01.01 - Берлин - Ходасевич
... несмотря на то, что многие из русских поэтов подолгу жили в Берлине - Цветаева, Набоков, Эренбург, Белый - никого из них Берлин не мотивировал создать что-то именно берлинское - замешанное на топофилии, на той энергии, которая сформировала немецкий экспрессионизм - создала Кирхнера и Георга Гросса - единственным кто это сделал стал Владислав Ходасевич, живший здесь в 1922-23-м - от его Берлина - как и от Берлина экспрессионистов - здесь ничего не осталось - ... самая западная точка из топонимов Ходасевича - Prager Platz, где находилось кафе Prager Diele, вдохновившее стихотворение Берлинское - что ж, от озноба и простуды/ горячий грог или коньяк ... - после войны площадь полностью перекроили - неизвестно точно даже на каком месте находилось то самое кафе -
Prager Platz
отсюда по Motzstrasse можно дойти до эпицентра Берлина Ходасевича - Viktoria-Luise Platz - он здесь жил в доме номер 9 в пансионе фрау Крампе - во двор дома, куда выходили окна комнаты Ходасевича, проникнуть нельзя - на площади станция U- бан, воспетая Ходасевича в стихотворении Под землей, о мастурбирующем мужчине - почти старике - 50-ти с чем-то лет - "проследил его до Курфюрстендамм" - вспоминает Ходасевич - это уже настоящий экспрессионизм - образ, который мог бы появиться у Эрнста Людвига Кирхнера или Георга Гросса
Motzstrasse
вид на Viktoria-Luise Platz
Viktoria-Luise Platz
вид на площадь от станции U-бана - слева, при входе на Мотцштрассе - дом номер 9, в котором жил Ходасевич
дом номер 9
- ... на Viktoria-Luise platz относительно оживлённо - для современного Берлина - в 20-х это казалось бы захолустьем - живший в этом же доме в то же самое время Андрей Белый писал, что "из кельнеров кофеен, обслуживающих одну маленькую "Viktoria-Luisen Platz", составилась бы по меньшей мере добрая полурота" - здесь насчитывалось 13 заведений - сейчас их всего несколько - главное - ресторан Potemkin - ни Белому, ни Ходасевичу здесь было бы не по карману - ... если уйти с площади со стороны противоположной станции U-бана - по Regensburgerstrasse, свернуть на Anbacher strasse и пройти квартал - перед берлинские домами здесь разбиты совершенно непривычные для города палисадники - на углу с Geisbergstrasse - точка привязанная к стихотворению "с берлинской улицы/ вверху луна видна" - о песьеголовый людях, расхаживавших по тогдашнему Берлину - именно они разбудили экспрессионизм - или экспрессионизм разбудил их - стихотворение посвящено Белому - "м.б. это о его пьянстве" - отмечал Ходасевич - ... "Он (Белый) - вспоминает Берберова в Курсив мой - приходил к нам, и мы шли куда-нибудь "посидеть". - начиналось это иногда в семь, иногда в девять часов вечера и кончалось далеко за полночь. Или он уводил нас, после какого-нибудь литературного собрания, в пивную "Цум Патценхофер" и там держал разговорами до закрытия трактира, то есть часов до двух-трёх. ... Об этих наших ночных прогулках по Берлину Ходасевич написал замечательное стихотворение: мы все трое в нем - как три ведьмы в "Макбета" - но с песьими головами" - сам Белый, уже вернувшись в Россию, в эссе Одна из обителей царства теней, вспоминал песьеголовый человека по своему: "В момент закрытия ресторанов по улицам мрачного, буро-серого города валят толпы фокстрот поклонников, фокстрот поклонниц: и медленно растворяются в полуосвещенных улицах Берлина; и делается на сердце уныло и жутко; тогда из складок теней начинает мелькать по Берлину таинственный теневой человечек, с котелком, точно приросшим к голове, придающим последней какую-то звероподобные форму; вам кажется, что это тот самый песьеголовый человек, который встречает вас на древних фресках Египта; там он неизменно сопровождал усопшего в царство теней, на страшный суд к Озирису; тут он, схватив вас под руку, обдает вам коньячным испарениями рта и выхрипывает вам в ухо: "Я отведу вас в "Nachtlocal". "Nachtlocal" - ночные плясульни, ежедневно меняющие свои места и преследуемые полицией; если вы последуете за песьеголым человеком, - перед вами откроется градация ночного Берлина: полуприличных и неприличных плясулен, игорных притонов, вплоть до курилен опиума; в этот же час рыскают по трущобам Берлина автомобили, наполненные полицейскими; они отыскивают ночные притоны и отправляют там пойманных посетителей в "Роliezeipresiedium. Песьеголовый человек" - красноречивое явление умирающей части Берлина; "песьеголовым" некогда рисовался негр; этот "негр" - "негр" Берлина, "негр" "новой" Европы; верней - образ смерти ее, ее рок" ...
палисадники на Anbacherstrasse
угол Anbacherstrasse и Geisbergstrasse
- собственно, в Берлине таким песьеголовым человеком был сам Белый, танцевавший дикие - будто сочинённые бешеным карандашам Кирхнера - фокстроты - главным образом в пивной на углу Lutherstrasse и Augsburgerstrasse - сейчас улицы переименовали - в Martin-Luther-Straße и Fuggerstraße соответственно - "Не в том дело, что танцевал он плохо - вспоминал Ходасевич - а в том, что он танцевал страшно. В однообразную толчею фокстрота вносил свои "вариации" - искаженный отсвет неизменного своеобразия ... Танец в его исполнении превращался в чудовищную мелодраму, порой даже непристойную" - об официантке этой пивной - Марихен - Ходасевич написал ещё одно свое экспрессионисткое стихотворение - К Марихен - "здесь часто бывали с Белым. Марихен - некрасивая, жалкая ... Белый напивался, танцевал с ней. Толстяк, постоянный гость, любовник хозяйки, играл на пианино. Хозяин, слепой, играл в карты с другими посетителями... Это было место разговоров "о последнем" - сейчас на одном из углов на перекрестке Martin-Luther-Straße и Fuggerstraße - кебабная - я сажусь к окну - спрашиваю кебаб и пиво - вместо Марихен - пожилая левантийка, вместо хозяина заведения - ее муж, вместо Белого - забегает заказать кебаб знакомый уже всем испанец - поздравляет всех с новым годом - пытается научить поздравлению по испански - аньо нуево фелис - у хозяина не получается, но он вполне готов поддержать разговор о том, какой замечательный город Мадрид ... - вместо кого же здесь сижу я - м.б. вместо "этого серенького герр-директора", который "был в духе своем анархистом; так, однажды, когда я сказал, что такого-то политического деятеля надо бы взорвать бомбой, воскликнул он радостно: "Dann kommt Bum-Bum"; и "Bum-Bum" в установившемся между нами жаргоне стало символом разрушения старого мира" - это бум-бум Белый - страдая от неразделённой любви и белой горячки - будет выкрикивать из форточки своего пансиона на Viktoria-Luise platz - а потом напишет для выкрикивания в форточку целое стихотворение - "Маленький балаган на маленькой планете "Земля", которое сопровождалось авторской ремаркой: "Выкрикивается в берлинскую форточку без перерыва" - даже не стихотворение - крик - крик, прерываемый лишь длинными тире, заменяющими - всхлипы, хрипы, сорванный голос, глубокий вздох, чтобы набрать воздуха для нового крика...
перекресток Martin-Luther-Straße и Fuggerstraße
Prager Platz
отсюда по Motzstrasse можно дойти до эпицентра Берлина Ходасевича - Viktoria-Luise Platz - он здесь жил в доме номер 9 в пансионе фрау Крампе - во двор дома, куда выходили окна комнаты Ходасевича, проникнуть нельзя - на площади станция U- бан, воспетая Ходасевича в стихотворении Под землей, о мастурбирующем мужчине - почти старике - 50-ти с чем-то лет - "проследил его до Курфюрстендамм" - вспоминает Ходасевич - это уже настоящий экспрессионизм - образ, который мог бы появиться у Эрнста Людвига Кирхнера или Георга Гросса
Motzstrasse
вид на Viktoria-Luise Platz
Viktoria-Luise Platz
вид на площадь от станции U-бана - слева, при входе на Мотцштрассе - дом номер 9, в котором жил Ходасевич
дом номер 9
- ... на Viktoria-Luise platz относительно оживлённо - для современного Берлина - в 20-х это казалось бы захолустьем - живший в этом же доме в то же самое время Андрей Белый писал, что "из кельнеров кофеен, обслуживающих одну маленькую "Viktoria-Luisen Platz", составилась бы по меньшей мере добрая полурота" - здесь насчитывалось 13 заведений - сейчас их всего несколько - главное - ресторан Potemkin - ни Белому, ни Ходасевичу здесь было бы не по карману - ... если уйти с площади со стороны противоположной станции U-бана - по Regensburgerstrasse, свернуть на Anbacher strasse и пройти квартал - перед берлинские домами здесь разбиты совершенно непривычные для города палисадники - на углу с Geisbergstrasse - точка привязанная к стихотворению "с берлинской улицы/ вверху луна видна" - о песьеголовый людях, расхаживавших по тогдашнему Берлину - именно они разбудили экспрессионизм - или экспрессионизм разбудил их - стихотворение посвящено Белому - "м.б. это о его пьянстве" - отмечал Ходасевич - ... "Он (Белый) - вспоминает Берберова в Курсив мой - приходил к нам, и мы шли куда-нибудь "посидеть". - начиналось это иногда в семь, иногда в девять часов вечера и кончалось далеко за полночь. Или он уводил нас, после какого-нибудь литературного собрания, в пивную "Цум Патценхофер" и там держал разговорами до закрытия трактира, то есть часов до двух-трёх. ... Об этих наших ночных прогулках по Берлину Ходасевич написал замечательное стихотворение: мы все трое в нем - как три ведьмы в "Макбета" - но с песьими головами" - сам Белый, уже вернувшись в Россию, в эссе Одна из обителей царства теней, вспоминал песьеголовый человека по своему: "В момент закрытия ресторанов по улицам мрачного, буро-серого города валят толпы фокстрот поклонников, фокстрот поклонниц: и медленно растворяются в полуосвещенных улицах Берлина; и делается на сердце уныло и жутко; тогда из складок теней начинает мелькать по Берлину таинственный теневой человечек, с котелком, точно приросшим к голове, придающим последней какую-то звероподобные форму; вам кажется, что это тот самый песьеголовый человек, который встречает вас на древних фресках Египта; там он неизменно сопровождал усопшего в царство теней, на страшный суд к Озирису; тут он, схватив вас под руку, обдает вам коньячным испарениями рта и выхрипывает вам в ухо: "Я отведу вас в "Nachtlocal". "Nachtlocal" - ночные плясульни, ежедневно меняющие свои места и преследуемые полицией; если вы последуете за песьеголым человеком, - перед вами откроется градация ночного Берлина: полуприличных и неприличных плясулен, игорных притонов, вплоть до курилен опиума; в этот же час рыскают по трущобам Берлина автомобили, наполненные полицейскими; они отыскивают ночные притоны и отправляют там пойманных посетителей в "Роliezeipresiedium. Песьеголовый человек" - красноречивое явление умирающей части Берлина; "песьеголовым" некогда рисовался негр; этот "негр" - "негр" Берлина, "негр" "новой" Европы; верней - образ смерти ее, ее рок" ...
палисадники на Anbacherstrasse
угол Anbacherstrasse и Geisbergstrasse
- собственно, в Берлине таким песьеголовым человеком был сам Белый, танцевавший дикие - будто сочинённые бешеным карандашам Кирхнера - фокстроты - главным образом в пивной на углу Lutherstrasse и Augsburgerstrasse - сейчас улицы переименовали - в Martin-Luther-Straße и Fuggerstraße соответственно - "Не в том дело, что танцевал он плохо - вспоминал Ходасевич - а в том, что он танцевал страшно. В однообразную толчею фокстрота вносил свои "вариации" - искаженный отсвет неизменного своеобразия ... Танец в его исполнении превращался в чудовищную мелодраму, порой даже непристойную" - об официантке этой пивной - Марихен - Ходасевич написал ещё одно свое экспрессионисткое стихотворение - К Марихен - "здесь часто бывали с Белым. Марихен - некрасивая, жалкая ... Белый напивался, танцевал с ней. Толстяк, постоянный гость, любовник хозяйки, играл на пианино. Хозяин, слепой, играл в карты с другими посетителями... Это было место разговоров "о последнем" - сейчас на одном из углов на перекрестке Martin-Luther-Straße и Fuggerstraße - кебабная - я сажусь к окну - спрашиваю кебаб и пиво - вместо Марихен - пожилая левантийка, вместо хозяина заведения - ее муж, вместо Белого - забегает заказать кебаб знакомый уже всем испанец - поздравляет всех с новым годом - пытается научить поздравлению по испански - аньо нуево фелис - у хозяина не получается, но он вполне готов поддержать разговор о том, какой замечательный город Мадрид ... - вместо кого же здесь сижу я - м.б. вместо "этого серенького герр-директора", который "был в духе своем анархистом; так, однажды, когда я сказал, что такого-то политического деятеля надо бы взорвать бомбой, воскликнул он радостно: "Dann kommt Bum-Bum"; и "Bum-Bum" в установившемся между нами жаргоне стало символом разрушения старого мира" - это бум-бум Белый - страдая от неразделённой любви и белой горячки - будет выкрикивать из форточки своего пансиона на Viktoria-Luise platz - а потом напишет для выкрикивания в форточку целое стихотворение - "Маленький балаган на маленькой планете "Земля", которое сопровождалось авторской ремаркой: "Выкрикивается в берлинскую форточку без перерыва" - даже не стихотворение - крик - крик, прерываемый лишь длинными тире, заменяющими - всхлипы, хрипы, сорванный голос, глубокий вздох, чтобы набрать воздуха для нового крика...
перекресток Martin-Luther-Straße и Fuggerstraße