Он и она (немного моего словесного творчества)
На любые его слова она реагировала неестественно бурно, будь то невзначай брошенная сентенция глубокомысленного характера, намеренно слетевшая с губ колкость или же примитивная порывистая фраза, взятая из прочитанной накануне газеты. Искренне веря, что мужчинам нравятся веселые, жизнерадостные женщины, она заливалась приторно кокетливым, порою непристойным смехом, в то время как ее пристальный холодный взгляд обнаженного желания прочесывал его брючные складки в области промежности. Заметив на ее лице оттенки некого звериного любопытсва, он поспешно обратился:
- Знаешь мне кажется, что самые рьяные прожигатели жизни нынче обитают в социальных сетях, правда их неумолимость не вселяет ни уважения, ни даже жалости…
- Точно, точно, ты прав, - расплываясь в довольной улыбке, промямлила она.
- Ты тоже так считаешь? - изумился он.
- Ну… да наверное, - ответила она, закатывая глаза к потолку, как это делает всякая глупышка, что усиленно пытается казаться загадочной. - А почему бы и нет? - игриво добавив, она вновь разразилась беззаботным смехом.
Обреченно вздохнув, он бросил на нее отсутствующий взгляд, отзвук которого распалил ее лицо, густо размалеванное яркой косметикой поверх слоя побоев от прежних ухажеров. Оголенные нервы ее болезненной страсти, улавливая каждый шорох, с чрезвычайной точностью срисовывали любые малозаметные движения вплоть до синих жилок, бьющихся на его висках. Воображая себя невидимой тенью, раздираемой бестелесной похотью, она отдаленно напоминала латентного педераста в белом халате, предвкушающего пальпирование мнимых геморроидальных узлов в сахарной попке опечаленного пациента. Ему же, напротив, нравились робкие девушки, застенчивые, которые когда их бесцеремонно рассматриваешь, виновато опускают глаза, а не раздевают тебя взглядом в ответ, причем с удвоенной скоростью.
- Помнишь, вчера Карл заявил, что его тошнит от пелевинского творчества.
- Да, - слегка кивнула она, в оцепенение тараща глаза, все еще источающие прогорклое очарование.
- Чушь! По мне так это всего лишь зависть обыкновенного смертного. Наверняка он и вовсе не читал его книг, как всегда: в руки и не брал, но презираю!
Раздавшийся взрыв звонкого смеха, коего он никак не ожидал, принудил его умолкнуть. Она все смеялась, смеялась, смеялась… его все сильнее и сильнее сковывал озноб предельного раздражения. Наконец не выдержав, изящным жестом он заставил ее усмирить, казалось, безудержный хохот и, остановив долгий проницательный взгляд на ее фигурке, сухо сказал: «Раздевайся».
