Полнолуние
В одном далёком лесу жил волк, один жил, сколько себя помнил. Он, конечно, подозревал, что кроме него были волки, и даже представлял, какими они были, но в жизни их ни разу не видел. Был случай, что он даже думал, что нашел своего сородича на берегу озера, но теперь-то он взрослый и знает, что озеро отражает все, что над ним, и тот мнимый волк - всего лишь его отражение. Но как он тогда был счастлив! Как крутился на берегу, радостно повизгивая, а волк в воде вторил его движениям, отчего становилось еще радостнее. Но этот второй не хотел выходить из воды. Когда же волк стал обнюхивать собрата - лишь уткнулся в холодное мокрое озеро, а когда нырнул, думая найти сородича под водой, то, через силу разодрав глаза, не увидел в озере ничего, кроме круглоглазых рыб, мусора, водорослей и песка. Кроме того, в воде не было запаха волка, а нос-то не обманет! Разочарованный, отфыркиваясь и тряся шерстью, он вышел из воды и после этого избегал озера еще год, стараясь пить из луж и ручьев. Сейчас волку стало все равно, и ко второму в озере он относился с таким же равнодушием, как к лопухам и лягушкам, с удовольствием утоляя жажду в озере во время засухи.
Было начало осени, деревья уже позолотились и начали сбрасывать листву. Ночи стали прохладными, и теперь волк предпочитал спать в норе, которую он несколько дней назад отвоевал у барсука, а не между травяных кочек, где он ночевал летом. Но сегодня, несмотря на холод и сырость, лезть в нору не хотелось. И он все кружил вокруг нее по мокрой увядающей траве, пока усталость не взяла свое. Полусонный, волк лёг на землю, положил морду на лапы и уставился сквозь верхушки деревьев в тёмное небо. На него медленно взбиралась желтая круглая луна. И волк в который раз подумал, что, может быть, он не один, может быть есть другие волки, и как хорошо было бы найти их... Но веки медленно опускались, все вокруг поплыло, луна бросила слабую полоску света вниз, и в этот момент волку представилось, что он идет по этой дорожке к луне, а там его встречают волки, они обнюхивают его и позволяют обнюхать себя, весело теребят за шерсть, принимают его, как своего, зовут показать свои сверкающие лунные норы...
И тут волк вскочил, стряхнув с себя сон. А вдруг, волки и правда живут на луне? А он, такой неловкий, как-то с нее свалился и теперь не подозревает, что его дом там, высоко, на светящемся кругляшке! Вот только вытянуть бы эту слабую желтую полоску, чтобы она достала до него... Может, стоит забраться на тот голый холм в середине леса, и можно будет прыгнуть на лунную дорогу? Стремглав волк понесся сквозь травы и кусты, перепрыгивая через ручьи и гнилые бревна, карабкаясь по оврагам, - по самому короткому пути к высокому безлесому холму. Оказавшись на месте, волк отдышался, сел на задние лапы и стал напрягать зрение, чтобы обнаружить ту светлую полоску, что он увидел, засыпая. Но упрямая луна так и оставалась круглой, совершенно не желая показывать дорогу. От нетерпения волк закружился по холму, поскуливая, и уже через полчаса понял, что это не заставит луну кинуть ему лучик.
Волк осознал, что ему надо снова попытаться заснуть. Он улегся на холме, и, не сводя глаз с луны, стал уговаривать себя вздремнуть. Но его сосредоточенность ему мешала: глаза не смыкались, и спать не хотелось. Тогда он решил обмануть луну: прикрыть глаза, будто засыпая, а потом резко открыть и посмотреть, что будет. Медленно, насколько это получалось, волк закрывал веки, и - о чудо! - появилась слабая дорожка, ведущая от луны и рассеявающаяся к земле. От радости он открыл глаза и подпрыгнул - но тут же дорожка исчезла... Но он смог ее вызвать и теперь знал, как это делается, значит, сможет и еще.
В радостном возбуждении волк покружился еще на холме, потом сосредоточенно стал искать самую высокую точку на холме, и улегшись на ней, устремил взгляд на желтый диск в середине неба. Непослушные веки отказывались закрываться медленно, двигались рывками, но все же волк смог зафиксировать их в таком положении, чтобы появилась лунная дорожка. Сначала маленькая, потом, когда он опускал веки еще немного ниже, побольше, еще ниже - вот, кажется, она скоро коснется вершины сосны, но следующее движение век - и дорожки снова нет! От досады волк снова стал кружиться по холму. Ну что же такое! Почему он так неловок? Почему его веки не слушаются? Он снова лег на холм и начал все сначала. Вот дорожка появилась. Вот она протянулась ниже того облака. Вот она почти коснулась верхушки сосны своим рассеянным слабым концом. Вот она уже лизнула сосну... "Еще чуть чуть, еще немного - и я запрыгну на нее", - думал волк. Но тут все снова срывалось... И он так лежал и смотрел, направив взгляд на луну, из глаз от напряжения уже катились слезы, но силы лунной тропы чуть-чуть не хватало, чтобы достать хотя бы на прыжок от земли.
Глаза волка настолько разболелись, что за потоком слез поплыла и луна, и облака, и лес, лунная дорожка стала расплывчатой и короткой, и теперь у него никакими стараниями не получалось ее опустить хотя бы за облако, которого он почти не видел. В конце концов, волк сел, опустив голову и не глядя на луну, уже ничего не различая распухшими глазами, - сел, и стал плакать остатками слез от отчаяния, кляня упрямую луну, себя, свою неловкость, глупые веки, слабые глаза и ноги, неспособные совершить большой прыжок...
"Почему, почему я так плохо сложен, почему я так слаб?" - говорил про себя волк, - "Глупые птицы, эти маленькие пернатые твари, могут ходить на луну сколько хотят. Это потому что у них маленькие глазки, и веки - я видел, как они закрывают ими снизу и сверху свои глаза, - позволяют видеть любую лунную дорожку. А вместо передних лап у птиц упругие длинные перья - они прыгают ими так, что могут долго висеть в воздухе, это не то, что мои - длинные и с шерстью. Ну почему, почему птицы могут, а я - нет? За что мне мои лапы, за что мне мои глаза?" - и волк вцепился в свои передние лапы зубами, процарапав до крови шкуру.
От боли и отчаяния, с полными слез глазами, волк поднял морду, вытянул шею и завыл на равнодушную к его горю луну, да так, что в нескольких километрах в деревне залаяли собаки, чьи обрывки голосов еле доносило ветром. Но волк их не слышал, он выл на луну, - он выл впервые в жизни...
Было начало осени, деревья уже позолотились и начали сбрасывать листву. Ночи стали прохладными, и теперь волк предпочитал спать в норе, которую он несколько дней назад отвоевал у барсука, а не между травяных кочек, где он ночевал летом. Но сегодня, несмотря на холод и сырость, лезть в нору не хотелось. И он все кружил вокруг нее по мокрой увядающей траве, пока усталость не взяла свое. Полусонный, волк лёг на землю, положил морду на лапы и уставился сквозь верхушки деревьев в тёмное небо. На него медленно взбиралась желтая круглая луна. И волк в который раз подумал, что, может быть, он не один, может быть есть другие волки, и как хорошо было бы найти их... Но веки медленно опускались, все вокруг поплыло, луна бросила слабую полоску света вниз, и в этот момент волку представилось, что он идет по этой дорожке к луне, а там его встречают волки, они обнюхивают его и позволяют обнюхать себя, весело теребят за шерсть, принимают его, как своего, зовут показать свои сверкающие лунные норы...
И тут волк вскочил, стряхнув с себя сон. А вдруг, волки и правда живут на луне? А он, такой неловкий, как-то с нее свалился и теперь не подозревает, что его дом там, высоко, на светящемся кругляшке! Вот только вытянуть бы эту слабую желтую полоску, чтобы она достала до него... Может, стоит забраться на тот голый холм в середине леса, и можно будет прыгнуть на лунную дорогу? Стремглав волк понесся сквозь травы и кусты, перепрыгивая через ручьи и гнилые бревна, карабкаясь по оврагам, - по самому короткому пути к высокому безлесому холму. Оказавшись на месте, волк отдышался, сел на задние лапы и стал напрягать зрение, чтобы обнаружить ту светлую полоску, что он увидел, засыпая. Но упрямая луна так и оставалась круглой, совершенно не желая показывать дорогу. От нетерпения волк закружился по холму, поскуливая, и уже через полчаса понял, что это не заставит луну кинуть ему лучик.
Волк осознал, что ему надо снова попытаться заснуть. Он улегся на холме, и, не сводя глаз с луны, стал уговаривать себя вздремнуть. Но его сосредоточенность ему мешала: глаза не смыкались, и спать не хотелось. Тогда он решил обмануть луну: прикрыть глаза, будто засыпая, а потом резко открыть и посмотреть, что будет. Медленно, насколько это получалось, волк закрывал веки, и - о чудо! - появилась слабая дорожка, ведущая от луны и рассеявающаяся к земле. От радости он открыл глаза и подпрыгнул - но тут же дорожка исчезла... Но он смог ее вызвать и теперь знал, как это делается, значит, сможет и еще.
В радостном возбуждении волк покружился еще на холме, потом сосредоточенно стал искать самую высокую точку на холме, и улегшись на ней, устремил взгляд на желтый диск в середине неба. Непослушные веки отказывались закрываться медленно, двигались рывками, но все же волк смог зафиксировать их в таком положении, чтобы появилась лунная дорожка. Сначала маленькая, потом, когда он опускал веки еще немного ниже, побольше, еще ниже - вот, кажется, она скоро коснется вершины сосны, но следующее движение век - и дорожки снова нет! От досады волк снова стал кружиться по холму. Ну что же такое! Почему он так неловок? Почему его веки не слушаются? Он снова лег на холм и начал все сначала. Вот дорожка появилась. Вот она протянулась ниже того облака. Вот она почти коснулась верхушки сосны своим рассеянным слабым концом. Вот она уже лизнула сосну... "Еще чуть чуть, еще немного - и я запрыгну на нее", - думал волк. Но тут все снова срывалось... И он так лежал и смотрел, направив взгляд на луну, из глаз от напряжения уже катились слезы, но силы лунной тропы чуть-чуть не хватало, чтобы достать хотя бы на прыжок от земли.
Глаза волка настолько разболелись, что за потоком слез поплыла и луна, и облака, и лес, лунная дорожка стала расплывчатой и короткой, и теперь у него никакими стараниями не получалось ее опустить хотя бы за облако, которого он почти не видел. В конце концов, волк сел, опустив голову и не глядя на луну, уже ничего не различая распухшими глазами, - сел, и стал плакать остатками слез от отчаяния, кляня упрямую луну, себя, свою неловкость, глупые веки, слабые глаза и ноги, неспособные совершить большой прыжок...
"Почему, почему я так плохо сложен, почему я так слаб?" - говорил про себя волк, - "Глупые птицы, эти маленькие пернатые твари, могут ходить на луну сколько хотят. Это потому что у них маленькие глазки, и веки - я видел, как они закрывают ими снизу и сверху свои глаза, - позволяют видеть любую лунную дорожку. А вместо передних лап у птиц упругие длинные перья - они прыгают ими так, что могут долго висеть в воздухе, это не то, что мои - длинные и с шерстью. Ну почему, почему птицы могут, а я - нет? За что мне мои лапы, за что мне мои глаза?" - и волк вцепился в свои передние лапы зубами, процарапав до крови шкуру.
От боли и отчаяния, с полными слез глазами, волк поднял морду, вытянул шею и завыл на равнодушную к его горю луну, да так, что в нескольких километрах в деревне залаяли собаки, чьи обрывки голосов еле доносило ветром. Но волк их не слышал, он выл на луну, - он выл впервые в жизни...