Дорога через желтое поле. Свидетель. Глава седьмая
Как и обещал сделал новую главу черновика Дороги. На мой взгляд, критичный, получилось ничего так. Читабельно. Сказка продолжает сказываться.
Начало тут: http://dim-deev.livejournal.com/28493.html
Все главы в верхнем посте в менюхе нового проекта.
ОСТОРОЖНО! МЕГАМНОГО БУКВ.
Глава седьмая
Игнат вел машину по прибрежной дороге, лихо управляя парой пальцев на руле. Сначала он пытался выведать у меня, о чем мне удалось поговорить с Томми, но видя, что я не горю желанием отвечать прекратил попытки.
А я бы и рад был ему что-либо сообщить, но пока не придумал ни одного внятного пути диалога. Мне совсем не нравилась идея, что я каким-либо образом могу обидеть этого славного парня, но не рассказывать же ему правду. Тем более что мое понимание правды еще даже в собственной голове не очень умещалось.
Жара начала спадать, или просто езда рядом с рекой делала палящее солнце не таким беспощадным. Проветрив из головы ощущения от встречи с мальчишкой, я смог наконец-то начать выстраивать план действий.
Забирать мальчика мне запретили и сказали, что выдадут его только сотрудникам, какой-то социальной защиты или родителям. Ни единого компромисса руководитель интерната не допускала. Психотехнику я не применял - оснований для воздействия у меня не было, да и было не по себе от возможной реакции. До меня ведь не сразу дошло, что психотехника на аборигенов может и не действовать. Или действовать не совсем так, как я ожидаю. И проверять это надо точно не на руководителе интерната, от которой многое зависело.
То, что Томми надо вытащить из этого замка на берегу, было ясно. И даже, в общем-то, план действий на этот счет у меня уже сложился. Не надо брать штурмом интернат. Надо лишь помочь мальчику самому выбраться. Он явно был пока не в состоянии на решительные действия, но чуть отдохнув от переживаний, сам захочет выбраться и отправится домой.
Я решил не радовать его раньше времени тем, что дома его ждет депортация во вторую технологическую зону и лишение всех прав гражданина первой экономической. Он подверг опасности жизнь несовершеннолетней гражданки общества. И никакой судья не примет во внимание слова его Свидетеля против моих слов или слов моей дочери. Если, конечно, мой блок памяти не изымут на дознание. Так что быть Томми во всем виноватым. Но сначала я должен был его вытащить. И сделать это так, чтобы не возникло конфликта с местными органами власти и порядка.
Пока все складывалось удачно, но любая ошибка привела бы к тому, что меня не просто задержали бы, а задержали надолго. Я бы лично так и поступил с вооруженным человеком, с непонятным оборудованием и абсолютно незнающим местные реалии.
Так ковыряясь мысленно в своем положении, я и выстраивал свою линию поведения на ближайшее будущее. А так как ехали мы довольно долго и в дороге почти не разговаривали, то к моменту подъезда к мосту я уже был уверен в том, что и как я буду делать.
Мост через эту великую реку был подобающе велик. Гигантские опоры поднимались из пенящейся воды и возносились на высоту приличного многоэтажного дома. Заезжая на мост, я невольно загляделся видом, открывающимся с этого ракурса. Река впечатляла еще больше. С такой высоты даже вполне себе приличный, двухпалубный прогулочный корабль, проползающий под нами, казался маленькой детской игрушкой. А по сравнению с шириной реки вообще щепкой.
- Какая тут высота? - Невольно спросил я восхищаясь.
- Метров семьдесят, кажется. - Бодро отозвался Игнат. Он был доволен, что, наконец-то, меня что-то заинтересовало и спешил поделиться со мной тем что знал: - Раньше до большой войны тут был железнодорожный мост. Но его взорвали партизаны. Долгое время только паромами переправа была. Потом, когда построили новый мост, уже пришли те… И лет двадцать назад уже они, отступая на тот берег взорвали его за собой. Поэтому столько людей и погибло на Серой переправе. Их батареи практически в упор расстреливали десантные плоты и корабли. Много погибло.
- Других мостов не было? - Спросил я из вежливости, так как все равно не понимал о каких войнах идет речь.
- Неа, - просто ответил Игнат. - Рыбаки говорят, что километров триста вверх по течению есть мост, но сам понимаешь... Кому он нужен за триста километров от нас.
Я покивал и в этот момент мы подъехали к середине моста. Игнат снизил скорость перед странным указателем с рисунком взрыва. Мы неторопливо проехали мимо людей в касках и с оружием стоящих в жалком жестяном укрытии на краю моста. В тени укрытия видно было какие-то ящики, но времени рассмотреть у меня не хватило. Игнат снова ускорил машину, и дальний берег стал довольно быстро приближаться.
Дорога на том берегу сразу дала почувствовать разницу с прежними нашими путями. Вся разбитая, в ямах и странных выступах, она казалась сама жертвой войны. Мне приходилось с силой сжимать челюсти, так как Игнат технику совсем не жалел и подкидывало нас нещадно.
Как только дорога в рытвинах превратилась в дорогу с более-менее нормальным покрытием я спросил:
- Тут что специально так уродовали полотно?
Ингат на мгновение задумался, словно не понял о чем я говорю, а потом со смешком ответил:
- Это ты не меня спрашивай. Я с другого берега. Тут свои местные власти есть. - Подумав, он добавил: - Наш мэр предлагал им помощь в ремонте, но те же гордые. Они только по приказу из столицы разрешили оцепить старый Город войскам с нашего берега. Теперь чуть ли не оккупантами нас считают. Дурдом… одна страна, а уже с пару сотен лет так и живем. Разными берегами.
Я кивнул, соглашаясь что такая ситуация ненормальна.
- А те на мосту? - Спросил я, просто поддерживая беседу.
- Те, наши. - Уверенно заявил Игнат. - Но на мосту нельзя останавливаться никому. Так бы я за девочку… твою дочь спросил бы обязательно.
Мне было неприятно, что он знал кого на самом деле я ищу. Но так уж сложились обстоятельства, и я терпел, напоминая себе, что я просто делаю свое дело.
- Там я так понял заминировано? И солдаты стоят на случай…
- Ага. - Подтвердил Игнат. - Мэр распорядился месяц назад. У нас тут кое-что происходит, вот чтобы не рисковать…
Мне было правда все равно, что у них происходит. Я уже смертельно устал к тому времени и собирался выпить биостимуляторы, чтобы продолжать действовать. Но при Игнате делать этого не решался. Даже у нас не все адекватно реагируют на человека, пьющего красные «опасные» капсулы. Могут и Сержантов вызвать. А Игнат, как я уже понял, был сам подобием Сержанта старшего класса. Лишние вопросы мне были не нужны.
- Долго еще? - Спросил я, когда дорога нас внесла в высокий темный лес.
- Если кордоны быстро минуем, то через полчаса на месте будем. Но нам еще в пакгауз ехать надо. Туда задержанных доставляют сначала.
В лесу было хорошо. Его прохлада и частые густые тени, которые мы проскакивали, немного освежили мою голову и даже без медикаментозной помощи я стал чувствовать себя бодрее. Солнце забавно светило сквозь кроны и ласковые его лучи уже не раздражали. Я с наслаждением откинулся в тряском кресле и расслабленно глядел на дорогу.
- Мне сказали, что твой мальчишка якобы прыгнул с моста, перед тем как его рыбаки нашли.
Умение не давать другим расслабиться явно входило в навыки Игната. Я не сразу ответил, думая, как бы не сказать чего лишнего.
- Вряд ли, - произнес я со скепсисом в голосе. - С такой высоты он бы убился.
- Он сам так сказал, - продолжал тему Игнат. - Правда он рассказывал руководительнице, что выпрыгнул из поезда… А по мосту, сам видел, поездам негде ходить.
Я, холодея внутри, оставался внешне невозмутим и скептичен:
- Ну, вот… говорю же - сочинил.
Игнат хмыкнул неопределенно и сказал:
- Скоро будем.
Мы действительно вылетели из леса и через пару километров подкатили к невысокому зданию рядом со шлагбаумом, перекрывающим дорогу. Навстречу нам вышли несколько военных. Вид у них был довольно расслабленный и, не смотря на оружие у всех в руках, я не чувствовал, что мне что-то угрожает. Пока выбравшийся из машины Игнат о чем-то разговаривал с ними, я огляделся.
Меня немного удивили ряды столбов с колючей проволокой, расходящиеся в стороны от дороги. Но это не было моим делом, и я ничего не стал спрашивать у вернувшегося Игната.
Шлагбаум подняли, и мы проехали мимо улыбающихся парней в форме.
- Они тебя знают давно? - Спросил я, догадываясь почему нас так быстро и легко пропустили.
- Ага. - Ответил Игнат. - Тот который старший у них… Он был со мной на Серой переправе. Мы маленькие еще были.
Помогали раненым и по хозяйству. Потом вместе на Полуострове служили. Я после принудительной демобилизации пошел порядок защищать, а он на офицерские курсы. Но мы не терялись. До сих пор не часто, но видимся. Хороший парень. И офицер хороший. Только вот расти ему не дают.
- Почему?
- Ты просто не местный… тебе будет сложно понять. Почти никто кто воевал с теми… никто выше определенных званий не вырос. Считается что они… скажем не надежны.
Тут меня и правда заинтересовало, уже не для вида.
- В смысле?
Не отрываясь от баранки, Игнат странно мотнул головой и довольно зло ответил:
- Там в столице считают, что мы… ну кто воевал против тех… видя, что ничего не меняется в стране за двадцать лет, можем поднять восстание. Это глупости, но вот такие слухи ходят. Вон уже город виден.
И, правда, впереди из-за леса я увидел первые серовато-голубые башни. Словно мираж в жарком воздухе они кривились и мерцали.
Но мы не сразу поехали к башням. Свернув на разъезженную грунтовую дорогу, мы сначала посетили центр организации блокирования. Так он назывался на самом деле. Я даже не удивился сложному названию и тому, как легко его выговаривает Игнат.
На деле это оказалось длинное здание старого красного кирпича с несколькими входами. Сказав мне оставаться в машине, Игнат ушел и вернулся с немолодым мужчиной в форме. Тот поздоровавшись со мной, попросил фотографию дочери и долго внимательно изучал пластину. Потом вернул ее мне и сказал:
- Три дня назад мы задержали двух девочек, и с ними был мальчик младше их возрастом. Нет, там не было похожей… да и все равно они сбежали.
Игнат удивился и поинтересовался, как они могли сбежать.
- Их поздно вечером уже в самом городе выловили. Смогли прорваться. Ночью, думали, посидят под замком, и отправим их в интернат. Не вышло… Утром дверь так же снаружи закрыта, а вот детей в помине нет.
- Это как? - Удивился я. - Их кто-то выпустил?
Хмыкнув, пожилой военный сказал:
- Некому их выпускать было. Только я оставался в пакгаузе на ночь. И ключи только у меня. От коменданта хорошего нагоняя получил. Но хорошо, он мужик отходчивый и сам тут многое уже повидал. Не стал выгонять на пенсию…
У меня было много вопросов к мужчине, но Игнат, посмотрев на солнце, сказал, что надо торопиться, и мы поехали обратно к дороге в город. Как и ранее машину Игнат презирал и считал, что ее дело ехать по любым ямам. А я терпел и собирал последние остатки мужества, чтобы не попросить его ехать аккуратнее.
Город мгновенно поглотил нас своими узкими улочками… Только что ехали по раздолью поля и вдруг нырнули словно в кишки какому зверю. Скорость Игнат снизил до минимальной, и мы словно крались по мостовым, распугивая шумом двигателя тени вокруг.
Первые впечатления от города ужасали. По улицам валялся битый кирпич и осколки стекол. Сами здания серые в трещинах и выщерблинах. Провалы окон, словно тысячи глоток, пугали чернотой посреди солнечного дня. А главное - город был безлик. В любом месте, населенном людьми, всегда можно встретить вывески, объявления, просто следы жизни, но не в этом каменном недоразумении. Тут все говорило человеку: ты здесь чужак. Уматывай!
Город прямо-таки физически давил на психику своей чужеродностью. Своими немыми тайнами полными ужасов гулких арок. Мою усталость от такого впечатления как рукой сняло. Я глазел во все стороны. Я искал хоть что-то говорящее о том, что тут когда-то жили люди. Но тщетно.
- Жуткое место? - спросил меня Игнат без насмешки.
Я согласился с ним, и он вдруг рассмеялся:
- А представляешь, я в детстве сюда от тетки сбегал с ветерками общаться. И мне казалось, что город, это просто сказочный замок только для меня и их. В те времена суеверий больше было… Сюда не каждый решался приходить. Здесь мне казалось безопаснее. Тут я даже прятался от тех…
Я не смог скрыть на лице удивления от этой речи. Представляя себе иносказания типа ветерков, я решил, что Игнат просто вспоминает свои детские фантазии. Я ведь тоже в детстве представлял, как буду разведчиком в новых мирах. Что мое тело будет заковано в скафандр высшей защиты и мне будут нипочем даже нападения гигантских ящеров.
Вскоре перед нами открылась площадь и стоящая посреди нее огромная палатка-шатер. Возле палатки дымила какая-то большая бочка на колесах, и по запаху я угадал, что это подобие мобильного пищеблока. Людей я не видел и, когда Игнат остановил машину, немного вздрогнул от раздавшегося из темноты недалекой арки крика:
- Стой, стрелять буду!
- Свои! - Немедленно отозвался Игнат, но вставать из-за руля не спешил.
В арке больше не раздавалось ни звука. Мы сидели в тишине мертвого города, смотрели на дымок, идущий от пищеблока, и чувствовали себя предельно глупо.
Минут десять спустя совсем из другой подворотни вышел невысокого роста коренастый мужчина в форме и подошел к нам.
Без улыбки и лишних слов он поприветствовал Игната и пристально всмотрелся в мое лицо. Мой товарищ представил меня и тогда он протянул руку и мне.
Я пожал эту деревянную ладонь и лишь после этого нас позвали за собой в шатер.
Того кто грозился стрелять в нас я так и не увидел.
- Мы по делу, Алик. - Сказал Игнат в палатке, присаживаясь на походный раскладной стул. Мне стула не досталось, но я не особо и хотел сидеть после такой езды.
Я снова показал пластину с изображением дочери и, как и ожидал, услышал отрицательный ответ. Нет, такой не видели. Тут же на столе стояло большое, древнее по виду, переговорное устройство по которому хозяин связался со своими товарищами в других частях города. Там тоже ни о каких девочках не слышали последние два дня.
На улице стало довольно сумеречно, когда мы вышли из палатки. Хозяин этого поста много и уверенно говорил, где еще можно поискать девочку, если уж она подалась на этот берег. И Игнат почти всегда кивками подтверждал предложения мужчины. Мне же оставалось только уповать на записывающее устройство и думать, что все это бесполезно… Она ведь прыгнула раньше. Она ведь, скорее всего, даже не в этом мире.
В моей голове стало многое пониматься само собой, когда я смог, наконец-то, в тишине проанализировать весь прошедший день.
Нас накормили странноватой кашей и даже познакомили с десятком бойцов, что стянулись к определенному времени на ужин. Все они искренне выражали мне сочувствие, а я в глубине души злился на Игната, что неустанно рассказывал про мою пропавшую дочь.
Было совсем темно, когда Игнат предложил заночевать в городе.
- Мы все равно раньше чем через часа два дома не будем. И это если повезет. Тебя в это время в гостиницу не поселят. А ночевать у меня в посту… разницы никакой с тем, что здесь.
Я согласился с его доводами. Отметив про себя, что тот как-то легко был готов пустить меня ночевать на свою работу. Искренний отзывчивый мужик. Я был рад, что он мне попался на площади. Еще бы не выставлял меня убитым горем отцом - цены бы ему не было. Это просто работа. Я ищу ее не только как отец. Я свидетель. Это мой долг найти ее. А уже потом будет радость отца.
Нас разместили в большой палатке в одном из внутренних двориков. Выделили две походных раскладных койки и даже принесли тяжелые шерстяные одеяла. Фонарь, который Игнат принес от старшего поста, был подвешен под самый верх, и его света мне вполне хватило бы даже для чтения.
Не раздеваясь, я лег в койку. Тело сладко заныло после такого невыносимо длинного и тяжелого дня. Казалось, что я немедленно провалюсь в сон, но не вышло. Мозг отказывался забываться переполненный впечатлениями.
- Игнат, - спросил я, - а зачем все эти военные в городе?
Он сначала покряхтел, ворочаясь, словно не хотел отвечать, но потом сел и сказал:
- Я же тебе рассказывал, сюда дети бегут, и не только дети. Надо их задерживать.
- Игнат, - уже с сарказмом повторил я его имя: - ну, зачем ты мне про детей и поиски… Я же не ребенок. Столько вооруженных людей готовых стрелять. Что тут в вашем городе? Если это не тайна, конечно.
Он поднялся и снял лампу. Поставил ее у своих ног так, что я перестал видеть его лицо.
- Ты и сам все узнаешь, когда вернемся. Слухи то уже месяц как ходят. Все на ушах стоят. - Сказал он, словно сам себя уговаривая.
Увидев мой отчетливый кивок, он продолжил:
- Сначала бургомистр наш встрепенулся. Погнал сюда солдат. И только после этого начались … ну, в общем, неприятности. Сначала начали исчезать люди. Здесь. Дети… Разом пропало несколько человек, и было достоверно известно, что они исчезли в городе. Даже наш бургомистр хоть и предвидел, но не смог ничего поделать. Поставили заграждения. Вроде перестали исчезать. Но стали гибнуть в самом городе у нас, на нашем берегу. Погиб учитель математики. Очень уважаемый был человек. Странно погиб. Все было сделано так, словно это самоубийство, если бы не одно, но… Он погиб в своем кабинете. И десятки людей видели, как к нему вошел мужчина. И не вышел. Нашли только тело старика математика.
Почти так же погиб и Марис, он выпускал местную газету. Надеемся, что его работники продолжат ее выпускать. Нужная городу вещь. И еще несколько странных случаев. А потом здесь, в городе патруль увидел в точности похожего мужчину… ну того, кто вошел к математику и к газетчику. Так что да, ребята готовы тут стрелять в любого, кто не подчинится требованию стоять на месте.
- Как у вас все сложно и не скучно… - только и смог сказать я. А про себя подумал, что на все их тайны хватило бы двух Свидетелей. За сутки бы опросили под техникой сотни людей и нашли бы все концы.
- Ага. - Только и откликнулся он. Затем поднялся и вышел из палатки.
Его не было довольно долго. Я почти уснул, и мне показались сном звучавшие недалеко голоса. Но когда он вошел обратно и позвал меня, мне по-настоящему стало страшно и не до сна.
- Свидетель, тут к тебе пришли…
Я осторожно сел и готовился достать оружие. Но совершенно спокойным и даже слегка насмешливым голосом спросил:
- Как ты меня назвал?
Игнат, наверное, нутром что-то почуял, и в его руке внезапно оказалось оружие, наведенное на меня.
- Не надо, Харн. Это не я так тебя назвал. Выйди и поговори с ним. А потом поговори, наконец-то, честно со мной.
Я поднял руки чуть выше плеч и медленно встал с кровати. Стараясь не глядеть на наведенное на меня оружие, спокойно вышел из палатки.
Стоя в прохладе позднего вечера под небом, на которое выкатила убывающая, но ярчайшая луна, я невольно руки опустил. Передо мной стоял мальчик лет семи от силы, с безобразно взлохмаченными волосами, в одних шортах и даже босиком. И в руке у него была шпага. Вполне настоящая. Направленная мне в грудь.
Начало тут: http://dim-deev.livejournal.com/28493.html
Все главы в верхнем посте в менюхе нового проекта.
ОСТОРОЖНО! МЕГАМНОГО БУКВ.
Глава седьмая
Игнат вел машину по прибрежной дороге, лихо управляя парой пальцев на руле. Сначала он пытался выведать у меня, о чем мне удалось поговорить с Томми, но видя, что я не горю желанием отвечать прекратил попытки.
А я бы и рад был ему что-либо сообщить, но пока не придумал ни одного внятного пути диалога. Мне совсем не нравилась идея, что я каким-либо образом могу обидеть этого славного парня, но не рассказывать же ему правду. Тем более что мое понимание правды еще даже в собственной голове не очень умещалось.
Жара начала спадать, или просто езда рядом с рекой делала палящее солнце не таким беспощадным. Проветрив из головы ощущения от встречи с мальчишкой, я смог наконец-то начать выстраивать план действий.
Забирать мальчика мне запретили и сказали, что выдадут его только сотрудникам, какой-то социальной защиты или родителям. Ни единого компромисса руководитель интерната не допускала. Психотехнику я не применял - оснований для воздействия у меня не было, да и было не по себе от возможной реакции. До меня ведь не сразу дошло, что психотехника на аборигенов может и не действовать. Или действовать не совсем так, как я ожидаю. И проверять это надо точно не на руководителе интерната, от которой многое зависело.
То, что Томми надо вытащить из этого замка на берегу, было ясно. И даже, в общем-то, план действий на этот счет у меня уже сложился. Не надо брать штурмом интернат. Надо лишь помочь мальчику самому выбраться. Он явно был пока не в состоянии на решительные действия, но чуть отдохнув от переживаний, сам захочет выбраться и отправится домой.
Я решил не радовать его раньше времени тем, что дома его ждет депортация во вторую технологическую зону и лишение всех прав гражданина первой экономической. Он подверг опасности жизнь несовершеннолетней гражданки общества. И никакой судья не примет во внимание слова его Свидетеля против моих слов или слов моей дочери. Если, конечно, мой блок памяти не изымут на дознание. Так что быть Томми во всем виноватым. Но сначала я должен был его вытащить. И сделать это так, чтобы не возникло конфликта с местными органами власти и порядка.
Пока все складывалось удачно, но любая ошибка привела бы к тому, что меня не просто задержали бы, а задержали надолго. Я бы лично так и поступил с вооруженным человеком, с непонятным оборудованием и абсолютно незнающим местные реалии.
Так ковыряясь мысленно в своем положении, я и выстраивал свою линию поведения на ближайшее будущее. А так как ехали мы довольно долго и в дороге почти не разговаривали, то к моменту подъезда к мосту я уже был уверен в том, что и как я буду делать.
Мост через эту великую реку был подобающе велик. Гигантские опоры поднимались из пенящейся воды и возносились на высоту приличного многоэтажного дома. Заезжая на мост, я невольно загляделся видом, открывающимся с этого ракурса. Река впечатляла еще больше. С такой высоты даже вполне себе приличный, двухпалубный прогулочный корабль, проползающий под нами, казался маленькой детской игрушкой. А по сравнению с шириной реки вообще щепкой.
- Какая тут высота? - Невольно спросил я восхищаясь.
- Метров семьдесят, кажется. - Бодро отозвался Игнат. Он был доволен, что, наконец-то, меня что-то заинтересовало и спешил поделиться со мной тем что знал: - Раньше до большой войны тут был железнодорожный мост. Но его взорвали партизаны. Долгое время только паромами переправа была. Потом, когда построили новый мост, уже пришли те… И лет двадцать назад уже они, отступая на тот берег взорвали его за собой. Поэтому столько людей и погибло на Серой переправе. Их батареи практически в упор расстреливали десантные плоты и корабли. Много погибло.
- Других мостов не было? - Спросил я из вежливости, так как все равно не понимал о каких войнах идет речь.
- Неа, - просто ответил Игнат. - Рыбаки говорят, что километров триста вверх по течению есть мост, но сам понимаешь... Кому он нужен за триста километров от нас.
Я покивал и в этот момент мы подъехали к середине моста. Игнат снизил скорость перед странным указателем с рисунком взрыва. Мы неторопливо проехали мимо людей в касках и с оружием стоящих в жалком жестяном укрытии на краю моста. В тени укрытия видно было какие-то ящики, но времени рассмотреть у меня не хватило. Игнат снова ускорил машину, и дальний берег стал довольно быстро приближаться.
Дорога на том берегу сразу дала почувствовать разницу с прежними нашими путями. Вся разбитая, в ямах и странных выступах, она казалась сама жертвой войны. Мне приходилось с силой сжимать челюсти, так как Игнат технику совсем не жалел и подкидывало нас нещадно.
Как только дорога в рытвинах превратилась в дорогу с более-менее нормальным покрытием я спросил:
- Тут что специально так уродовали полотно?
Ингат на мгновение задумался, словно не понял о чем я говорю, а потом со смешком ответил:
- Это ты не меня спрашивай. Я с другого берега. Тут свои местные власти есть. - Подумав, он добавил: - Наш мэр предлагал им помощь в ремонте, но те же гордые. Они только по приказу из столицы разрешили оцепить старый Город войскам с нашего берега. Теперь чуть ли не оккупантами нас считают. Дурдом… одна страна, а уже с пару сотен лет так и живем. Разными берегами.
Я кивнул, соглашаясь что такая ситуация ненормальна.
- А те на мосту? - Спросил я, просто поддерживая беседу.
- Те, наши. - Уверенно заявил Игнат. - Но на мосту нельзя останавливаться никому. Так бы я за девочку… твою дочь спросил бы обязательно.
Мне было неприятно, что он знал кого на самом деле я ищу. Но так уж сложились обстоятельства, и я терпел, напоминая себе, что я просто делаю свое дело.
- Там я так понял заминировано? И солдаты стоят на случай…
- Ага. - Подтвердил Игнат. - Мэр распорядился месяц назад. У нас тут кое-что происходит, вот чтобы не рисковать…
Мне было правда все равно, что у них происходит. Я уже смертельно устал к тому времени и собирался выпить биостимуляторы, чтобы продолжать действовать. Но при Игнате делать этого не решался. Даже у нас не все адекватно реагируют на человека, пьющего красные «опасные» капсулы. Могут и Сержантов вызвать. А Игнат, как я уже понял, был сам подобием Сержанта старшего класса. Лишние вопросы мне были не нужны.
- Долго еще? - Спросил я, когда дорога нас внесла в высокий темный лес.
- Если кордоны быстро минуем, то через полчаса на месте будем. Но нам еще в пакгауз ехать надо. Туда задержанных доставляют сначала.
В лесу было хорошо. Его прохлада и частые густые тени, которые мы проскакивали, немного освежили мою голову и даже без медикаментозной помощи я стал чувствовать себя бодрее. Солнце забавно светило сквозь кроны и ласковые его лучи уже не раздражали. Я с наслаждением откинулся в тряском кресле и расслабленно глядел на дорогу.
- Мне сказали, что твой мальчишка якобы прыгнул с моста, перед тем как его рыбаки нашли.
Умение не давать другим расслабиться явно входило в навыки Игната. Я не сразу ответил, думая, как бы не сказать чего лишнего.
- Вряд ли, - произнес я со скепсисом в голосе. - С такой высоты он бы убился.
- Он сам так сказал, - продолжал тему Игнат. - Правда он рассказывал руководительнице, что выпрыгнул из поезда… А по мосту, сам видел, поездам негде ходить.
Я, холодея внутри, оставался внешне невозмутим и скептичен:
- Ну, вот… говорю же - сочинил.
Игнат хмыкнул неопределенно и сказал:
- Скоро будем.
Мы действительно вылетели из леса и через пару километров подкатили к невысокому зданию рядом со шлагбаумом, перекрывающим дорогу. Навстречу нам вышли несколько военных. Вид у них был довольно расслабленный и, не смотря на оружие у всех в руках, я не чувствовал, что мне что-то угрожает. Пока выбравшийся из машины Игнат о чем-то разговаривал с ними, я огляделся.
Меня немного удивили ряды столбов с колючей проволокой, расходящиеся в стороны от дороги. Но это не было моим делом, и я ничего не стал спрашивать у вернувшегося Игната.
Шлагбаум подняли, и мы проехали мимо улыбающихся парней в форме.
- Они тебя знают давно? - Спросил я, догадываясь почему нас так быстро и легко пропустили.
- Ага. - Ответил Игнат. - Тот который старший у них… Он был со мной на Серой переправе. Мы маленькие еще были.
Помогали раненым и по хозяйству. Потом вместе на Полуострове служили. Я после принудительной демобилизации пошел порядок защищать, а он на офицерские курсы. Но мы не терялись. До сих пор не часто, но видимся. Хороший парень. И офицер хороший. Только вот расти ему не дают.
- Почему?
- Ты просто не местный… тебе будет сложно понять. Почти никто кто воевал с теми… никто выше определенных званий не вырос. Считается что они… скажем не надежны.
Тут меня и правда заинтересовало, уже не для вида.
- В смысле?
Не отрываясь от баранки, Игнат странно мотнул головой и довольно зло ответил:
- Там в столице считают, что мы… ну кто воевал против тех… видя, что ничего не меняется в стране за двадцать лет, можем поднять восстание. Это глупости, но вот такие слухи ходят. Вон уже город виден.
И, правда, впереди из-за леса я увидел первые серовато-голубые башни. Словно мираж в жарком воздухе они кривились и мерцали.
Но мы не сразу поехали к башням. Свернув на разъезженную грунтовую дорогу, мы сначала посетили центр организации блокирования. Так он назывался на самом деле. Я даже не удивился сложному названию и тому, как легко его выговаривает Игнат.
На деле это оказалось длинное здание старого красного кирпича с несколькими входами. Сказав мне оставаться в машине, Игнат ушел и вернулся с немолодым мужчиной в форме. Тот поздоровавшись со мной, попросил фотографию дочери и долго внимательно изучал пластину. Потом вернул ее мне и сказал:
- Три дня назад мы задержали двух девочек, и с ними был мальчик младше их возрастом. Нет, там не было похожей… да и все равно они сбежали.
Игнат удивился и поинтересовался, как они могли сбежать.
- Их поздно вечером уже в самом городе выловили. Смогли прорваться. Ночью, думали, посидят под замком, и отправим их в интернат. Не вышло… Утром дверь так же снаружи закрыта, а вот детей в помине нет.
- Это как? - Удивился я. - Их кто-то выпустил?
Хмыкнув, пожилой военный сказал:
- Некому их выпускать было. Только я оставался в пакгаузе на ночь. И ключи только у меня. От коменданта хорошего нагоняя получил. Но хорошо, он мужик отходчивый и сам тут многое уже повидал. Не стал выгонять на пенсию…
У меня было много вопросов к мужчине, но Игнат, посмотрев на солнце, сказал, что надо торопиться, и мы поехали обратно к дороге в город. Как и ранее машину Игнат презирал и считал, что ее дело ехать по любым ямам. А я терпел и собирал последние остатки мужества, чтобы не попросить его ехать аккуратнее.
Город мгновенно поглотил нас своими узкими улочками… Только что ехали по раздолью поля и вдруг нырнули словно в кишки какому зверю. Скорость Игнат снизил до минимальной, и мы словно крались по мостовым, распугивая шумом двигателя тени вокруг.
Первые впечатления от города ужасали. По улицам валялся битый кирпич и осколки стекол. Сами здания серые в трещинах и выщерблинах. Провалы окон, словно тысячи глоток, пугали чернотой посреди солнечного дня. А главное - город был безлик. В любом месте, населенном людьми, всегда можно встретить вывески, объявления, просто следы жизни, но не в этом каменном недоразумении. Тут все говорило человеку: ты здесь чужак. Уматывай!
Город прямо-таки физически давил на психику своей чужеродностью. Своими немыми тайнами полными ужасов гулких арок. Мою усталость от такого впечатления как рукой сняло. Я глазел во все стороны. Я искал хоть что-то говорящее о том, что тут когда-то жили люди. Но тщетно.
- Жуткое место? - спросил меня Игнат без насмешки.
Я согласился с ним, и он вдруг рассмеялся:
- А представляешь, я в детстве сюда от тетки сбегал с ветерками общаться. И мне казалось, что город, это просто сказочный замок только для меня и их. В те времена суеверий больше было… Сюда не каждый решался приходить. Здесь мне казалось безопаснее. Тут я даже прятался от тех…
Я не смог скрыть на лице удивления от этой речи. Представляя себе иносказания типа ветерков, я решил, что Игнат просто вспоминает свои детские фантазии. Я ведь тоже в детстве представлял, как буду разведчиком в новых мирах. Что мое тело будет заковано в скафандр высшей защиты и мне будут нипочем даже нападения гигантских ящеров.
Вскоре перед нами открылась площадь и стоящая посреди нее огромная палатка-шатер. Возле палатки дымила какая-то большая бочка на колесах, и по запаху я угадал, что это подобие мобильного пищеблока. Людей я не видел и, когда Игнат остановил машину, немного вздрогнул от раздавшегося из темноты недалекой арки крика:
- Стой, стрелять буду!
- Свои! - Немедленно отозвался Игнат, но вставать из-за руля не спешил.
В арке больше не раздавалось ни звука. Мы сидели в тишине мертвого города, смотрели на дымок, идущий от пищеблока, и чувствовали себя предельно глупо.
Минут десять спустя совсем из другой подворотни вышел невысокого роста коренастый мужчина в форме и подошел к нам.
Без улыбки и лишних слов он поприветствовал Игната и пристально всмотрелся в мое лицо. Мой товарищ представил меня и тогда он протянул руку и мне.
Я пожал эту деревянную ладонь и лишь после этого нас позвали за собой в шатер.
Того кто грозился стрелять в нас я так и не увидел.
- Мы по делу, Алик. - Сказал Игнат в палатке, присаживаясь на походный раскладной стул. Мне стула не досталось, но я не особо и хотел сидеть после такой езды.
Я снова показал пластину с изображением дочери и, как и ожидал, услышал отрицательный ответ. Нет, такой не видели. Тут же на столе стояло большое, древнее по виду, переговорное устройство по которому хозяин связался со своими товарищами в других частях города. Там тоже ни о каких девочках не слышали последние два дня.
На улице стало довольно сумеречно, когда мы вышли из палатки. Хозяин этого поста много и уверенно говорил, где еще можно поискать девочку, если уж она подалась на этот берег. И Игнат почти всегда кивками подтверждал предложения мужчины. Мне же оставалось только уповать на записывающее устройство и думать, что все это бесполезно… Она ведь прыгнула раньше. Она ведь, скорее всего, даже не в этом мире.
В моей голове стало многое пониматься само собой, когда я смог, наконец-то, в тишине проанализировать весь прошедший день.
Нас накормили странноватой кашей и даже познакомили с десятком бойцов, что стянулись к определенному времени на ужин. Все они искренне выражали мне сочувствие, а я в глубине души злился на Игната, что неустанно рассказывал про мою пропавшую дочь.
Было совсем темно, когда Игнат предложил заночевать в городе.
- Мы все равно раньше чем через часа два дома не будем. И это если повезет. Тебя в это время в гостиницу не поселят. А ночевать у меня в посту… разницы никакой с тем, что здесь.
Я согласился с его доводами. Отметив про себя, что тот как-то легко был готов пустить меня ночевать на свою работу. Искренний отзывчивый мужик. Я был рад, что он мне попался на площади. Еще бы не выставлял меня убитым горем отцом - цены бы ему не было. Это просто работа. Я ищу ее не только как отец. Я свидетель. Это мой долг найти ее. А уже потом будет радость отца.
Нас разместили в большой палатке в одном из внутренних двориков. Выделили две походных раскладных койки и даже принесли тяжелые шерстяные одеяла. Фонарь, который Игнат принес от старшего поста, был подвешен под самый верх, и его света мне вполне хватило бы даже для чтения.
Не раздеваясь, я лег в койку. Тело сладко заныло после такого невыносимо длинного и тяжелого дня. Казалось, что я немедленно провалюсь в сон, но не вышло. Мозг отказывался забываться переполненный впечатлениями.
- Игнат, - спросил я, - а зачем все эти военные в городе?
Он сначала покряхтел, ворочаясь, словно не хотел отвечать, но потом сел и сказал:
- Я же тебе рассказывал, сюда дети бегут, и не только дети. Надо их задерживать.
- Игнат, - уже с сарказмом повторил я его имя: - ну, зачем ты мне про детей и поиски… Я же не ребенок. Столько вооруженных людей готовых стрелять. Что тут в вашем городе? Если это не тайна, конечно.
Он поднялся и снял лампу. Поставил ее у своих ног так, что я перестал видеть его лицо.
- Ты и сам все узнаешь, когда вернемся. Слухи то уже месяц как ходят. Все на ушах стоят. - Сказал он, словно сам себя уговаривая.
Увидев мой отчетливый кивок, он продолжил:
- Сначала бургомистр наш встрепенулся. Погнал сюда солдат. И только после этого начались … ну, в общем, неприятности. Сначала начали исчезать люди. Здесь. Дети… Разом пропало несколько человек, и было достоверно известно, что они исчезли в городе. Даже наш бургомистр хоть и предвидел, но не смог ничего поделать. Поставили заграждения. Вроде перестали исчезать. Но стали гибнуть в самом городе у нас, на нашем берегу. Погиб учитель математики. Очень уважаемый был человек. Странно погиб. Все было сделано так, словно это самоубийство, если бы не одно, но… Он погиб в своем кабинете. И десятки людей видели, как к нему вошел мужчина. И не вышел. Нашли только тело старика математика.
Почти так же погиб и Марис, он выпускал местную газету. Надеемся, что его работники продолжат ее выпускать. Нужная городу вещь. И еще несколько странных случаев. А потом здесь, в городе патруль увидел в точности похожего мужчину… ну того, кто вошел к математику и к газетчику. Так что да, ребята готовы тут стрелять в любого, кто не подчинится требованию стоять на месте.
- Как у вас все сложно и не скучно… - только и смог сказать я. А про себя подумал, что на все их тайны хватило бы двух Свидетелей. За сутки бы опросили под техникой сотни людей и нашли бы все концы.
- Ага. - Только и откликнулся он. Затем поднялся и вышел из палатки.
Его не было довольно долго. Я почти уснул, и мне показались сном звучавшие недалеко голоса. Но когда он вошел обратно и позвал меня, мне по-настоящему стало страшно и не до сна.
- Свидетель, тут к тебе пришли…
Я осторожно сел и готовился достать оружие. Но совершенно спокойным и даже слегка насмешливым голосом спросил:
- Как ты меня назвал?
Игнат, наверное, нутром что-то почуял, и в его руке внезапно оказалось оружие, наведенное на меня.
- Не надо, Харн. Это не я так тебя назвал. Выйди и поговори с ним. А потом поговори, наконец-то, честно со мной.
Я поднял руки чуть выше плеч и медленно встал с кровати. Стараясь не глядеть на наведенное на меня оружие, спокойно вышел из палатки.
Стоя в прохладе позднего вечера под небом, на которое выкатила убывающая, но ярчайшая луна, я невольно руки опустил. Передо мной стоял мальчик лет семи от силы, с безобразно взлохмаченными волосами, в одних шортах и даже босиком. И в руке у него была шпага. Вполне настоящая. Направленная мне в грудь.