Работа пресс-службы
руководитель Патриаршей пресс-службы диакон Александр Волков:
- А Вы не знаете, за какими видами спорта следит особенно пристально Патриарх на Олимпийских играх?
- Скажу так: Патриарх действительно неравнодушен к зимним видам спорта. Во время осмотра им объектов в Сочи я в очередной раз убедился в его знакомстве с совершенно различными областями знания, в том числе и спортивного. Я сам в спорте, тем более в зимних видах, мало что смыслю, но когда он стал со знанием дела задавать сопровождавшему его спортсмену уточняющие вопросы про керлинг, я понял, что мне надо что-то менять в жизни, если мой руководитель разбирается даже в этом столь экзотическом виде спорта, а я могу только спросить что-то вроде того, зачем нужно тут щетками тереть лед. Это, кстати, вообще для Святейшего Патриарха очень характерно: он любит вникать во все нюансы и совершенно, казалось бы, технические детали любого дела, которым он занимается или с которым он знакомится. И, пожалуй, отсюда вытекает та исключительная энциклопедичность знаний, которой он обладает. Недавно даже ректор МГУ Виктор Садовничий отметил его широчайший кругозор. Говорю «даже», потому что дело касалось физики и математики, о которых они беседовали.
- Эта беседа, случайно, не та, во время которой Садовничий и Патриарх обсуждали отчисление отца Андрея Кураева из Московского университета?
- Случайными могут быть только домыслы и безапелляционные заявления. Раз уж Вы затронули эту тему, то должен совершенно определенно сказать, что никаким образом ни фигура отца Андрея, ни его деятельность в стенах университета никогда не обсуждались Патриархом и ректором МГУ. Уверяю Вас, у них есть о чем поговорить, тем более что их встречи, к обоюдному огорчению, достаточно редки. В последний раз они общались 25 января в Татианинском храме. Я не могу, разумеется, говорить подробно о тех темах, которые они обсуждали во время своих частных бесед в стенах храма, но, поскольку я находился все время рядом, то могу просто сказать, что ни фамилия отца протодиакона, ни, соответственно, вопрос о его преподавании в университете, не были упомянуты ни разу. Зато речь шла о взаимодействии Церкви и высшей школы, много говорили о путях сотрудничества в рамках образовательной системы. А уж предполагать, что Патриарх после праздника решил позвонить ректору и, пользуясь «телефонным правом», настоять на исключении из корпорации одного из тысяч преподавателей МГУ, в принципе невозможно.
Вообще, скажу прямо, все эти «апологии протодиакона» выглядят очень жалко, а в отношении его огульных обвинений Патриарха в связи с собственной персоной и вовсе абсурдно. Десять лет управления Ленинградской духовной школой и богатейший опыт общения со столичной профессурой - залог того, что для Святейшего сама мысль о каком-то возможном давлении на университетскую корпорацию выглядит невозможной. Я знаю, с каким глубочайшим уважением Патриарх относится к высшей школе и ценит ее автономию от любых внешних воздействий. Ведь он сам, будучи ректором, всегда отстаивал самостоятельность Ленинградских духовных школ, а решения корпорации были плодом общих суждений профессуры, а не навязанных извне указаний. Кстати говоря, это имеет прямое отношение и к исключению отца протодиакона из состава преподавателей Московских духовных школ. Это было на сто процентов внутреннее решение профессорско-преподавательской корпорации, а никак не «согласованное с центром» решение, на что также были прозрачные намеки. Не хочется больше говорить об этом, настолько нелепыми являются все эти как бы откровения отца Андрея.
http://www.patriarchia.ru/db/text/3571395.html
***
Тот, кто пытается решить сразу все вопросы, в конце концов не решает ни одного.
Если бы о. Александр не стал утверждать, что решение о моем увольнении из МДА не было никак "согласовано с центром" (то есть фактически патриарх узнал о нем постфактум), его слова про МГУ имели бы больше веса.
А так - что теперь будут думать о нем и о Патриархе те мои бывшие коллеги по Академии, которым прот. Максим Козлов по ходу заседания горячо говорил, что "в патриархии вопрос о Кураеве уже решен "?
Радует в этом заявлении главы патриаршей пресс-службы то, наши представления о норме (церковно-университетских отношений) не отличаются.
Огорчает то, что разрыв между словами и делами обнаруживается колоссальный. Но в принципе это вполне ныне общепринятые политехнологические маневры: некая спорная инициатива сначала запускается, потом, встретив негативный отклик, дезавуируется:
Такого не было вообще. Это было, но это не мы. Это мы, но вы нас неправильно поняли. Вы наши слова поняли верно, но эти наши слова не выражали наших мыслей, так как мы плохо владеем английским и русским, и потому неточно нашли слова для выражения того, что мы думаем на самом деле.
Что же касается МГУ, то неужели трудно понять, какие действия предпримет ректор, услышав такую просьбу Патриарха?
Каким бы ни было личное отношение ректора к такой инициативе, она просто не может остаться тайной. По той причине, что ректор не сможет не рассказать о ней другим людям.
По следующим причинам:
1. Мое личное дело не хранится в личном сейфе ректора.
2. Ректор не будет сам печатать на машинке приказ о моем увольнении.
3. Поэтому он, конечно, сделает запрос на мой факультет.
Там удивятся такому обращению и, конечно, спросят о его причине.
4. Ректор не подчинен патриарху и никак не связан с ним отношениями конфиденциальности. Поэтому он скорее всего прямо расскажет декану и своим помощникам, почему он вдруг заинтересовался судьбой какого-то совместителя
5. Вопрос о приглашении совместителей или о расставании с ними находится в компетенции кафедр. Значит, информация идет и туда тоже.
5. Нет никаких оснований считать, что такое вторжение патриархии в жизнь госуниверситета обрадует хоть кого-то из университетских преподавателей и администраторов.
6. Ни с кем из моих коллег в МГУ за четверть века работы у меня не было и тени конфликта.
Вопрос из области упомянутой диаконом Александром физики: сколько часов должно пройти, прежде чем эта весть донесется до меня?
Так что своим "опровержением" диакон Александр никак не поспособствовал росту симпатий к патриархии в университетской среде.
Но, как всегда, уместно подчеркнуть: никаких личных и нравственных претензий к о. Александру быть не может. Он всего лишь верный солдат. Он по ту сторону добра и зла.
***
Теперь Чаплин пояснит, что мы должны быть верны Православному Преданию о кёрлинге.