Возвращение дикой мамочки
Прошло восемь месяцев. И вот я опять в Таиланде. Продолжаю движение к своей цели. Мои девочки и муж остались дома, в России, на севере. Были сомнения, было непонимание со стороны мужа, было пролито мною море слёз, ведь никогда раньше я не оставляла своих детей на такой долгий срок. Но снова и снова задавала себе вопрос: хорошо, не поеду, и что? Что изменится в моей жизни и жизни моих детей? Ничего. Я повторю судьбу своей мамы, которая тоже, уехав за отцом по распределению на север и всегда мечтая жить в центральной России, всё же туда вернулась. Отец обещал, что вернутся через два года. Вернулась через 45 лет. С папой в цинковом гробу. Жизнь прошла. Ничего толком, кроме букета болячек, не заработано. Зачем, спрашивается, нужно было гробить свою жизнь на севере? А, главное, кого в этом винить, кроме самой себя?
Если я не сделаю сейчас этот шаг - шаг в полную неизвестность, но всё же шаг вперёд, то повторю судьбу своей мамы, а мне совершенно этого не хочется. Такие жизненно-важные решения подобны операции: сначала надо отрезать и будет очень больно, но пройдёт время и наступит выздоровление. Если не отрезать, то умрёшь.
Итак, я в Паттайе. Здесь я планирую пробыть семь месяцев. Потом надо возвращаться в Россию за дочками. Муж поедет в поле, а я с детьми в Таиланд. Но как это будет, я пока не знаю.
Мне предстоит работать в семье, если можно это так назвать, где отец - русский, а мать - тайка. Я буду преподавать русский язык как иностранный двум девочкам. Почему сложно назвать это семьёй, потому что у русского отца есть вторая, настоящая семья в Москве, где есть официальная жена и двое взрослых дочерей. Ещё есть огромный, прибыльный бизнес. Этот человек - Михаил, познакомился со своей тайской женой около 10 лет тому назад. Завязались, как это сплошь и рядом здесь бывает, отношения, которые привели к тому, что молодая тайская подруга забеременела и родила Михаилу ещё одну дочь. Пришлось с этим смириться и срочно перекраивать свою жизнь, тем более, что делать это пришлось Михаилу не в первый раз. Нет, он, конечно, мог бросить тайскую подружку и очередную дочку, но уж, видно так был горд собой, что в пятьдесят с лишним лет снова стал отцом, что решил жить на две семьи между Таиландом и Москвой. Короче, как честный человек, решил почти жениться. Как к этому отнеслась законная русская жена и дети, остаётся загадкой.
Маленькую дочку русский отец назвал Надей. Вторая дочь фактически ни Михаилу ни его тайской жене, дочерью не является. Это ребёнок, которого взяли из детского дома и который, всё же имеет какое-то отношение, к родственникам тайской жены.
Девочкам, с которыми мне предстоит заниматься 7 и 10 лет. Та, которой 7 лет - полукровка, отлично говорит и пишет по-русски, та, которой десять - чистая тайка. Говорит с сильным акцентом и речевыми ошибками, на письме делает огромное количество ошибок, но говорит по-русски довольно сносно.
При первом же знакомстве с их отцом и их матерью мне всё стало ясно, я поняла, куда попала и почему шесть других преподавателей русского языка здесь не задержались. Да, за три года сменилось шесть педагогов, и я бы всем им поставила огромный памятник за их невероятные усилия и то, что им пришлось, так же, как и мне, пережить. Никто, никто из них впоследствии не изъявил желания вернуться, несмотря на возможность жить у океана (комнату в собственном отеле предоставлял педагогом Михаил) и, несмотря, на питание в ресторане прямо при отеле.
Здесь я в очередной раз поняла, как тонка грань между учителем и прислугой и как легко превратить педагога, в, зависимого от обстоятельств, клоуна, об которого богатые родители и их неуправляемые, избалованные, развращённые дети вытирают ноги. При этом платят педагогам копейки. Это страшно, но это одна из реалий нашей, российской жизни. В данном случае реалия российской жизни оказалась помноженной на тайский менталитет, что многократно усугубило и без того непростую ситуацию.
Ну, во-первых, тайские дети, как говорится, не заточены под умственный труд. Работоспособность тайских детей не идёт ни в какое сравнение с работоспособностью детей российских. Сосредотачиваться тайский ребёнок может максимум на десять минут. Потом начинает ёрзать, рисовать в моём случае ещё и хамить. Никакие попытки сменить вид учебной деятельности, не приводит к результатам. Они ничего не хотят делать.
Во-вторых, в некоторых так называемых International Schools Паттайи, да, думаю и не только Паттайи, практикуется равноправие учеников и учителей, этакое псевдодемократическое панибратство, которое на поверку оказывается бардаком и лицемерием. Дети делают в школе то, что хотят за те огромные деньги, которые платят их родители. А родители слышат от учителей про своих чад то, что хотят слышать, а не то, что есть на самом деле.
В результате все довольны и счастливы. Только нет знаний. Возможно, они есть в каких-то других школах, но в тех, с которыми столкнулась я, их точно нет. Кроме тайского языка, компьютера и физкультуры эти дети ничего толком не делают. А если учесть, что в Таиланде добрых половина года - это каникулы и праздники, то можно себе представить, сколько остаётся на учёбу.
Кроме того, в детях, с которыми занималась я, совершенно не воспитаны человеческие качества, они относятся к учителям, как к прислуге, потому что именно так относится к педагогам и всем своим работникам их крутой отец. Он позволяет себе и своим детям называть всех подряд, независимо от возраста, на «ты». Для этих детей существует только два идола - это еда (едят они бесконечно, как впрочем, и все тайцы), и деньги.
- Можешь макать этого своего лоера* (от англ. Lower - юрист) головой в унитаз, он твой наёмный работник! Можешь вообще делать с ним всё, что хочешь! - орёт Михаил в телефонную трубку, обсуждая с кем-то по телефону юридические тонкости какого-то дела. При этом, в машине сижу я, дети и бессловесная, тайская жена, которая никогда ни в чём не перечит богатому русскому мужу.
О каком уважении к людям можно вообще говорить? Что могут усвоить эти дети? Какие человеческие качества, кроме грубости и насилия можно по отношению к другим можно воспитать в этих девочках?
А дети просто отвратительны! Если родная дочка Михаила хотя бы умная, с ней можно и заниматься и просто поговорить иногда по-душам, то приёмная уже в десять лет начисто развращённая. Завистливая, грубая, неуправляемая, она понятия не имеет о дистанции между собой и взрослыми людьми. Она развращает маленькую, прессует её, заставляя плакать каждый день. Она ненавидит её за то, что у Нади всё есть, хотя и ей ни в чём богатый приёмный отец не отказывает. Она страшно радуется, когда Надю наказывают. Это, без сомнения психически больной или начисто запущенный ребёнок.
Многие попытаются мне возразить: какая же она психически больная, если её, тайку, научили говорить и писать на русском языке?
Я отвечу. Медведя тоже можно научить кататься на коньках. Напялить на него коньки и выпустить на лёд. Дрессировщик позанимается с ним какое-то время, и публика будет радостно хлопать мишке-фигуристу в ладоши. А станет ли медведь Евгением Плющенко? Нет, не станет. Он навсегда останется медведем.
Можно надеть на цирковую медведицу балетную пачку и научить танцевать. Станет медведица Анастасией Волочковой? Нет, не станет. Даже не надейтесь!
И это не только моё мнение.
Гены пальцем не размажешь, алкоголизм, которым страдали её родители, сделал своё дело. Ей нужен детский психоневролог, а не педагог по русскому языку. Странная компания для родной дочери. Мне совершенно непонятно, какие такие качества русский папа хочет воспитать в родном ребёнке, взяв ей для компании такую замечательную сестрёнку?
Но русский папаша ничего не хочет об этом слышать, он продолжает играть в доброго родителя. Ему проще нанять очередного, свежевыписанного из России полуклоуна-полуняньку, чем серьёзно заниматься проблемой, раз уж он на себя её взвалил.
Он без сожаления расстаётся с очередным учителем, как с отработанным материалом и нанимает следующего.
Так больше продолжаться не могло.
Я промучилась три месяца, а потом собрала вещи и съехала на другой конец города в дешёвый кондоминиум. И с глубоким облегчением вздохнула.
Если я не сделаю сейчас этот шаг - шаг в полную неизвестность, но всё же шаг вперёд, то повторю судьбу своей мамы, а мне совершенно этого не хочется. Такие жизненно-важные решения подобны операции: сначала надо отрезать и будет очень больно, но пройдёт время и наступит выздоровление. Если не отрезать, то умрёшь.
Итак, я в Паттайе. Здесь я планирую пробыть семь месяцев. Потом надо возвращаться в Россию за дочками. Муж поедет в поле, а я с детьми в Таиланд. Но как это будет, я пока не знаю.
Мне предстоит работать в семье, если можно это так назвать, где отец - русский, а мать - тайка. Я буду преподавать русский язык как иностранный двум девочкам. Почему сложно назвать это семьёй, потому что у русского отца есть вторая, настоящая семья в Москве, где есть официальная жена и двое взрослых дочерей. Ещё есть огромный, прибыльный бизнес. Этот человек - Михаил, познакомился со своей тайской женой около 10 лет тому назад. Завязались, как это сплошь и рядом здесь бывает, отношения, которые привели к тому, что молодая тайская подруга забеременела и родила Михаилу ещё одну дочь. Пришлось с этим смириться и срочно перекраивать свою жизнь, тем более, что делать это пришлось Михаилу не в первый раз. Нет, он, конечно, мог бросить тайскую подружку и очередную дочку, но уж, видно так был горд собой, что в пятьдесят с лишним лет снова стал отцом, что решил жить на две семьи между Таиландом и Москвой. Короче, как честный человек, решил почти жениться. Как к этому отнеслась законная русская жена и дети, остаётся загадкой.
Маленькую дочку русский отец назвал Надей. Вторая дочь фактически ни Михаилу ни его тайской жене, дочерью не является. Это ребёнок, которого взяли из детского дома и который, всё же имеет какое-то отношение, к родственникам тайской жены.
Девочкам, с которыми мне предстоит заниматься 7 и 10 лет. Та, которой 7 лет - полукровка, отлично говорит и пишет по-русски, та, которой десять - чистая тайка. Говорит с сильным акцентом и речевыми ошибками, на письме делает огромное количество ошибок, но говорит по-русски довольно сносно.
При первом же знакомстве с их отцом и их матерью мне всё стало ясно, я поняла, куда попала и почему шесть других преподавателей русского языка здесь не задержались. Да, за три года сменилось шесть педагогов, и я бы всем им поставила огромный памятник за их невероятные усилия и то, что им пришлось, так же, как и мне, пережить. Никто, никто из них впоследствии не изъявил желания вернуться, несмотря на возможность жить у океана (комнату в собственном отеле предоставлял педагогом Михаил) и, несмотря, на питание в ресторане прямо при отеле.
Здесь я в очередной раз поняла, как тонка грань между учителем и прислугой и как легко превратить педагога, в, зависимого от обстоятельств, клоуна, об которого богатые родители и их неуправляемые, избалованные, развращённые дети вытирают ноги. При этом платят педагогам копейки. Это страшно, но это одна из реалий нашей, российской жизни. В данном случае реалия российской жизни оказалась помноженной на тайский менталитет, что многократно усугубило и без того непростую ситуацию.
Ну, во-первых, тайские дети, как говорится, не заточены под умственный труд. Работоспособность тайских детей не идёт ни в какое сравнение с работоспособностью детей российских. Сосредотачиваться тайский ребёнок может максимум на десять минут. Потом начинает ёрзать, рисовать в моём случае ещё и хамить. Никакие попытки сменить вид учебной деятельности, не приводит к результатам. Они ничего не хотят делать.
Во-вторых, в некоторых так называемых International Schools Паттайи, да, думаю и не только Паттайи, практикуется равноправие учеников и учителей, этакое псевдодемократическое панибратство, которое на поверку оказывается бардаком и лицемерием. Дети делают в школе то, что хотят за те огромные деньги, которые платят их родители. А родители слышат от учителей про своих чад то, что хотят слышать, а не то, что есть на самом деле.
В результате все довольны и счастливы. Только нет знаний. Возможно, они есть в каких-то других школах, но в тех, с которыми столкнулась я, их точно нет. Кроме тайского языка, компьютера и физкультуры эти дети ничего толком не делают. А если учесть, что в Таиланде добрых половина года - это каникулы и праздники, то можно себе представить, сколько остаётся на учёбу.
Кроме того, в детях, с которыми занималась я, совершенно не воспитаны человеческие качества, они относятся к учителям, как к прислуге, потому что именно так относится к педагогам и всем своим работникам их крутой отец. Он позволяет себе и своим детям называть всех подряд, независимо от возраста, на «ты». Для этих детей существует только два идола - это еда (едят они бесконечно, как впрочем, и все тайцы), и деньги.
- Можешь макать этого своего лоера* (от англ. Lower - юрист) головой в унитаз, он твой наёмный работник! Можешь вообще делать с ним всё, что хочешь! - орёт Михаил в телефонную трубку, обсуждая с кем-то по телефону юридические тонкости какого-то дела. При этом, в машине сижу я, дети и бессловесная, тайская жена, которая никогда ни в чём не перечит богатому русскому мужу.
О каком уважении к людям можно вообще говорить? Что могут усвоить эти дети? Какие человеческие качества, кроме грубости и насилия можно по отношению к другим можно воспитать в этих девочках?
А дети просто отвратительны! Если родная дочка Михаила хотя бы умная, с ней можно и заниматься и просто поговорить иногда по-душам, то приёмная уже в десять лет начисто развращённая. Завистливая, грубая, неуправляемая, она понятия не имеет о дистанции между собой и взрослыми людьми. Она развращает маленькую, прессует её, заставляя плакать каждый день. Она ненавидит её за то, что у Нади всё есть, хотя и ей ни в чём богатый приёмный отец не отказывает. Она страшно радуется, когда Надю наказывают. Это, без сомнения психически больной или начисто запущенный ребёнок.
Многие попытаются мне возразить: какая же она психически больная, если её, тайку, научили говорить и писать на русском языке?
Я отвечу. Медведя тоже можно научить кататься на коньках. Напялить на него коньки и выпустить на лёд. Дрессировщик позанимается с ним какое-то время, и публика будет радостно хлопать мишке-фигуристу в ладоши. А станет ли медведь Евгением Плющенко? Нет, не станет. Он навсегда останется медведем.
Можно надеть на цирковую медведицу балетную пачку и научить танцевать. Станет медведица Анастасией Волочковой? Нет, не станет. Даже не надейтесь!
И это не только моё мнение.
Гены пальцем не размажешь, алкоголизм, которым страдали её родители, сделал своё дело. Ей нужен детский психоневролог, а не педагог по русскому языку. Странная компания для родной дочери. Мне совершенно непонятно, какие такие качества русский папа хочет воспитать в родном ребёнке, взяв ей для компании такую замечательную сестрёнку?
Но русский папаша ничего не хочет об этом слышать, он продолжает играть в доброго родителя. Ему проще нанять очередного, свежевыписанного из России полуклоуна-полуняньку, чем серьёзно заниматься проблемой, раз уж он на себя её взвалил.
Он без сожаления расстаётся с очередным учителем, как с отработанным материалом и нанимает следующего.
Так больше продолжаться не могло.
Я промучилась три месяца, а потом собрала вещи и съехала на другой конец города в дешёвый кондоминиум. И с глубоким облегчением вздохнула.