Кисточки бессмертия
Никто точно не знал, когда художник Брашик поселился в городе. Вполне возможно, что он жил в нем с детства, но его никто не замечал до поры до времени. Самые древние старики помнили, как он на центральной площади предлагал всем гуляющим написать портрет. За сущие пустяки! Но все чего-то стеснялись. Казалось, только самые высокопоставленные особы могут быть изображены на полотне. А Брашик уверял, что любой человек заслуживает внимания и чем-то интересен. В конце концов он уговорил угрюмого башмачника. У того был День рождения, и он шел в кабак напиться.
Башмачнику портрет понравился. Он залюбовался собой, о пивной забыл и отправился домой. С тех пор башмачник перестал употреблять крепкие напитки. Правда, остался таким же малообщительным. Но тем, кто хотел посмотреть на его портрет, всегда был рад. И все восхищались нарисованным башмачником больше, чем башмачником настоящим.
Брашик умел находить в лицах и в людях что-то такое хорошее, чего они сами о себе не знали. Поэтому все к нему потянулись. И хотя Брашик никого не приукрашивал, его заказчики, зачастую люди довольно простые, получались благородными и возвышенными. И словно добрели после того, как художник их изображал. Надо же было соответствовать собственному портрету.
Брашик изображал не только людей. Иногда он понимал, что заказчику нужно подарить сильное чувство или даже мечту. Однажды жена банкира захотела сделать сыну подарок и пригласила Брашика писать портрет на дом. Сын рассказал, как ему хочется путешествовать и увидеть дальние страны. Тогда Брашик изобразил корабль в бурю. Жене банкира это не понравилось, но мальчик был счастлив. И когда он вырос, то осуществил мечту и пошел в мореходное училище. Правда, это еще больше не понравилось родителям. Зато в старости они открывали газеты и с гордостью читали про сына, который предпринял очередную экспедицию и прославил свою землю.
Брашик совершенно не умел оценивать свой труд - брал мало, а бедных людей мог и даром нарисовать. Общество полагало, что ему нужно жениться, а уж супруга-то научит считать деньги.
Брашик вроде бы не чурался девушек и улыбался им простодушно и доброжелательно, но никого не выделял. Проходили годы, и девушки понимали, что пора всерьез заняться личной жизнью и не жить иллюзиями.
Их женихи не были такими яркими, как Брашик, но все-таки с ними можно было создавать семейный уют, рожать детей и иногда ощущать себя счастливыми. Да, мужья, случалось, изменяли им, о чем с удовольствием докладывали соседи. Но все же в праздники они, чуть-чуть подвыпив, дышали на них теплом и ласково обнимали в постели. Да, детишки оболтусничали в школе, но все же на своих перинках, спящими, они выглядели ангелочками. И самое главное - они были похожи на своих мам. Словно художник, еще более талантливый, чем Брашик, взял самое важное у взрослых и запечатлел на детишках.
А над Брашиком начали подшучивать, что он женился на своих кисточках. Они хранились у него на поясе в специальных чехольчиках. И он нигде их не оставлял. Даже не позволял к ним прикасаться. Странный он был, этот Брашик... И самая большая странность его заключалась в том, что он не старел.
Девушки, которые когда-то засматривались на него, уже не только вышли замуж и нарожали детишек, но и получили на руки маленьких внуков, а Брашик за это время нисколько не изменился. Он так же закладывал свои длинные черные волосы за уши, чтобы не мешали рисовать, и в волосах не обнаруживалось ни одного седого волоса. И ни одной морщины - словно мазки на холсте прикрывали заодно и признаки старения на лице.
Но все-таки красота всесильна. Брашика пригласили запечатлеть самую прекрасную студентку города. Анна позировала около часа, старалась не крутить головой и сохранять нужную позу, но у художника что-то явно не ладилось. В конце концов он убрал кисти, сложил подрамник, извинился и пообещал завершить портрет позже. Два дня его ждали, но он не приходил. И лишь на третий появился и попросил у родителей Анны ее руки. Как-то необычайно нелепо попросил, и все время словно хотел убежать. Ему ответили благосклонно. В сущности, Брашик был неплохой партией, хотя... он так и не дописал портрет. Пообещал сделать это после свадьбы.
Венчались в кафедральном соборе, и сам епископ соединял таинством столь замечательную пару. В самый торжественный момент, когда он спросил у народа, нет ли никаких препятствий к заключению брака, откуда-то из угла последовало энергичное утверждение.
- Да, есть! Есть препятствие, - старичок с располагающей улыбкой взошел на аналой, и Брашик как увидел его, так сразу начал плакать - беззвучно, но горько, как дети, которые воспринимают жизнь в ее абсолютных проявлениях, без полутонов.
Седой господин был явно не из местных, говорил с неуловимым акцентом и запомнился тем, что перед венчанием у собора раздавал детишкам конфеты. Удивительные и непохожие ни на что. Он постоянно жмурился и по-доброму посмеивался. Всем своим обликом внушал спокойствие и умиротворение, а внешне чем-то походил на патлатого Саваофа, изображенного в алтаре. Только он был не в светлых одеждах, а в темном костюме с белой рубашкой и несколько вызывающем для его возраста пестром галстуке. Брашика он не обличал, а скорее увещевал.
- Ты забыл, что после того, как наденешь кольцо на палец этой очаровательной девушки, твои кисти потеряют всякую силу, - тут все обратили внимание, что художник и на венчание под фрак надел свой пояс с инструментами. - И эти люди, - старичок продолжил, обведя собор указательным пальцем, - эти люди утратят частичку добра, которую приносили в их скудную и скучную жизнь твои полотна. К тому же, Брашик, ты обязан помнить, что добро никогда не возвращается. Передается, но не возвращается. А ты захотел получить с этих милых горожан мзду - порцию счастья. Этому не бывать! - тут старичок даже притопнул, но немедленно смягчился. - И еще, милый Брашик, ты, кажется, забыл, сколько тебе лет?
Художник не мог ничего сказать в ответ, не мог крикнуть, хотя пытался - жадно хватал воздух ртом и заглатывал слезы. А когда гул удивления и недоумения в соборе начал нарастать, выбежал и скрылся. Все уставились на старичка, а он перед тем, как последовать за Брашиком, неожиданно обратился к епископу.
- А Вам я посоветую отказаться от часов. Они слишком громко тикают и отвлекают паству от благочестивых мыслей.
Как же Брашика все потом ругали за безумное поведение и сочувствовали Анне! Общее мнение было такого, что художник нанял старичка, дабы разыграть нелепую сцену и уклониться от венчания. Но зачем тогда он просил руки Анны? Странно. Впрочем, все люди искусства странные, если не сказать больше. Этим и утешали Анну. Неоконченный портрет сожгли. И вскоре к ее дому буквально в очередь выстроились завидные женихи. Во-первых, потому что Анна была необычайно красива и прекрасна душой, а во-вторых, каждому хотелось доказать, что он лучше популярного художника.
А Брашик вернулся на центральную площадь спустя месяц. Ни на кого не смотрел, на вопросы не отвечал - просто выполнял заказы. И после истории с несостоявшейся свадьбой люди на его портретах словно погрустнели. Не все, конечно. Но юноши точно.
Через год Анна вышла замуж, а меньше чем через два родила первенца, и скандал в соборе забылся окончательно. Мамаши строго-настрого запрещали своим дочерям приближаться к Брашику, но это требование было напрасным, так как он отворачивался не только от девушек, но и от всех людей вообще.
Он радовался собакам. После очередного портретного сеанса Брашик обычно заходил в мясную лавку и покупал для своих гавкающих друзей косточки. И когда кормил их, улыбался и даже смеялся. Лишь в этот момент он производил впечатление молодого человека. На лице его по-прежнему не было ни одной морщинки, а волосы оставались черными, как смоль, но выглядел он каким-то потертым. Прежде всего, из-за старомодного костюма. А пояс для кисточек так просто выглядел экспонатом для музея.
И вот размеренное течение городской жизни нарушилось из-за модной диковинки. Ее привез тот самый путешественник, сын банкира, которому Брашик давным-давно нарисовал корабль для мечты. Фотоаппарат! С его помощью лица людей достоверно запечатлевались на небольшом листочке картона. Путешественник сфотографировал всех родных и друзей. Среди них была замечательная семья Анны. А сын Анны, увидев итог съемки, о чем-то долго говорил с хозяином фотоаппарата в курительной комнате. И через два месяца путешественник привез в трюме своего корабля несколько ящиков фотоаппаратов. А сын Анны открыл на центральной площади магазин, в котором можно было купить эти самые фотоаппараты, пленку к ним, альбомы, красивые рамки для снимков и прочие необходимые для увековечения местного населения принадлежности.
Сначала совместное дело сына Анны и путешественника никак не отражалось на творчестве Брашика. Но мода - великая вещь. Через полгода многие обзавелись фотоаппаратами. А те, кто не купил, начали копить деньги на приобретение. Картины стали считаться чем-то несовременным, громоздким и нелепым. В общем, хлам из нафталина для бабок и дедов. И вот уже Брашик стоит на площади никому ненужный. Ему предложили расписать новое здание мэрии чем-нибудь героическим, но он ответил, что изображать глобальное на стенах у него совсем не получается.
За месяц - ни одного заказа. В воскресенье отмечали Пасху, но даже в этот день, когда на главной площади горожане шумели и веселились до самой ночи, талант Брашика остался невостребованным. Когда народ наконец угомонился и уснул, Брашик побрел к реке. С моста он бросил в воду свои кисточки. Это увидел с корабля путешественник, собиравшийся на следующее утро отправиться в очередную экспедицию. Он подождал, пока Брашик спустится с моста, и спросил, может ли он ему чем-то помочь.
- Да, можете, - ответил художник. - Забудьте обо мне... - и отдал путешественнику свой пояс с чехольчиками, но уже без кисточек.
С этого момента Брашик стал стремительно стареть. В это невозможно было поверить - чтобы убедить знакомых в том, что известный художник теряет молодость, все, кто встречал его, просили сфотографироваться. В качестве вещественного доказательства его увядания. И могло показаться, что каждый снимок вытягивал из него несколько дней или даже месяцев жизни. Но он никому не отказывал - просто кивал головой, послушно становился рядом и фотографировался.
Уже в начале лета Брашик еле ходил, опираясь на палочку. Его красивые черные волосы превратились в седые пакли. Редкие-редкие и ко всему прочему еще и сальные. А когда путешественник вернулся из дальнего плавания, то художника уже нигде не было. Люди сказали, что видели его маленькую собаченцию, испуганную и грязную, в районе центральной площади. Но потом и она куда-то запропастилась. Где жил художник - непонятно. Город в последние годы застраивался многоэтажными зданиями, на окраинах выросли огромные спальные районы - может, в них.
Через двадцать пять лет после его исчезновения внук Анны принял дело у отца. Он успешно вел бизнес и однажды удивил весь город, привезя из-за границы цифровые фотоаппараты и множество других полезных гаджетов. Горожане завели для снимков папки в ноутбуках. Все переписывались, чатились, посылали друг другу фотки через интернет из самых отдаленных уголков Земли. И никогда доселе люди не были так счастливы, веселы и дружны, как после научно-технической революции и обновления ассортимента в магазине на центральной площади.
Башмачнику портрет понравился. Он залюбовался собой, о пивной забыл и отправился домой. С тех пор башмачник перестал употреблять крепкие напитки. Правда, остался таким же малообщительным. Но тем, кто хотел посмотреть на его портрет, всегда был рад. И все восхищались нарисованным башмачником больше, чем башмачником настоящим.
Брашик умел находить в лицах и в людях что-то такое хорошее, чего они сами о себе не знали. Поэтому все к нему потянулись. И хотя Брашик никого не приукрашивал, его заказчики, зачастую люди довольно простые, получались благородными и возвышенными. И словно добрели после того, как художник их изображал. Надо же было соответствовать собственному портрету.
Брашик изображал не только людей. Иногда он понимал, что заказчику нужно подарить сильное чувство или даже мечту. Однажды жена банкира захотела сделать сыну подарок и пригласила Брашика писать портрет на дом. Сын рассказал, как ему хочется путешествовать и увидеть дальние страны. Тогда Брашик изобразил корабль в бурю. Жене банкира это не понравилось, но мальчик был счастлив. И когда он вырос, то осуществил мечту и пошел в мореходное училище. Правда, это еще больше не понравилось родителям. Зато в старости они открывали газеты и с гордостью читали про сына, который предпринял очередную экспедицию и прославил свою землю.
Брашик совершенно не умел оценивать свой труд - брал мало, а бедных людей мог и даром нарисовать. Общество полагало, что ему нужно жениться, а уж супруга-то научит считать деньги.
Брашик вроде бы не чурался девушек и улыбался им простодушно и доброжелательно, но никого не выделял. Проходили годы, и девушки понимали, что пора всерьез заняться личной жизнью и не жить иллюзиями.
Их женихи не были такими яркими, как Брашик, но все-таки с ними можно было создавать семейный уют, рожать детей и иногда ощущать себя счастливыми. Да, мужья, случалось, изменяли им, о чем с удовольствием докладывали соседи. Но все же в праздники они, чуть-чуть подвыпив, дышали на них теплом и ласково обнимали в постели. Да, детишки оболтусничали в школе, но все же на своих перинках, спящими, они выглядели ангелочками. И самое главное - они были похожи на своих мам. Словно художник, еще более талантливый, чем Брашик, взял самое важное у взрослых и запечатлел на детишках.
А над Брашиком начали подшучивать, что он женился на своих кисточках. Они хранились у него на поясе в специальных чехольчиках. И он нигде их не оставлял. Даже не позволял к ним прикасаться. Странный он был, этот Брашик... И самая большая странность его заключалась в том, что он не старел.
Девушки, которые когда-то засматривались на него, уже не только вышли замуж и нарожали детишек, но и получили на руки маленьких внуков, а Брашик за это время нисколько не изменился. Он так же закладывал свои длинные черные волосы за уши, чтобы не мешали рисовать, и в волосах не обнаруживалось ни одного седого волоса. И ни одной морщины - словно мазки на холсте прикрывали заодно и признаки старения на лице.
Но все-таки красота всесильна. Брашика пригласили запечатлеть самую прекрасную студентку города. Анна позировала около часа, старалась не крутить головой и сохранять нужную позу, но у художника что-то явно не ладилось. В конце концов он убрал кисти, сложил подрамник, извинился и пообещал завершить портрет позже. Два дня его ждали, но он не приходил. И лишь на третий появился и попросил у родителей Анны ее руки. Как-то необычайно нелепо попросил, и все время словно хотел убежать. Ему ответили благосклонно. В сущности, Брашик был неплохой партией, хотя... он так и не дописал портрет. Пообещал сделать это после свадьбы.
Венчались в кафедральном соборе, и сам епископ соединял таинством столь замечательную пару. В самый торжественный момент, когда он спросил у народа, нет ли никаких препятствий к заключению брака, откуда-то из угла последовало энергичное утверждение.
- Да, есть! Есть препятствие, - старичок с располагающей улыбкой взошел на аналой, и Брашик как увидел его, так сразу начал плакать - беззвучно, но горько, как дети, которые воспринимают жизнь в ее абсолютных проявлениях, без полутонов.
Седой господин был явно не из местных, говорил с неуловимым акцентом и запомнился тем, что перед венчанием у собора раздавал детишкам конфеты. Удивительные и непохожие ни на что. Он постоянно жмурился и по-доброму посмеивался. Всем своим обликом внушал спокойствие и умиротворение, а внешне чем-то походил на патлатого Саваофа, изображенного в алтаре. Только он был не в светлых одеждах, а в темном костюме с белой рубашкой и несколько вызывающем для его возраста пестром галстуке. Брашика он не обличал, а скорее увещевал.
- Ты забыл, что после того, как наденешь кольцо на палец этой очаровательной девушки, твои кисти потеряют всякую силу, - тут все обратили внимание, что художник и на венчание под фрак надел свой пояс с инструментами. - И эти люди, - старичок продолжил, обведя собор указательным пальцем, - эти люди утратят частичку добра, которую приносили в их скудную и скучную жизнь твои полотна. К тому же, Брашик, ты обязан помнить, что добро никогда не возвращается. Передается, но не возвращается. А ты захотел получить с этих милых горожан мзду - порцию счастья. Этому не бывать! - тут старичок даже притопнул, но немедленно смягчился. - И еще, милый Брашик, ты, кажется, забыл, сколько тебе лет?
Художник не мог ничего сказать в ответ, не мог крикнуть, хотя пытался - жадно хватал воздух ртом и заглатывал слезы. А когда гул удивления и недоумения в соборе начал нарастать, выбежал и скрылся. Все уставились на старичка, а он перед тем, как последовать за Брашиком, неожиданно обратился к епископу.
- А Вам я посоветую отказаться от часов. Они слишком громко тикают и отвлекают паству от благочестивых мыслей.
Как же Брашика все потом ругали за безумное поведение и сочувствовали Анне! Общее мнение было такого, что художник нанял старичка, дабы разыграть нелепую сцену и уклониться от венчания. Но зачем тогда он просил руки Анны? Странно. Впрочем, все люди искусства странные, если не сказать больше. Этим и утешали Анну. Неоконченный портрет сожгли. И вскоре к ее дому буквально в очередь выстроились завидные женихи. Во-первых, потому что Анна была необычайно красива и прекрасна душой, а во-вторых, каждому хотелось доказать, что он лучше популярного художника.
А Брашик вернулся на центральную площадь спустя месяц. Ни на кого не смотрел, на вопросы не отвечал - просто выполнял заказы. И после истории с несостоявшейся свадьбой люди на его портретах словно погрустнели. Не все, конечно. Но юноши точно.
Через год Анна вышла замуж, а меньше чем через два родила первенца, и скандал в соборе забылся окончательно. Мамаши строго-настрого запрещали своим дочерям приближаться к Брашику, но это требование было напрасным, так как он отворачивался не только от девушек, но и от всех людей вообще.
Он радовался собакам. После очередного портретного сеанса Брашик обычно заходил в мясную лавку и покупал для своих гавкающих друзей косточки. И когда кормил их, улыбался и даже смеялся. Лишь в этот момент он производил впечатление молодого человека. На лице его по-прежнему не было ни одной морщинки, а волосы оставались черными, как смоль, но выглядел он каким-то потертым. Прежде всего, из-за старомодного костюма. А пояс для кисточек так просто выглядел экспонатом для музея.
И вот размеренное течение городской жизни нарушилось из-за модной диковинки. Ее привез тот самый путешественник, сын банкира, которому Брашик давным-давно нарисовал корабль для мечты. Фотоаппарат! С его помощью лица людей достоверно запечатлевались на небольшом листочке картона. Путешественник сфотографировал всех родных и друзей. Среди них была замечательная семья Анны. А сын Анны, увидев итог съемки, о чем-то долго говорил с хозяином фотоаппарата в курительной комнате. И через два месяца путешественник привез в трюме своего корабля несколько ящиков фотоаппаратов. А сын Анны открыл на центральной площади магазин, в котором можно было купить эти самые фотоаппараты, пленку к ним, альбомы, красивые рамки для снимков и прочие необходимые для увековечения местного населения принадлежности.
Сначала совместное дело сына Анны и путешественника никак не отражалось на творчестве Брашика. Но мода - великая вещь. Через полгода многие обзавелись фотоаппаратами. А те, кто не купил, начали копить деньги на приобретение. Картины стали считаться чем-то несовременным, громоздким и нелепым. В общем, хлам из нафталина для бабок и дедов. И вот уже Брашик стоит на площади никому ненужный. Ему предложили расписать новое здание мэрии чем-нибудь героическим, но он ответил, что изображать глобальное на стенах у него совсем не получается.
За месяц - ни одного заказа. В воскресенье отмечали Пасху, но даже в этот день, когда на главной площади горожане шумели и веселились до самой ночи, талант Брашика остался невостребованным. Когда народ наконец угомонился и уснул, Брашик побрел к реке. С моста он бросил в воду свои кисточки. Это увидел с корабля путешественник, собиравшийся на следующее утро отправиться в очередную экспедицию. Он подождал, пока Брашик спустится с моста, и спросил, может ли он ему чем-то помочь.
- Да, можете, - ответил художник. - Забудьте обо мне... - и отдал путешественнику свой пояс с чехольчиками, но уже без кисточек.
С этого момента Брашик стал стремительно стареть. В это невозможно было поверить - чтобы убедить знакомых в том, что известный художник теряет молодость, все, кто встречал его, просили сфотографироваться. В качестве вещественного доказательства его увядания. И могло показаться, что каждый снимок вытягивал из него несколько дней или даже месяцев жизни. Но он никому не отказывал - просто кивал головой, послушно становился рядом и фотографировался.
Уже в начале лета Брашик еле ходил, опираясь на палочку. Его красивые черные волосы превратились в седые пакли. Редкие-редкие и ко всему прочему еще и сальные. А когда путешественник вернулся из дальнего плавания, то художника уже нигде не было. Люди сказали, что видели его маленькую собаченцию, испуганную и грязную, в районе центральной площади. Но потом и она куда-то запропастилась. Где жил художник - непонятно. Город в последние годы застраивался многоэтажными зданиями, на окраинах выросли огромные спальные районы - может, в них.
Через двадцать пять лет после его исчезновения внук Анны принял дело у отца. Он успешно вел бизнес и однажды удивил весь город, привезя из-за границы цифровые фотоаппараты и множество других полезных гаджетов. Горожане завели для снимков папки в ноутбуках. Все переписывались, чатились, посылали друг другу фотки через интернет из самых отдаленных уголков Земли. И никогда доселе люди не были так счастливы, веселы и дружны, как после научно-технической революции и обновления ассортимента в магазине на центральной площади.