небывалой величины.
А потом -
затихают воды -
ночь каспийская,
мёртвая зыбь;
знаменуя красу природы,
звёзды высыпали
как сыпь;
от Махачкалы
до Баку
луны плавают на боку.
Я стою себе, успокоясь,
я насмешливо щурю глаз -
мне Каспийское море по пояс,
нипочём…
Уверяю вас.
Нас не так на земле качало, нас
мотало кругом во мгле -
качка в море берёт начало,
а бесчинствуют на земле.
Нас качало в казачьих седлах,
только стыла по жилам кровь,
мы любили девчонок подлых -
нас укачивала любовь.
Водка, что ли, ещё?
И водка -
спирт горячий,
зелёный, злой, -
нас качало в пирушках вот как -
с боку на бок
и с ног долой…
Только звёзды летят картечью,
говорят мне:
«Иди, усни…»
Дом, качаясь, идет навстречу,
сам качаешься, чёрт возьми…
Стынет соль
девятого пота
на протравленной коже спины,
и качает меня работа
лучше спирта
и лучше войны.
Что мне море?
Какое дело
мне до этой зелёной беды?
Соль тяжёлого, сбитого тела
солонее морской воды.
Что мне (спрашиваю я), если
наши зубы,
как пена, белы -
и качаются наши песни
от Баку
до Махачкалы.
1930 г.
xxx
Баку
Ты стоишь земли любимым сыном -
здоровяк, со всех сторон хорош,
и, насквозь пропахший керосином,
землю по-сыновьему сосёшь.
Взял её ты в буравы и свёрла,
хорошо, вплотную, глубоко,
и ползёт в нефтепровода горло
чёрное густое молоко.
Рваный ветер с моря, уйма вышек,
горькая каспийская волна,
ты свои четыре буквы выжег
в книге Революции сполна.
Ты стоишь - кормилец и поилец
всех республик и всего и вся -
Трактор из Путиловского вылез,
в жилах молоко твоё неся.
Ждет тебя земля одна шестая,
СТО, ВСНХ, НКПС -
наше сердце, наша кровь густая,
наш Баку - ударник и боец.
Полный ход. Старания утроим -
затхлый пот, усталость - хоть бы хны…
промысла АзНефти - строй за строем.
Бухта Ильича, Сураханы.
Сабунчи пригнули шею бычью -
пусть подъём к социализму крут,
вложим пятилетнюю добычу
в трёхгодичный драгоценный труд.
Пот соревнованья, поединка
выльет нефтеносная земля -
и закисла морда Детердинга -
морда нефтяного короля.
Он предвидит своего оплота
грохот, а спасенье, как во сне, -
бьёт ударных буровых работа,
выше поднимающих АзНефть.
Грохот неминуемого краха,
смена декораций и ролей -
бей, Баку,
- мы за тобой без страха
перережем к чёрту королей.
Чтобы кверху вылетом набата,
свернутой струёй подземных сил
над тобой фонтан Биби-Эйбата
торжество республик возносил.
1930
xxx
Оккупация Баку
Правительство временное -
временная ширма,
вторая революция -
ширма на боку…
Англия понюхала -
пахнет жирно:
разыграна по нотам
оккупация Баку.
Гладкое, жёсткое, как яйцо
дубовое, как бадья -
главное действующее лицо,
синее от бритья.
За ним в мундирах узеньких
на выходных ролях
русские союзники
по улицам пылят.
Какая вас, Билл Окинсы,
погода занесла?
Они идут во все концы
на нефтепромысла.
Кичась походкой плавной
(пускай навстречу норд),
дубовый,
бритый,
главный
действует милорд.
Тогда пускают Врангеля,
Юденича сюда,
А здесь качает Англия
нефтью суда.
Будьте покойны,
о чём разговор?
Войны, как войны,
Как и до сих пор.
И зимой и летом
Один колорит,
Киплинг об этом
ещё говорит.
Только, бритый мастер, выплюнь-ка
Трубку черную свою,
я тебе балладу Киплинга
по-своему спою.
1930
... видимо, это уже было подготовлено сыпью звезд над Каспийским морем во время полет
... на стихи Корнилова существует песня - мама рассказывала, что в ее студенческой юности песня считалась хулиганской - ее исполнение под гитару при девушках считалось неприличным - я настойчиво пытался прояснить, что же в ней неприличного, но мама так и не смогла мне об'яснить - мы так и остались на уровне "так считалось" ...
... Корнилов в 1930-м написал еще несколько стихотворений о Баку - видимо, он посетил этот город - но следов его пребывания ни в Баку, ни в информационном пространстве обнаружить не удалось ...
Качка на Каспийском море
За кормою вода густая -
солона она, зелена,
неожиданно вырастая,
на дыбы поднялась она,
и, качаясь, идут валы
от Баку до Махачкалы.
Мы теперь не поём, не спорим,
мы водою увлечены -
ходят волны Каспийским морем
небывалой величины.
А потом -
затихают воды -
ночь каспийская,
мёртвая зыбь;
знаменуя красу природы,
звёзды высыпали
как сыпь;
от Махачкалы
до Баку
луны плавают на боку.
Я стою себе, успокоясь,
я насмешливо щурю глаз -
мне Каспийское море по пояс,
нипочём…
Уверяю вас.
Нас не так на земле качало, нас
мотало кругом во мгле -
качка в море берёт начало,
а бесчинствуют на земле.
Нас качало в казачьих седлах,
только стыла по жилам кровь,
мы любили девчонок подлых -
нас укачивала любовь.
Водка, что ли, ещё?
И водка -
спирт горячий,
зелёный, злой, -
нас качало в пирушках вот как -
с боку на бок
и с ног долой…
Только звёзды летят картечью,
говорят мне:
«Иди, усни…»
Дом, качаясь, идет навстречу,
сам качаешься, чёрт возьми…
Стынет соль
девятого пота
на протравленной коже спины,
и качает меня работа
лучше спирта
и лучше войны.
Что мне море?
Какое дело
мне до этой зелёной беды?
Соль тяжёлого, сбитого тела
солонее морской воды.
Что мне (спрашиваю я), если
наши зубы,
как пена, белы -
и качаются наши песни
от Баку
до Махачкалы.
1930 г.
xxx
Баку
Ты стоишь земли любимым сыном -
здоровяк, со всех сторон хорош,
и, насквозь пропахший керосином,
землю по-сыновьему сосёшь.
Взял её ты в буравы и свёрла,
хорошо, вплотную, глубоко,
и ползёт в нефтепровода горло
чёрное густое молоко.
Рваный ветер с моря, уйма вышек,
горькая каспийская волна,
ты свои четыре буквы выжег
в книге Революции сполна.
Ты стоишь - кормилец и поилец
всех республик и всего и вся -
Трактор из Путиловского вылез,
в жилах молоко твоё неся.
Ждет тебя земля одна шестая,
СТО, ВСНХ, НКПС -
наше сердце, наша кровь густая,
наш Баку - ударник и боец.
Полный ход. Старания утроим -
затхлый пот, усталость - хоть бы хны…
промысла АзНефти - строй за строем.
Бухта Ильича, Сураханы.
Сабунчи пригнули шею бычью -
пусть подъём к социализму крут,
вложим пятилетнюю добычу
в трёхгодичный драгоценный труд.
Пот соревнованья, поединка
выльет нефтеносная земля -
и закисла морда Детердинга -
морда нефтяного короля.
Он предвидит своего оплота
грохот, а спасенье, как во сне, -
бьёт ударных буровых работа,
выше поднимающих АзНефть.
Грохот неминуемого краха,
смена декораций и ролей -
бей, Баку,
- мы за тобой без страха
перережем к чёрту королей.
Чтобы кверху вылетом набата,
свернутой струёй подземных сил
над тобой фонтан Биби-Эйбата
торжество республик возносил.
1930
xxx
Оккупация Баку
Правительство временное -
временная ширма,
вторая революция -
ширма на боку…
Англия понюхала -
пахнет жирно:
разыграна по нотам
оккупация Баку.
Гладкое, жёсткое, как яйцо
дубовое, как бадья -
главное действующее лицо,
синее от бритья.
За ним в мундирах узеньких
на выходных ролях
русские союзники
по улицам пылят.
Какая вас, Билл Окинсы,
погода занесла?
Они идут во все концы
на нефтепромысла.
Кичась походкой плавной
(пускай навстречу норд),
дубовый,
бритый,
главный
действует милорд.
Тогда пускают Врангеля,
Юденича сюда,
А здесь качает Англия
нефтью суда.
Будьте покойны,
о чём разговор?
Войны, как войны,
Как и до сих пор.
И зимой и летом
Один колорит,
Киплинг об этом
ещё говорит.
Только, бритый мастер, выплюнь-ка
Трубку черную свою,
я тебе балладу Киплинга
по-своему спою.
1930