(no subject)
Люди слышат себя. Люди следуют за сердцем. Даже если оно зовет на другую половину глобуса.
Люди прощаются. Кто-то в час ночи берет билет на ближайший рейс до Перу. Бросает все дела, оставляет в недоумении коллег и партнеров и взлетает в рассветное небо на серебристых крыльях лайнера, глубоко вдыхая синеву и свободу. А кто-то остается и, стоя на балконе, делает жест из какого-то фильма про индейцев: ладонь к сердцу, а затем в пространство.
Утро прощаний.
Вuen viaje.
Voy a esperar.
P.S.: И стихотворение, которое раньше просто нравилось, а теперь стало личной мифологией.
Дети уходят из города
к чертовой матери.
Дети уходят из города каждый март.
Бросив дома с компьютерами, кроватями,
в ранцы закинув Диккенсов и Дюма.
Будто всегда не хватало колючек и кочек им,
дети крадутся оврагами,
прут сквозь лес,
пишут родителям письма кошмарным почерком
на промокашках, вымазанных в земле.
Пишет Виталик:
«Ваши манипуляции,
ваши амбиции, акции напоказ
можете сунуть в...
я решил податься
в вольные пастухи.
Не вернусь. Пока».
Пишет Кристина:
«Сами учитесь пакостям,
сами играйте в свой сериальный мир.
Стану гадалкой, ведьмой, буду шептать костям
тайны чужие, травы в котле томить».
Пишет Вадим:
«Сами любуйтесь закатом
с мостиков города.
Я же уйду за борт.
Буду бродячим уличным музыкантом.
Нашел учителя флейты:
играет, как бог».
Взрослые
дорожат бетонными сотами,
бредят дедлайнами, спят, считают рубли.
Дети уходят из города.
В марте.
Сотнями.
Ни одного сбежавшего
не нашли.
(с)Дана Сидерос lllytnik
Люди прощаются. Кто-то в час ночи берет билет на ближайший рейс до Перу. Бросает все дела, оставляет в недоумении коллег и партнеров и взлетает в рассветное небо на серебристых крыльях лайнера, глубоко вдыхая синеву и свободу. А кто-то остается и, стоя на балконе, делает жест из какого-то фильма про индейцев: ладонь к сердцу, а затем в пространство.
Утро прощаний.
Вuen viaje.
Voy a esperar.
P.S.: И стихотворение, которое раньше просто нравилось, а теперь стало личной мифологией.
Дети уходят из города
к чертовой матери.
Дети уходят из города каждый март.
Бросив дома с компьютерами, кроватями,
в ранцы закинув Диккенсов и Дюма.
Будто всегда не хватало колючек и кочек им,
дети крадутся оврагами,
прут сквозь лес,
пишут родителям письма кошмарным почерком
на промокашках, вымазанных в земле.
Пишет Виталик:
«Ваши манипуляции,
ваши амбиции, акции напоказ
можете сунуть в...
я решил податься
в вольные пастухи.
Не вернусь. Пока».
Пишет Кристина:
«Сами учитесь пакостям,
сами играйте в свой сериальный мир.
Стану гадалкой, ведьмой, буду шептать костям
тайны чужие, травы в котле томить».
Пишет Вадим:
«Сами любуйтесь закатом
с мостиков города.
Я же уйду за борт.
Буду бродячим уличным музыкантом.
Нашел учителя флейты:
играет, как бог».
Взрослые
дорожат бетонными сотами,
бредят дедлайнами, спят, считают рубли.
Дети уходят из города.
В марте.
Сотнями.
Ни одного сбежавшего
не нашли.
(с)Дана Сидерос lllytnik