Вена - послесловие
Недалеко от "дома без бровей" Лооса - на все той же Херенгассе - Кафе Централь (Cafe Central) - здесь бился пульс довоенной венской артистической жизни. Кафе Централь - это не то кафе, которое ассоциируется со - взгядом из окна наружу, с вынесенными на террасу, на улицу столиками - как это бывает в Европе - венское кафе - как и сама Вена - сконцентрировано на самом себе … - из окна Кафе Централь смотреть просто некуда - узкая, напоминающая речку Вену, Херенгассе, ведущая к - парадному входу в Хофбург. Если бы я намеренно не разыскивал кафе Централь, я бы его не нашел - ничем не выделяющееся из ряда других здание, обычная венская дверь. Войти внутрь я не решился, боясь потеряться если не в пространстве, то - времени. Петр Вайл, писавший, что в Вене интерьеры кафе берегут как музейную ценность, уверял, что интерьер Кафе Централь похож на - мечеть. И здесь мы снова сталкиваемся с так ненавидимым Лоосом "орнаментом" - вспомним Шукурова, утверждавшего что в искусстве ислама метафора - в первую очередь выраженная через орнамент - кладет на лопатки символ. В противовес интерьеру Кафе Централь, Лоос спроектировал фасад и интерьер Кафе Музеум (Cafe Museum) - его видно от Сецессиона, от входа на Нашмаркт, но от фасада Лооса в нем ничего не осталось. Зато сохранился фасад и интерьер другого лоосовского кафе - Америкэн бара/American Bar (я до него не дошел) - "роскошная шкатулка для одиноко (как и полагается в настоящем американском баре) пьющих" по Екатерине Деготь - другие его венские интерьеры "оформленные со всей своей неподражаемой минималистической и все же добротной элегантностью" (Иллиес) кафе "Каупа" на Йоханнесштрассе (кажется, не сохранилось) и салон мужской моды "Книже" на Грабене, 13 - по нашим временам не так уж и минималистично - ... Лоос был американистом, видя в американской цивилизации пример цивилизации, преодолевшей любой орнамент, цивилизации преодолевшей то что мешает двигаться дальше. И в этом американизме, мне кажется, ближе всех к нему подобрался Вим Вендерс, снявший в лоосовской Вене, на ее «функциональных» окраинах, Страх вратаря перед одиннадцатиметровым ударом.
Возвращаясь к Кафе Централь. Один столик в нем всегда занят - восковая копия Питера Альтенберга - певец венских нимфеток и, таким, образом - предтеча героев набоковских Лолиты и Ады. Мне так и не удалось узнать, когда и каким образом он заполучил этот столик - при жизни единственным кто смог застолбить за собой постоянный столик в Кафе Централь, был Эгон Эрвин Киш - 28-ми летний левый журналист, требовавший чтобы всякий репортаж являлся "правдой, преломленной через революционный темперамент" - со скоростью 24 кадра в секунду мог бы дополнить Годар - написавший статью "Дело начальника генерального штаба Редля". Постоянный столик в Кафе Централь было «одной из высших гражданских наград, которую могла присудить Вена» (Флориан Илллиес. 1913. Лето целого века). Восхищение современников вызвала не столько гражданская смелость Киша, разоблачившего одного из самых высокопоставленных военных империи, сколько его умение протащить материал сквозь цензуру. В доме по соседству с Кафе Централь - в номере отеля «Кломзер» - Редль покончил с жизнью.
Никто из вышеперечисленных не может претендовать на то, чтобы считаться гением места Вены. Гений места сконцентрированного на самом себе города - невозможен. Для своей книги в качестве гения места Вены Петр Вайль выбрал Малера - но читая его эссе, очевидно что это лишь уловка, сделанная ддля того чтобы написать о городе, и - о шницеле. Не прибегая к ней, Вена окажется лишенной не только своего гения, но и - вероятно - своего места. Вена - это анти-место, анти-местность - в том смысле, в каком определяет ее - местность - Хайдеггер, разбирая поэзию Тракля (Истолкование (поиск местности) поэзии Георга Тракля). "Вышеназванные строки указывают на сосредоточение, на средоточие, то есть на некое место, местность. Что же это за местность? Как нам следует ее называть? И притом следуя мерке языка поэта, исходя из нее. Весь сказ поэзии Георга Тракля концентрируется вокруг странствующего Чужеземца-пришельца, находя в нем средоточение. Пришелец является и зовется Отрешенным, Отделенным (der Abgeschiedene). Именно посредством него и вокруг него поэтическая речь, поэтическое сказывание настроено на одну-единственную песнь. И поскольку поэтические создания этого поэта сконцентрированы в песне Отрешенного, мы называем местность его поэзии Отрешенностью". О местности, говоря о стихах Тракля - в данном случае Галиане - до этого писал и Рильке - «... оно <стихотворение Галиан> как бы все построено на паузах - несколько колышков окаймляющих безгранично-бессловесное; так расположены в нем строки. Это подобно оградам на плоской местности, через которые перекатывается огороженное пространство, непрерывно сливающееся с великой, никому не принадлежащей, равниной».
И здесь снова приходиться вернуться к Лоосу. Тракль называл его «прекрасным Лоосом-Люцифером», посвятил ему стихотворение Себастьян во сне. Люцифер для Тракля - это не отрицательный герой, но - Нездешний, Пришелец - может быть, близкий по своей трактовке к тому как его трактовали катары. На первый взгляд их - Тракля и Лооса - эстетическая при-вязанность странна - но, как и Лоос, Тракль анти-символист, поэт вышедший за пределы орнамента, за пределы содержания - в сторону чистой - как и Лоос в своей архитектуре - функциональности, поэзия Тракля также как и архитектура Лооса перестает быть - искусством ("для него существует колоссальная разница между искусством и архитектурой - пишет Иллиес - "Дом должен нравиться всем. В отличие от произведения искусства, которое не обязано нравиться никому. Произведение искусства хочет вырвать человека из его удобства. Дом - должен удобству служить. Произведение искусства революционно, дом - консервативен"), остается чистой идеей, голой функцией - функцией Местности; в свою очередь, как и Тракль, Лоос нащупал ту самую «местность», на которую указал в поэзии Тракля Хайдеггер, ту самую «местность», которой можно противопоставить место, которое называется Вена.
фасад Кафе Централь
интерьер Кафе Централь с Питером Альтенбергом за центральным столиком
также - см. фильм Климт Рауля Руиса, снимавшийся в том числе в интерьерах Кафе Централь
интерьер American Bar'а.
"Мне как раз хочется - писал Лоос - чтобы люди в моих комнатах чувствовали вокруг себя материал, чтобы он воздействовал на них, чтобы в закрытом помещении они могли ощутить дерево, воспринять фактуру зрительно, тактильно и вообще чувственно, могли удобно сесть и почувствовать кресло на большой поверхности периферийного осязания своего тела и сказали: сидеть здесь - идеально". (цит. по Иллиес).
интерьер Кафе Музеум
интерьеры салона Книже (1930-е)
Interior View of Tailorsalesroom Knize in Vienna I, Graben 13. Built by Adolf Loos
Saleroom in ground floor of Dress maker salon Knize in Vienna I, Graben 13, founded by Adolf Loos 1910-1913. Photography from Photostudio Gerlach. 1930.
Возвращаясь к Кафе Централь. Один столик в нем всегда занят - восковая копия Питера Альтенберга - певец венских нимфеток и, таким, образом - предтеча героев набоковских Лолиты и Ады. Мне так и не удалось узнать, когда и каким образом он заполучил этот столик - при жизни единственным кто смог застолбить за собой постоянный столик в Кафе Централь, был Эгон Эрвин Киш - 28-ми летний левый журналист, требовавший чтобы всякий репортаж являлся "правдой, преломленной через революционный темперамент" - со скоростью 24 кадра в секунду мог бы дополнить Годар - написавший статью "Дело начальника генерального штаба Редля". Постоянный столик в Кафе Централь было «одной из высших гражданских наград, которую могла присудить Вена» (Флориан Илллиес. 1913. Лето целого века). Восхищение современников вызвала не столько гражданская смелость Киша, разоблачившего одного из самых высокопоставленных военных империи, сколько его умение протащить материал сквозь цензуру. В доме по соседству с Кафе Централь - в номере отеля «Кломзер» - Редль покончил с жизнью.
Никто из вышеперечисленных не может претендовать на то, чтобы считаться гением места Вены. Гений места сконцентрированного на самом себе города - невозможен. Для своей книги в качестве гения места Вены Петр Вайль выбрал Малера - но читая его эссе, очевидно что это лишь уловка, сделанная ддля того чтобы написать о городе, и - о шницеле. Не прибегая к ней, Вена окажется лишенной не только своего гения, но и - вероятно - своего места. Вена - это анти-место, анти-местность - в том смысле, в каком определяет ее - местность - Хайдеггер, разбирая поэзию Тракля (Истолкование (поиск местности) поэзии Георга Тракля). "Вышеназванные строки указывают на сосредоточение, на средоточие, то есть на некое место, местность. Что же это за местность? Как нам следует ее называть? И притом следуя мерке языка поэта, исходя из нее. Весь сказ поэзии Георга Тракля концентрируется вокруг странствующего Чужеземца-пришельца, находя в нем средоточение. Пришелец является и зовется Отрешенным, Отделенным (der Abgeschiedene). Именно посредством него и вокруг него поэтическая речь, поэтическое сказывание настроено на одну-единственную песнь. И поскольку поэтические создания этого поэта сконцентрированы в песне Отрешенного, мы называем местность его поэзии Отрешенностью". О местности, говоря о стихах Тракля - в данном случае Галиане - до этого писал и Рильке - «... оно <стихотворение Галиан> как бы все построено на паузах - несколько колышков окаймляющих безгранично-бессловесное; так расположены в нем строки. Это подобно оградам на плоской местности, через которые перекатывается огороженное пространство, непрерывно сливающееся с великой, никому не принадлежащей, равниной».
И здесь снова приходиться вернуться к Лоосу. Тракль называл его «прекрасным Лоосом-Люцифером», посвятил ему стихотворение Себастьян во сне. Люцифер для Тракля - это не отрицательный герой, но - Нездешний, Пришелец - может быть, близкий по своей трактовке к тому как его трактовали катары. На первый взгляд их - Тракля и Лооса - эстетическая при-вязанность странна - но, как и Лоос, Тракль анти-символист, поэт вышедший за пределы орнамента, за пределы содержания - в сторону чистой - как и Лоос в своей архитектуре - функциональности, поэзия Тракля также как и архитектура Лооса перестает быть - искусством ("для него существует колоссальная разница между искусством и архитектурой - пишет Иллиес - "Дом должен нравиться всем. В отличие от произведения искусства, которое не обязано нравиться никому. Произведение искусства хочет вырвать человека из его удобства. Дом - должен удобству служить. Произведение искусства революционно, дом - консервативен"), остается чистой идеей, голой функцией - функцией Местности; в свою очередь, как и Тракль, Лоос нащупал ту самую «местность», на которую указал в поэзии Тракля Хайдеггер, ту самую «местность», которой можно противопоставить место, которое называется Вена.
фасад Кафе Централь
интерьер Кафе Централь с Питером Альтенбергом за центральным столиком
также - см. фильм Климт Рауля Руиса, снимавшийся в том числе в интерьерах Кафе Централь
интерьер American Bar'а.
"Мне как раз хочется - писал Лоос - чтобы люди в моих комнатах чувствовали вокруг себя материал, чтобы он воздействовал на них, чтобы в закрытом помещении они могли ощутить дерево, воспринять фактуру зрительно, тактильно и вообще чувственно, могли удобно сесть и почувствовать кресло на большой поверхности периферийного осязания своего тела и сказали: сидеть здесь - идеально". (цит. по Иллиес).
интерьер Кафе Музеум
интерьеры салона Книже (1930-е)
Interior View of Tailorsalesroom Knize in Vienna I, Graben 13. Built by Adolf Loos
Saleroom in ground floor of Dress maker salon Knize in Vienna I, Graben 13, founded by Adolf Loos 1910-1913. Photography from Photostudio Gerlach. 1930.