10.11 - Стамбул, Кадекей
... в полночь на пристани в Кедекёе всё ещё жарят кебабы - продают мидий - к мидиям - четвертинка лайма - чтобы вкус моря приправить вкусом земли - открыты кафе - город безопасен как домашний пёс для своего хозяина - я нахожу свой гестхауз и ложусь спать
... утром - чайки на пристани - ещё не начали переправляться в Европу паромы, но уже все скамеечки на причале заняты - мечтателями - я надеюсь - о далёких странах - или - может быть - о чем-то в духе Цистерны Сефериса - вряд ли она об одной из главных стамбульских достопримечательностей - в каждом большом византийском, латинском городе была цистерна - т.е. цистерна Сефериса это какая-угодно-цистерна
Цистерна
Здесь, под землей, цистерна затаилась,
хранилище накопленной воды.
Над нею - звон шагов. И звездный свет
в ее не проникает недра. Дни летят
и множатся, не трогая ее.
Подобно вееру, распахнут светлый мир,
играют тени утреннего ветра;
биение жизни к вечеру стихает,
и под покровом гаснущей надежды
тихонько стонет нажитая боль.
Под сводами немилосердной ночи
заботы копятся, а радость мчится мимо
под перестук стремительной судьбы.
Одно, другое промелькнет лицо
и растворится вновь во мраке ночи.
Неуловимы образы! Глаза,
еще глаза летят в привычный желоб;
и их, и дня великого приметы
он принимает и уносит в землю,
от коей не откупишься ничем.
Тела людские клонятся к земле,
чтобы любви не угасала жажда;
очередная статуя нагая,
закованный во мрамор лик эпохи,
нисходит вглубь великого лона.
Но жажда жизни требует и слез.
Склонились розы - это глас души,
листвою шелестящий пульс Творения,
и вот уж вечер близится, как странник,
за ним же - ночь. Ну, а за нею - смерть.
Но где-то здесь, внизу, цистерна скрыта,
подземное хранилище святое
страданий тела на ветру сыром,
в бою то с наступившим днем, то с ночью,
и множатся миры, ее не тронув.
Проходят сутки, месяцы, года;
вода застыла зеркалом. Надежда
распахивает ясные глаза,
когда вдали, за синим горизонтом,
по очереди тонут паруса.
/…/
утро на Кадикёе
... утром - чайки на пристани - ещё не начали переправляться в Европу паромы, но уже все скамеечки на причале заняты - мечтателями - я надеюсь - о далёких странах - или - может быть - о чем-то в духе Цистерны Сефериса - вряд ли она об одной из главных стамбульских достопримечательностей - в каждом большом византийском, латинском городе была цистерна - т.е. цистерна Сефериса это какая-угодно-цистерна
Цистерна
Здесь, под землей, цистерна затаилась,
хранилище накопленной воды.
Над нею - звон шагов. И звездный свет
в ее не проникает недра. Дни летят
и множатся, не трогая ее.
Подобно вееру, распахнут светлый мир,
играют тени утреннего ветра;
биение жизни к вечеру стихает,
и под покровом гаснущей надежды
тихонько стонет нажитая боль.
Под сводами немилосердной ночи
заботы копятся, а радость мчится мимо
под перестук стремительной судьбы.
Одно, другое промелькнет лицо
и растворится вновь во мраке ночи.
Неуловимы образы! Глаза,
еще глаза летят в привычный желоб;
и их, и дня великого приметы
он принимает и уносит в землю,
от коей не откупишься ничем.
Тела людские клонятся к земле,
чтобы любви не угасала жажда;
очередная статуя нагая,
закованный во мрамор лик эпохи,
нисходит вглубь великого лона.
Но жажда жизни требует и слез.
Склонились розы - это глас души,
листвою шелестящий пульс Творения,
и вот уж вечер близится, как странник,
за ним же - ночь. Ну, а за нею - смерть.
Но где-то здесь, внизу, цистерна скрыта,
подземное хранилище святое
страданий тела на ветру сыром,
в бою то с наступившим днем, то с ночью,
и множатся миры, ее не тронув.
Проходят сутки, месяцы, года;
вода застыла зеркалом. Надежда
распахивает ясные глаза,
когда вдали, за синим горизонтом,
по очереди тонут паруса.
/…/
утро на Кадикёе