Убить за мобильник: Мф. 21,33-41
Всю неделю не идет из головы евангельская притча, что читалась в минувшее воскресенье.
"был некоторый хозяин дома, который насадил виноградник, обнес его оградою, выкопал в нем точило,
построил башню и, отдав его виноградарям, отлучился. Когда же приблизилось время плодов, он послал своих слуг к виноградарям взять свои плоды; виноградари, схватив слуг его, иного прибили, иного убили, а
иного побили камнями. Опять послал он других слуг, больше прежнего; и с ними поступили так же. Наконец, послал он к ним своего сына, говоря: постыдятся сына моего. Но виноградари, увидев сына, сказали друг другу: это наследник; пойдем, убьем его и завладеем наследством его.
И, схватив его, вывели вон из виноградника и убили. Итак, когда придет хозяин виноградника, что сделает он с этими виноградарями?
Говорят Ему: злодеев сих предаст злой смерти, а виноградник отдаст другим виноградарям, которые будут отдавать ему плоды во времена свои".
Богословский смысл этой притчи в Традиции изъяснен ясно и многократно.
Но что за социальный космос описан в ней?
Во-первых, поражает несоразмерность целей и действий арендаторов: чтобы не платить вполне законную и оговоренную плату, они идут на многократное убийство.
Во-вторых, они почему-то при этом рассчитывают стать наследниками.
В-третьих, хозяин рассчитывает лишь на себя и сам выступает и в роли дознавателя и в судьи и в роли палача.
Вывод: все действие притчи происходит в правовом и государственном вакууме. Ни одна из сторон не учитывает возможности апелляции к суду или к правительству или к общине. Идет война всех против всех. Ну прям как в наши 90-е.
Понятно, что притча не обязана дотошно воспроизводить бытовые или правовые подробности окружающей жизни. Но все же - могли ли быть узнаваемы такие жесткие реалии в пределах Римской Империи первого века, пусть даже в таком ее захолустье как Иудея?
***
serge_malov :
Римский беспредел…
Из греческого текста следует, что "хозяин дома" был богатым землевладельцем со множеством слуг и рабов, имевшим возможность держать наемных работников и ходить в дальние походы. Это был по сути представитель богатого семейства, владевший большим домохозяйством феодального типа, судя по тексту:
1. oikodespothV = oikoV (дом) + despothV (хозяин) = глава семейства (хозяин домохозяйства)
2. gewrgoV = gh (земля) + ergon (работник) = земледелец, крестьянин.
3. douloV = от dew (привязанный) = раб, слуга.
Скорее всего, правового беспредела на территории Иудеи, находившейся тогда под римским правлением не было. Крестьяне, вставшие на путь насильственного присвоения чужого имущества, пользуясь, скорее, недостатками римского права, действовавшего в то время на территории Иудеи, чем правовым и государственным вакуумом. Защита прав и свобод в рамках конкретного домохозяйства до известной степени была делом хозяина данного домохозяйства и его исключительным правом, в которое римская государственная машина не вмешивалась, если это на прямую не касалось стабильности государства.
Как видно из притчи, богатый землевладелец (будущий феодал) отправился со своими рабами и слугами в заграничный (торговый или военный?) поход и подвергся коварному нападению на свою собственность, своих слуг и, в конце концов, своего родного сына со стороны своих же наемных работников. Это типичный частный случай, не имевший отношения к государственной измене со стороны разбойников. Согласно римскому праву того времени, этот patre лично (и только он один) обладал всей полнотой власти, чтобы защитить свое домохозяйство и семью, а также судить, вынести приговор и привести его в исполнение самостоятельно. Беспокоить римскую прокуратуру по своему частному делу ему и в голову бы не пришло, если только преступление не носило ярко выраженного характера антиримского заговора. Вот тогда в дело вмешался бы местный прокуратор.
Прокураторы пользовались всей полнотой власти в соответствии с правовыми нормами Рима. Прокуратура давалась на неопределенный срок и оплачивалась жалованьем из казны. В целом, считается, что за исключением лишь отдельных исторических периодов в эллинистических государствах никто не препятствовал иудеям жить по своим законам. Тем не менее, римляне, скорее всего, в спорных случаях глядели на конфликты местного значения сквозь призму римских правовых установок и традиций, согласно которым вся полнота власти на местах принадлежала главам отдельных домохозяйств.
В период перехода от республиканского строя вся полнота власти на местах в Римской Империи принадлежала patres и patroni, которые имели право
По мнению некоторых историков (Judy E. Gaughan, Murder Was Not a Crime Homicide and Зower in the Roman Republic, Austin: University of Texas Press, 2010), главными особенностями уголовного права Римской Империи того периода были:
1. Отсутствие в римском уголовном кодексе понятия убийства как такового. Убийство человека не рассматривалось как одно из преступлений “против личности”. Суть наказуемости любого убийства состояла не в том, является или не является оно умышленным причинением смерти другому человеку, а в том какой из социальных групп был причинен (или мог быть причинен) ущерб и в каком размере. Все убийства рассматривались в контексте вреда/выгоды двум основным социальным элементам: res publica и pater familias. Если убийство приносило (могло принести) вред в масштабах респубрики, суд вершился на государственном уровне. Если преступление было направлено на собственность или членов отдельной семьи, право судить, выносить приговор и приводить его в исполнение имел только глава семейства (только мужчина, отец семейства, который отвечал за данное домохозяйство).
2. В эпоху республиканского правления и в начале существования Римской Империи вся полнота государственной власти (vitae necisque potestas) была как бы расширена на глав семейств (patres), которые имели право (patria potestas) выносить смертный приговор, если вред от преступления ограничивался сферой деятельности их семьи. Право (vitae necisque potestas) главы семейства (patria potestas) распространялось на детей, а также на дальних родственников по мужской линии и всех лиц, принятых в семью на правах ближайших родственников.
3. Существовавшие “судебные” органы (quaestores parricidii and the tresviri capitales) выполняли роль консультативных организаций, которые давали оценочное заключение, является ли убийство предумышленным или случайным, а также осуществляли надзор за исполнение приговора, но сами не выносили приговор. Римское государство не озабочивалось частными случаями насилия, если они не несли прямой угрозы стабильности государству (res publica), касались частных проблем pater familias.
Несмотря на то, что иудеи часто проявляли себя «плохими гражданами», с точки зрения римского права, подобные действия отца семейства, описанные Иисусом в притче, нельзя рассматривать как противозаконные.
Глава домохозяйства вполне имел право судить и вынести смертельный приговор ворам и убийцам своего сына, преступные действия которых были направлены исключительно против данного конкретного домохозяйства, но не несли прямой угрозы государству в целом. Римскому прокуратору здесь было бы нечего делать.
Другое дело, если бы безумные крестьяне, ставшие вдруг на путь грабежа и разбоев, провозгласили захват данного домохозяйства в качестве первого шага на пути борьбы с императором и римским правлением в Иудее. Тогда глава данного семейства обязан был бы сообщить об этом преступлении (убийстве своего сына) как части заговора против Римской Империи и, убей он заговорщиков до приезда войск прокуратора или наместника, его самого могли бы обвинить в заговоре и расценить убийства как борьбу заговорщиков за власть.
"был некоторый хозяин дома, который насадил виноградник, обнес его оградою, выкопал в нем точило,
построил башню и, отдав его виноградарям, отлучился. Когда же приблизилось время плодов, он послал своих слуг к виноградарям взять свои плоды; виноградари, схватив слуг его, иного прибили, иного убили, а
иного побили камнями. Опять послал он других слуг, больше прежнего; и с ними поступили так же. Наконец, послал он к ним своего сына, говоря: постыдятся сына моего. Но виноградари, увидев сына, сказали друг другу: это наследник; пойдем, убьем его и завладеем наследством его.
И, схватив его, вывели вон из виноградника и убили. Итак, когда придет хозяин виноградника, что сделает он с этими виноградарями?
Говорят Ему: злодеев сих предаст злой смерти, а виноградник отдаст другим виноградарям, которые будут отдавать ему плоды во времена свои".
Богословский смысл этой притчи в Традиции изъяснен ясно и многократно.
Но что за социальный космос описан в ней?
Во-первых, поражает несоразмерность целей и действий арендаторов: чтобы не платить вполне законную и оговоренную плату, они идут на многократное убийство.
Во-вторых, они почему-то при этом рассчитывают стать наследниками.
В-третьих, хозяин рассчитывает лишь на себя и сам выступает и в роли дознавателя и в судьи и в роли палача.
Вывод: все действие притчи происходит в правовом и государственном вакууме. Ни одна из сторон не учитывает возможности апелляции к суду или к правительству или к общине. Идет война всех против всех. Ну прям как в наши 90-е.
Понятно, что притча не обязана дотошно воспроизводить бытовые или правовые подробности окружающей жизни. Но все же - могли ли быть узнаваемы такие жесткие реалии в пределах Римской Империи первого века, пусть даже в таком ее захолустье как Иудея?
***
serge_malov :
Римский беспредел…
Из греческого текста следует, что "хозяин дома" был богатым землевладельцем со множеством слуг и рабов, имевшим возможность держать наемных работников и ходить в дальние походы. Это был по сути представитель богатого семейства, владевший большим домохозяйством феодального типа, судя по тексту:
1. oikodespothV = oikoV (дом) + despothV (хозяин) = глава семейства (хозяин домохозяйства)
2. gewrgoV = gh (земля) + ergon (работник) = земледелец, крестьянин.
3. douloV = от dew (привязанный) = раб, слуга.
Скорее всего, правового беспредела на территории Иудеи, находившейся тогда под римским правлением не было. Крестьяне, вставшие на путь насильственного присвоения чужого имущества, пользуясь, скорее, недостатками римского права, действовавшего в то время на территории Иудеи, чем правовым и государственным вакуумом. Защита прав и свобод в рамках конкретного домохозяйства до известной степени была делом хозяина данного домохозяйства и его исключительным правом, в которое римская государственная машина не вмешивалась, если это на прямую не касалось стабильности государства.
Как видно из притчи, богатый землевладелец (будущий феодал) отправился со своими рабами и слугами в заграничный (торговый или военный?) поход и подвергся коварному нападению на свою собственность, своих слуг и, в конце концов, своего родного сына со стороны своих же наемных работников. Это типичный частный случай, не имевший отношения к государственной измене со стороны разбойников. Согласно римскому праву того времени, этот patre лично (и только он один) обладал всей полнотой власти, чтобы защитить свое домохозяйство и семью, а также судить, вынести приговор и привести его в исполнение самостоятельно. Беспокоить римскую прокуратуру по своему частному делу ему и в голову бы не пришло, если только преступление не носило ярко выраженного характера антиримского заговора. Вот тогда в дело вмешался бы местный прокуратор.
Прокураторы пользовались всей полнотой власти в соответствии с правовыми нормами Рима. Прокуратура давалась на неопределенный срок и оплачивалась жалованьем из казны. В целом, считается, что за исключением лишь отдельных исторических периодов в эллинистических государствах никто не препятствовал иудеям жить по своим законам. Тем не менее, римляне, скорее всего, в спорных случаях глядели на конфликты местного значения сквозь призму римских правовых установок и традиций, согласно которым вся полнота власти на местах принадлежала главам отдельных домохозяйств.
В период перехода от республиканского строя вся полнота власти на местах в Римской Империи принадлежала patres и patroni, которые имели право
По мнению некоторых историков (Judy E. Gaughan, Murder Was Not a Crime Homicide and Зower in the Roman Republic, Austin: University of Texas Press, 2010), главными особенностями уголовного права Римской Империи того периода были:
1. Отсутствие в римском уголовном кодексе понятия убийства как такового. Убийство человека не рассматривалось как одно из преступлений “против личности”. Суть наказуемости любого убийства состояла не в том, является или не является оно умышленным причинением смерти другому человеку, а в том какой из социальных групп был причинен (или мог быть причинен) ущерб и в каком размере. Все убийства рассматривались в контексте вреда/выгоды двум основным социальным элементам: res publica и pater familias. Если убийство приносило (могло принести) вред в масштабах респубрики, суд вершился на государственном уровне. Если преступление было направлено на собственность или членов отдельной семьи, право судить, выносить приговор и приводить его в исполнение имел только глава семейства (только мужчина, отец семейства, который отвечал за данное домохозяйство).
2. В эпоху республиканского правления и в начале существования Римской Империи вся полнота государственной власти (vitae necisque potestas) была как бы расширена на глав семейств (patres), которые имели право (patria potestas) выносить смертный приговор, если вред от преступления ограничивался сферой деятельности их семьи. Право (vitae necisque potestas) главы семейства (patria potestas) распространялось на детей, а также на дальних родственников по мужской линии и всех лиц, принятых в семью на правах ближайших родственников.
3. Существовавшие “судебные” органы (quaestores parricidii and the tresviri capitales) выполняли роль консультативных организаций, которые давали оценочное заключение, является ли убийство предумышленным или случайным, а также осуществляли надзор за исполнение приговора, но сами не выносили приговор. Римское государство не озабочивалось частными случаями насилия, если они не несли прямой угрозы стабильности государству (res publica), касались частных проблем pater familias.
Несмотря на то, что иудеи часто проявляли себя «плохими гражданами», с точки зрения римского права, подобные действия отца семейства, описанные Иисусом в притче, нельзя рассматривать как противозаконные.
Глава домохозяйства вполне имел право судить и вынести смертельный приговор ворам и убийцам своего сына, преступные действия которых были направлены исключительно против данного конкретного домохозяйства, но не несли прямой угрозы государству в целом. Римскому прокуратору здесь было бы нечего делать.
Другое дело, если бы безумные крестьяне, ставшие вдруг на путь грабежа и разбоев, провозгласили захват данного домохозяйства в качестве первого шага на пути борьбы с императором и римским правлением в Иудее. Тогда глава данного семейства обязан был бы сообщить об этом преступлении (убийстве своего сына) как части заговора против Римской Империи и, убей он заговорщиков до приезда войск прокуратора или наместника, его самого могли бы обвинить в заговоре и расценить убийства как борьбу заговорщиков за власть.