Собака околела (с)
На меня уже не в первый раз исключительно продуктивно действует общение с уважаемой ilbirs_cat. Несколько дней назад мы начали с ней переписываться по поводу "позитивной программы" профамильных активистов, о которой они мало что пишут. Что вызывает всякие вопросы. Не могу не согласиться - вполне законная претензия. Действительно, манифестов коммунистической партии консерваторы не пишут. Почему - другой вопрос. Я могу объяснить, почему не пишу лично я. Потому что я женщина, а женщины, достигнув точки равновесия с окружающим миром, имеют обыкновение застывать в вечном здесь-и-теперь, не думая о будущем. То есть, меня вполне устроило бы, если это здесь-и-теперь как-то само собой распространилось бы в пространстве и во времени и стало возможным будущим для многих людей. Как минимум, для разведенных женщин и матерей-одиночек (на большее претендовать не берусь при всем желании). Но я никогда не думала об этом всерьез, меня впервые надоумили, что это может быть важным. И я впервые задумалась о том, как описать мое здесь-и-теперь и как доказать, что оно имеет право на сущетвование? Почему я уверена в гармоничности своего образа мира? Почему так яростно защищаю его от попыток других людей его взломать и навязать свой собственный образ? Многим действительно может показаться, что я нечестна, что я защищаю нечто отжившее и вместе с другими консерваторами пытаюсь, к примеру, загнать женщин обратно в тесное пространство трех К - кирхе, киндер, кюхен. Что, разумеется, не так. Как это проиллюстрировать? Попробую зайти издалека.
Есть такой небольшой роман Сомерсета Моэма "Узорный покров" (или, в других переводах - "Разрисованная вуаль". Я его очень полюбила еще в молодости ( в отличие от других произведений Моэма, которые прошли мимо меня). А этот зацепил, в нем мне даже в юности, когда я еще ничего не понимала про жизнь, открылось нечто важное. Теперь я и вовсе считаю, что это программное произведение, которое надо читать в старших классах школы, и юношам, и девушкам. Это удивительно психотерапевтичное произведение, на котором можно (возможно, и нужно) осваивать разные школы психотерапии - и гештальт-подход, и юнгианский подход, и дюрановскую типологию. При этом это удивительно ясный и целостный нарратив о человеческой жизни, который интересно читать без всякого психоанализа вообще, просто как очень реалистичную историю о взрослении и становлении. О взаимодействии мужчины и женщины, родителя и ребенка, себя и другого.
Я сейчас поговорю о двух вариантах этого нарратива, между которыми - столетие. Есть книга Моэма, у которой один сюжет, и есть фильм 2006 года, в котором сюжет меняется. И я не знаю, какой из них мне кажется более лучшим - оба хороши по-своему. Факт в том, что без оригинала переработка была бы невозможна, и сейчас я попытаюсь объяснить, что я имею в виду.
Итак, в оригинале Моэма имеем супружескую пару - Китти и Уолтера Фейнов. Китти - легкомысленная простушка из британского полусвета, Уолтер - ученый-микроиолог. Что между ними общего? Вроде, ничего, но Уолтер безумно влюблятся в Китти и женится на ней, зная, что та его не любит. Моэм описывает их супружескую жизнь как подвижничество со стороны Уолтера. Он возводит Китти на пьедестал, относится как к богине, курит фимиам и всячески угождает. Та, которой так много не нужно, которой нужны просто человеческие отношения и радость бытия, относится к попыткам Уолтера превратить ее в позолоченный идол презрительно, что выливается в альюльтер. Она находит человека, который, как ей кажется, видит и в ней человека и "падает в пучину страсти". Уолтер узнает об этом и... его богиня падает с пьдестала и разбивается в прах, а он остается ни с чем.
Как он разобрался с этой ситуацией - лучше прочесть самостоятельно. По-своему это вызывает уважение, т.к. это поступок человека и порядочного, и глубоко цельного. Но это уважение смешано с ужасом - в решении Уолтера проверить свои отношения с Китти смертью вызывает, мягко говоря, смешанные чувства. Он везет изменницу в пораженный холерой район Китая, чтоб там судьба решила, кому из них стоит жить, а кому умереть. Это моя интерпретация, Моэм никакого пояснения решению Уолтера не дает. Доктор Фейн, конечно, соглашается с тем, что его поступок является местью, но местью кому именно? Этот вопрос так и остается открытым. Практически до конца книги, когда главный герой на смертном одре наконец произносит те два загадочных слова, которые я поставила в заголовок этого поста: "Собака околела". Эти слова - цитата, они взяты из стихотворения Оливера Голдсмита "Элегия на смерть бешеной собаки". Это шуточный стих о том, как хороший пес взбесился и покусал человека, которому все сулили смерть, но нет. Человек выжил, а околела бешеная собака. Этот стих, как мне кажется, дает ключ к пониманию замысла Моэма. Нечто взбесившееся перестало жить. Но что именно? Если бешеная собака - это Уолтер - то почему? Он же такой идеальный? Если бешеная собака - Китти, то почему она осталась жить? Если бешеная собака - это безумная любовь Уолтера к Китти, то почему она уносит с собой и человека?
На эти вопросы вот так просто, за один прием, нельзя получить ответ. Я читала эту книгу трижды в течение жизни и давала себе разный ответ в разные годы. Когда я была девчонкой, я была влюблена в Уолтера, восхищалась им, ненавидела дуру Китти и считала, что конец крайне жестокий и несправедливый к такому замечательному человеку, как д-р Фейн. Потом я стала женщиной, моя жизнь сошла с рельсов и, перечитав Моэма, я поняла Китти во всех мелочах, отразившись в ней как в зеркале. И ужаснулась Уолтеру и приняла его ужасный конец как печальную, но и заслуженную неизбежность. Но я все равно мало что поняла в хитросплетении их отношений - я и в своей-то жизни ничего не могла найти, ни причин, ни следствий. И вот теперь я прочитала книгу в третий раз, да еще и после фильма - и наконец, как мне кажется, многое поняла.
Но сперва про фильм. Он прекрасен, хотя в нем сильно изменен оригинальный сюжет Моэма. В книге медленное взросление Китти, ее духовное преображение проходят мимо Уолтера. В нем, в его чувствах к жене оно ничего не меняет. Раз упав с пьедестала, она уже не может туда попасть, а по-другому он не умеет относиться к женщине. От обожания он переходит к ненависти, и обратной дороги для него уже нет: он не может сменить отращение даже на равнодушие, хотя и видит, что человека, так ужасно обманувшего его, уже нет, что рядом совершенно другая женщина. И что можно оставить прошлое в прошлом и начать жить заново. Но он - не может. Не умеет. И не готов учиться (хотя к его услугам в начале 20 века уже есть и кушетка д-ра Фрейда, и кресло д-ра Юнга, да и целый монастырь с монахинями Бог ему не просто так послал). Но нет - он такой какой он есть: бескомпромисный и нетерпимый ригорист, словно выточенный из одного куска мрамора, сейчас таких уже не делают. И как мрамор не может изменить свою форму - может только разбиться под ударами молота - так и Уолтер не в состоянии изменить свое отношение к человеку, раз и навсегда разочаровавшему его.
А в фильме все иначе. В фильме Уолтер, страшно страдающий и обиженный, замечает перемену в Китти. Не верит ей, да, но ХОЧЕТ верить и это желание, безумная надежда на возможность утраченной радости - вытаскивает его из ада. Он делает к ней шаг, как и она делает шаг к нему - и он вновь обретают друг друга. И на смертном одре он просит у изменившейся Китти прощения за свой глупость - то, чего у Моэма нет и БЫТЬ НЕ МОЖЕТ. Там безучастный Уолтер говорит в ответ на попытку Китти хоть на краю могилы добиться прощения своего мужа только эти 2 слова - "Собака околела". И от них по телу реально идет смертная дрожь (и у читателя тоже, не только у героев). В фильме эти слова не произносятся вообще (в русском дубляже, может на английском и осталась). Хотя мне их не хватало: я думаю, что если бы ТАКОЙ Уолтер, как в фильме, произнес бы эти 2 слова - это бы значило, что околела собака ненависти и боли, заразившая его задолго до физической смерти. Это было бы очень кстати и поставило бы точку в разночтениях оригинала. В самом деле - в фильме нам показыват становление не только Китти, как в книге, но и Уолтера - о котором в книге ни слова. Мы видим, как он борется с холерой в Китае, но и не только с ней - он борется с бешенством, поразившим его. И одолевает. Жаль, что не может победить холеру у самого себя, но этот хэппи-энд сделал бы фильм слишком приторным, а так он остался в рамках вечной оппозиции "любовь и смерть".
Но поскольку эти слова в фильме не произнесены - остатся только верить моей трактовке. 100 лет прошло - и такой Уолтер, как в романе, с такими чувствами и таким отношением к женщине уже невозможен как положительный герой романтического фильма. Оригинальный Уолтер не вызывает сейчас понимания ни у кого - ни у женщин, ни у мужчин. Для феминистов обоих полов он просто безумный абьюзер (который просто не захотел пачкать руки о такую презренную тварь, как Китти), для христиан - не менее безумный гордец, проигнорировавший возможность призвать на помощь Божью благодать (полромана проходит в монастыре с монахинями-героинями, которые, уж если бы он к ним обратился за помощью, могли бы дать покой его мятущейся душе - так нет же!). В общем, ни так ни эдак он не лезет в современные представления о нормальном герое-мужчине и его отношении к женщине. Это очевидно. И отрадно: это показывает, как сильно и насколько безвозвратно изменились эти представления за последнее столетие. Настолько, что сюжет книги всего-то столетней давности кажется столь же архаичным, как сюжеты трагедий Эсхилла или Шекспира. Их можно только осовременить, пропустив через наше собственное мироощущение, и только так они становятся хоть насколько-то понятными. Никто в здравом уме и твердой памяти не будет ратовать за возвращение нравов и морали времен "Медеи" или "Электры", "Ромео и Джульеты" или "Гамлета". Но многое в этих древних текстах по-новому позволяет посмотреть на самих себя и по-настоящему оценить то, чему мы научились за эти столетия.
Так что за собака-то сдохла? Что я такое откопала, перечитав роман Моэма в третий раз? Ну, вот теперь я посмотрела на героев и сюжет через призму и прожитой жизни, и изученных книг. И я смогла на это раз увидеть в фигуре Уолтера образ того самого патриархального мужчины, с которым так бешено бьются феминистки. Хотите понять, что такое патриархат без прикрас и искажений - прочтите это роман Моэма. Вот он каков. Уолтер - просто идеальный пример классического мускулиноида - рыцарь в сверкающих доспехах неизменных принципов и высоких идеалов, бескомпромиссный борец со смертью (даже профессия у него соответствующая). Китти для него - Прекрасная Дама, с которой он может общаться лишь коленопреклоненно, либо не общаться вообще (ибо он слишком возвышен, чтобы снисходить до падшей женщины). Матерые патриархалы заката Европы - они такие вот. И для меня его смерть сейчас знаменует конец классичского европейского мускулиноида, а вместе с ним - и всего патриархального периода европейской христианской культуры. "Собака околела". Как бы ни была она прекрасна, когда была здорова и полна сил - но в бешенстве своем она слишком ужасна, чтобы могла выжить. Уолтер из фильма - другой. Он способен видеть другого человека через призму своих принципов и идеалов, он отнюдь не мраморный истукан (Каменный Гость, кстати, тататадам!), а живой человек из плоти и крови, который готов не только терпеть боль, но и идти навстречу радости. И его смерть в фильме - не символ ничего. Это просто несчастный случай (соляной раствор закончился). У них с экранной Китти могло бы быть все. У книжного Уолтера с книжной Китти - ничего. То есть, Уолтер Фейн из фильма - это просто идеальная иллюстрация того, как диурн сменяется ноктюрном. Как прежняя картина мира при реальном столкновении со смертью идет трещинами, складками, - и меняется на иную, ничуть не уступающую предыдущей во всем добром. Это главное. Ничуть не уступающем во всем добром, просто это доброе поворачивается немного другим боком.
Современный консерватор, дорогие мои, это уже давно не книжный Уолтр Фейн, который скорее убьет себя или свою жену или обоих, чем смирится с тем, что человек несовершенен и подчас ошибается. Современный консерватор - это тот Уолтер, который готов простить ошибки и поверить снова и снова - если человек делает такие же шаги навстречу ему, к совместной радости. А также это та Китти, которую преодоление своих ошибок делает другим человеком - сильным, цельным, знающим чего она хочет - и уже не боящимся ни смерти, ни страданий. Да, это ноктюрн, а не диурн. И в настоящий момент я вижу в этом не трагедию, а надежду на то, что все наши противоположности, так яростно боровшиеся друг с другом при свете дня, возможно, найдут общий язык и наконец договорятся - под покровом ночи.
P.S. как вы понимаете, про позитивную программу тут нет ни слова. Это - заход издалека, долженствующий пояснить, почему консерваторы не пытаются загнать женщин и мужчин назад в каменный век. Про остальное потом поговорим.
Есть такой небольшой роман Сомерсета Моэма "Узорный покров" (или, в других переводах - "Разрисованная вуаль". Я его очень полюбила еще в молодости ( в отличие от других произведений Моэма, которые прошли мимо меня). А этот зацепил, в нем мне даже в юности, когда я еще ничего не понимала про жизнь, открылось нечто важное. Теперь я и вовсе считаю, что это программное произведение, которое надо читать в старших классах школы, и юношам, и девушкам. Это удивительно психотерапевтичное произведение, на котором можно (возможно, и нужно) осваивать разные школы психотерапии - и гештальт-подход, и юнгианский подход, и дюрановскую типологию. При этом это удивительно ясный и целостный нарратив о человеческой жизни, который интересно читать без всякого психоанализа вообще, просто как очень реалистичную историю о взрослении и становлении. О взаимодействии мужчины и женщины, родителя и ребенка, себя и другого.
Я сейчас поговорю о двух вариантах этого нарратива, между которыми - столетие. Есть книга Моэма, у которой один сюжет, и есть фильм 2006 года, в котором сюжет меняется. И я не знаю, какой из них мне кажется более лучшим - оба хороши по-своему. Факт в том, что без оригинала переработка была бы невозможна, и сейчас я попытаюсь объяснить, что я имею в виду.
Итак, в оригинале Моэма имеем супружескую пару - Китти и Уолтера Фейнов. Китти - легкомысленная простушка из британского полусвета, Уолтер - ученый-микроиолог. Что между ними общего? Вроде, ничего, но Уолтер безумно влюблятся в Китти и женится на ней, зная, что та его не любит. Моэм описывает их супружескую жизнь как подвижничество со стороны Уолтера. Он возводит Китти на пьедестал, относится как к богине, курит фимиам и всячески угождает. Та, которой так много не нужно, которой нужны просто человеческие отношения и радость бытия, относится к попыткам Уолтера превратить ее в позолоченный идол презрительно, что выливается в альюльтер. Она находит человека, который, как ей кажется, видит и в ней человека и "падает в пучину страсти". Уолтер узнает об этом и... его богиня падает с пьдестала и разбивается в прах, а он остается ни с чем.
Как он разобрался с этой ситуацией - лучше прочесть самостоятельно. По-своему это вызывает уважение, т.к. это поступок человека и порядочного, и глубоко цельного. Но это уважение смешано с ужасом - в решении Уолтера проверить свои отношения с Китти смертью вызывает, мягко говоря, смешанные чувства. Он везет изменницу в пораженный холерой район Китая, чтоб там судьба решила, кому из них стоит жить, а кому умереть. Это моя интерпретация, Моэм никакого пояснения решению Уолтера не дает. Доктор Фейн, конечно, соглашается с тем, что его поступок является местью, но местью кому именно? Этот вопрос так и остается открытым. Практически до конца книги, когда главный герой на смертном одре наконец произносит те два загадочных слова, которые я поставила в заголовок этого поста: "Собака околела". Эти слова - цитата, они взяты из стихотворения Оливера Голдсмита "Элегия на смерть бешеной собаки". Это шуточный стих о том, как хороший пес взбесился и покусал человека, которому все сулили смерть, но нет. Человек выжил, а околела бешеная собака. Этот стих, как мне кажется, дает ключ к пониманию замысла Моэма. Нечто взбесившееся перестало жить. Но что именно? Если бешеная собака - это Уолтер - то почему? Он же такой идеальный? Если бешеная собака - Китти, то почему она осталась жить? Если бешеная собака - это безумная любовь Уолтера к Китти, то почему она уносит с собой и человека?
На эти вопросы вот так просто, за один прием, нельзя получить ответ. Я читала эту книгу трижды в течение жизни и давала себе разный ответ в разные годы. Когда я была девчонкой, я была влюблена в Уолтера, восхищалась им, ненавидела дуру Китти и считала, что конец крайне жестокий и несправедливый к такому замечательному человеку, как д-р Фейн. Потом я стала женщиной, моя жизнь сошла с рельсов и, перечитав Моэма, я поняла Китти во всех мелочах, отразившись в ней как в зеркале. И ужаснулась Уолтеру и приняла его ужасный конец как печальную, но и заслуженную неизбежность. Но я все равно мало что поняла в хитросплетении их отношений - я и в своей-то жизни ничего не могла найти, ни причин, ни следствий. И вот теперь я прочитала книгу в третий раз, да еще и после фильма - и наконец, как мне кажется, многое поняла.
Click to viewНо сперва про фильм. Он прекрасен, хотя в нем сильно изменен оригинальный сюжет Моэма. В книге медленное взросление Китти, ее духовное преображение проходят мимо Уолтера. В нем, в его чувствах к жене оно ничего не меняет. Раз упав с пьедестала, она уже не может туда попасть, а по-другому он не умеет относиться к женщине. От обожания он переходит к ненависти, и обратной дороги для него уже нет: он не может сменить отращение даже на равнодушие, хотя и видит, что человека, так ужасно обманувшего его, уже нет, что рядом совершенно другая женщина. И что можно оставить прошлое в прошлом и начать жить заново. Но он - не может. Не умеет. И не готов учиться (хотя к его услугам в начале 20 века уже есть и кушетка д-ра Фрейда, и кресло д-ра Юнга, да и целый монастырь с монахинями Бог ему не просто так послал). Но нет - он такой какой он есть: бескомпромисный и нетерпимый ригорист, словно выточенный из одного куска мрамора, сейчас таких уже не делают. И как мрамор не может изменить свою форму - может только разбиться под ударами молота - так и Уолтер не в состоянии изменить свое отношение к человеку, раз и навсегда разочаровавшему его.
А в фильме все иначе. В фильме Уолтер, страшно страдающий и обиженный, замечает перемену в Китти. Не верит ей, да, но ХОЧЕТ верить и это желание, безумная надежда на возможность утраченной радости - вытаскивает его из ада. Он делает к ней шаг, как и она делает шаг к нему - и он вновь обретают друг друга. И на смертном одре он просит у изменившейся Китти прощения за свой глупость - то, чего у Моэма нет и БЫТЬ НЕ МОЖЕТ. Там безучастный Уолтер говорит в ответ на попытку Китти хоть на краю могилы добиться прощения своего мужа только эти 2 слова - "Собака околела". И от них по телу реально идет смертная дрожь (и у читателя тоже, не только у героев). В фильме эти слова не произносятся вообще (в русском дубляже, может на английском и осталась). Хотя мне их не хватало: я думаю, что если бы ТАКОЙ Уолтер, как в фильме, произнес бы эти 2 слова - это бы значило, что околела собака ненависти и боли, заразившая его задолго до физической смерти. Это было бы очень кстати и поставило бы точку в разночтениях оригинала. В самом деле - в фильме нам показыват становление не только Китти, как в книге, но и Уолтера - о котором в книге ни слова. Мы видим, как он борется с холерой в Китае, но и не только с ней - он борется с бешенством, поразившим его. И одолевает. Жаль, что не может победить холеру у самого себя, но этот хэппи-энд сделал бы фильм слишком приторным, а так он остался в рамках вечной оппозиции "любовь и смерть".
Но поскольку эти слова в фильме не произнесены - остатся только верить моей трактовке. 100 лет прошло - и такой Уолтер, как в романе, с такими чувствами и таким отношением к женщине уже невозможен как положительный герой романтического фильма. Оригинальный Уолтер не вызывает сейчас понимания ни у кого - ни у женщин, ни у мужчин. Для феминистов обоих полов он просто безумный абьюзер (который просто не захотел пачкать руки о такую презренную тварь, как Китти), для христиан - не менее безумный гордец, проигнорировавший возможность призвать на помощь Божью благодать (полромана проходит в монастыре с монахинями-героинями, которые, уж если бы он к ним обратился за помощью, могли бы дать покой его мятущейся душе - так нет же!). В общем, ни так ни эдак он не лезет в современные представления о нормальном герое-мужчине и его отношении к женщине. Это очевидно. И отрадно: это показывает, как сильно и насколько безвозвратно изменились эти представления за последнее столетие. Настолько, что сюжет книги всего-то столетней давности кажется столь же архаичным, как сюжеты трагедий Эсхилла или Шекспира. Их можно только осовременить, пропустив через наше собственное мироощущение, и только так они становятся хоть насколько-то понятными. Никто в здравом уме и твердой памяти не будет ратовать за возвращение нравов и морали времен "Медеи" или "Электры", "Ромео и Джульеты" или "Гамлета". Но многое в этих древних текстах по-новому позволяет посмотреть на самих себя и по-настоящему оценить то, чему мы научились за эти столетия.
Так что за собака-то сдохла? Что я такое откопала, перечитав роман Моэма в третий раз? Ну, вот теперь я посмотрела на героев и сюжет через призму и прожитой жизни, и изученных книг. И я смогла на это раз увидеть в фигуре Уолтера образ того самого патриархального мужчины, с которым так бешено бьются феминистки. Хотите понять, что такое патриархат без прикрас и искажений - прочтите это роман Моэма. Вот он каков. Уолтер - просто идеальный пример классического мускулиноида - рыцарь в сверкающих доспехах неизменных принципов и высоких идеалов, бескомпромиссный борец со смертью (даже профессия у него соответствующая). Китти для него - Прекрасная Дама, с которой он может общаться лишь коленопреклоненно, либо не общаться вообще (ибо он слишком возвышен, чтобы снисходить до падшей женщины). Матерые патриархалы заката Европы - они такие вот. И для меня его смерть сейчас знаменует конец классичского европейского мускулиноида, а вместе с ним - и всего патриархального периода европейской христианской культуры. "Собака околела". Как бы ни была она прекрасна, когда была здорова и полна сил - но в бешенстве своем она слишком ужасна, чтобы могла выжить. Уолтер из фильма - другой. Он способен видеть другого человека через призму своих принципов и идеалов, он отнюдь не мраморный истукан (Каменный Гость, кстати, тататадам!), а живой человек из плоти и крови, который готов не только терпеть боль, но и идти навстречу радости. И его смерть в фильме - не символ ничего. Это просто несчастный случай (соляной раствор закончился). У них с экранной Китти могло бы быть все. У книжного Уолтера с книжной Китти - ничего. То есть, Уолтер Фейн из фильма - это просто идеальная иллюстрация того, как диурн сменяется ноктюрном. Как прежняя картина мира при реальном столкновении со смертью идет трещинами, складками, - и меняется на иную, ничуть не уступающую предыдущей во всем добром. Это главное. Ничуть не уступающем во всем добром, просто это доброе поворачивается немного другим боком.
Современный консерватор, дорогие мои, это уже давно не книжный Уолтр Фейн, который скорее убьет себя или свою жену или обоих, чем смирится с тем, что человек несовершенен и подчас ошибается. Современный консерватор - это тот Уолтер, который готов простить ошибки и поверить снова и снова - если человек делает такие же шаги навстречу ему, к совместной радости. А также это та Китти, которую преодоление своих ошибок делает другим человеком - сильным, цельным, знающим чего она хочет - и уже не боящимся ни смерти, ни страданий. Да, это ноктюрн, а не диурн. И в настоящий момент я вижу в этом не трагедию, а надежду на то, что все наши противоположности, так яростно боровшиеся друг с другом при свете дня, возможно, найдут общий язык и наконец договорятся - под покровом ночи.
P.S. как вы понимаете, про позитивную программу тут нет ни слова. Это - заход издалека, долженствующий пояснить, почему консерваторы не пытаются загнать женщин и мужчин назад в каменный век. Про остальное потом поговорим.