Что полезно - то канонично
В конце 19 века В. В. Болотов отчеканил: «канонично то, что полезно для церкви».
Канонические правила - это правила дорожного движения. Вот история самой обычной дороги. Как на всех городских улицах, для нее было установлено ограничение скорости - не больше 60 км/ч. Но дорогу раздолбали, и городские власти решили, что дешевле поставить новые дорожные знаки, чем проводить ремонт. Поэтому теперь по ней можно ездить не быстрее 20 км/ч. Начали ремонт - и для этого закрыли движение вообще. Затем восстановили, сделали хай-вей, но ввели новое ограничение - ехать не ниже 80 км/ч. Ограничения могут быть разные и даже взаимно исключающие, но смысл у них один и тот же - безопасность движения, сохранение человеческой жизни.
Так же и в церковной истории. Каноны могут акцентироваться или забываться. Жаль, что нет ни внятного алгоритма для этого процесса, ни честного признания в том, что он имеет место быть.
Есть группа канонов, чье назначение вполне понятно: понуждение православных людей к серьезному осознанию своей веры. Античные города Римской Империи, равно как и поселения византийцев отнюдь не были религиозно монолитны. И хотя религиозная политика империи стремилась к установлению религиозной монополии, этой цели все же никогда не удавалось достичь. Рядом с православными жили и язычники и иудеи и различные христианские «еретики».
Православным в этих условиях рекомендовалась самоизоляция от диссидентов. Цель многих праздников и обрядов состояла именно в четком маркировании: кто - наши, а кто - нет. Самый яркий пример - праздник «Торжества Православия» с ежегодным громким анафематствованием еретиков.
Еще до установления этого чина более частное размежевание достигалось довольно необычным способом: запретом на пост. «Неделя о мытаре и фарисее» была объявлена "сплошной" вовсе не из-за того, что фарисей из евангельской притчи (Лк 18,12) постился "двукраты в субботу"
У иудеев пост в понедельник и четверг; из-за того, что иудеи постились по четвергам, православные как раз и стали поститься в соседние с четвергом дни (и, возможно, по той же причине в столовках СССР именно четверг объявлялся «рыбным днем»).
Это очень ранее установление двух еженедельных постных дней, было маркером, отделяющим первых христиан от пока еще культурно близких к ним иудеев .
А вот запрет на пост в эти же дни был позже введен ради отмежевания от армян..
Православный богослужебный Устав (Типикон) поясняет: "Подобает ведати, яко в сей седмице - т.е. седмице, которая следует после Недели о мытаре и фарисее, после этого воскресенья - иномудрствующии содержат пост, глаголемый арцивуриев. Мы же, монаси, на кийждо день, се же в среду и пяток, вкушаем сыр и яйца в 9-й час. Миряне же ядят мясо, развращающе онех веление толикия ереси".
Здесь речь идет о посте, установленном в эту седмицу у армян. И вот устроители православного богослужения решили самым действенным методом обличить армянскую ересь: раз еретики установили пост, мы будем есть и в эту седмицу поститься не будем даже в среду и пяток.
Установление памяти усекновения главы Иоанна Предтечи на 29 августа старого стиля имело своей целью просто испортить людям праздник. В египетском календаре это 1 таута - день празднования нового года. Церковные власти специально к этому традиционному празднику подыскали максимально трагическое воспоминание новозаветной истории, чтобы объявить его максимально непраздничным - постным, и через соблюдение строгого поста отучить от языческого праздника.
Итак, когда-то календарь постов и праздников был боевым знаменем, по которому можно отличить своих от чужих.
Той же цели служит и ряд канонов, запрещающих религиозное и бытовое сближение православных и иноверных.
«Если кто, епископ, или пресвитер, или диакон святой день Пасхи прежде весеннего равноденствия будет праздновать с иудеями, то да будет извержен от священного чина» (6 апостольское правило). «Если кто из клира или мирянин войдет помолиться в синагогу иудейскую или еретическую: да будет извержен и от чина священного и отлучен от церковного общения» (65 апостольское правило). «Епископ, пресвитер или диакон, только молившийся с еретиками, да будет отлучен» (45 апостольское правило). «Никто из принадлежащих к священному чину, или из мирян, отнюдь не должен вступать в содружество с иудеями, ни в болезнях призывать их, и врачества принимать от них, ни в банях купно с ними мытися. Если же кто дерзнет сие творить: то клирик да будет извержен, а мирянин да будет отлучен» (11-е правило Трулльского собора)
При малом количестве книг и отсутствии церковных школ такие бытовые размежевания были понятны. Добрососедская дружба, участие в соседском празднике и просто совместная трапеза или помывка в бане могли разрушить «образ врага», способствовать рождению вывода «да нормальные они люди!», от которого уже не далеко до вывода «и веры у нас в принципе все хорошие и не такие уж и разные».
Логика понятная, выводы тоже. Но если религиозные вожди такие выводы считают опасными, то в информационном обществе они могут оспорить эту логику иначе. Не запретами на бытовое профессиональное и человеческое общение, а книгами, блогами, лекциями и фильмами. Дружи, разделяй хлеб с соседом, и пользуйся этим общением для рассказа о своей вере, которую ты теперь хорошо знаешь. Это будет сегодня пользой для церкви, а не трусливое или презрительное бегство от «неправильных» соседей.
И, напротив, дотошное и демонстративное исполнение древних запретов будет отталкивать от церкви ее возможных симпатизантов.
Пример из 21.02.2021 года. Глава отдела внешних церковных связей Московского патриархата митрополит Волоколамский Иларион в эфире телеканала "Россия-24" заявил, что православным христианам не следует посещать синагогу для молитвы. При этом он не ограничился скрытой цитацией 65 апостольского правила, а решил высказаться и за самих иудеев: "им и не рады будут в синагоге, потому что иудеи не признают Иисуса Христа воплотившимся сыном Божиим". На это мгновенно отреагировал глава департамента общественных связей Федерации еврейских общин России Борух Горин: "Мы будем вам рады, приходите! Молитесь, не молитесь - делайте что хотите. У нас свободная страна. Каждый человек может зайти в синагогу по своим делам" .
На чьей стороне в этом пиар-матче будут симпатии зрителей?
Кроме того, дотошное и демонстративное требование исполнять древние запреты способно психологически травмировать многих уже членов церкви. «Как, принимая крещение, я еще и вот на это оказался подписан?!».
И вполне очевидно, что с помощью книги канонов можно добиться раскола церкви. Немало «истинно-православных» церквей откололись именно под лозунгом исполнения этого 45го апостольского правила.
Почему это вроде бы столь ясное правило вызывает разночтения?
Первая причина состоит в том, что слово «еретик» изменило свой смысл за истекшие столетия. Первые ереси в истории церкви это вполне ясное нехристианство: гностики. Еретики той поры - это фантазеры-оккультисты.
Даже слово «Бог» имело для них другое наполнение и понимание. Мир богов включал в себя 365 эонов, истечений, эмонаций; эти божки вступали между собой в весьма сложные отношения и интриги. Поэтому, даже при употреблении одинаковых слов Бог, Творец, Слово, Дух, Спаситель, не могло быть уверенности в том, что молясь вместе с гностиками, я молюсь Богу Евангелия.
Но есть мудрое наблюдение митрополита Антония Сурожского о том, что чем позже откалывается та или иная ересь от православия, тем больше православия она в себе уносит. Армяне унесли с собой согласие с решениями первых трех Вселенских Собора, католики - всех семи.
Нельзя в одно слово «еретик» запихивать столь разные реалии как гностики и католики. В больнице больны все, включая врачей. Но глубина болезненного поражения бывает разной. Поэтому в больнице есть боксы, в которые нельзя входить даже медперсоналу без особых предосторожностей, а есть палаты, в которые могут заходить посетители с улицы.
Поэтому я не думаю, что если я прочитаю молитву «Отче наш…» вместе с баптистами или с католиками, то это будет молитва не по адресу, что она улетит не к Тому.
Шестой канон Лаодикийского собора запрещает еретикам заходить в наши церкви. Как же в таком случае не то что еретики, а просто язычники (послы киевского князя Владимира) зашли в церковь Святой Софии в Константинополе? Будучи язычниками, они были приглашены присутствовать на богослужении, были поражены "небесной красотой" византийского богослужения, и их рассказ склонил выбор князя в пользу православия. Получилось неканонично, но полезно.
Формулу Болотова «в Церкви канонично то, что полезно для Церкви» я мог бы проиллюстрировать таким примером:
Предположим, Синод решил назначить меня в Испанию. Я там обжился и однажды в декабре получил прекрасный конвертик с золотым тиснением и гербом золотым. Письмо же в нем извещало: «Его Высокопреосвященство, Архиепископ Мадридский, кардинал такой-то, имеет честь пригласить вас принять участие в торжественной мессе, посвященной Рождеству Христову, которая имеет место быть 25 декабря сего года, в 10:00, в кафедральном соборе города Мадрида». Итак, меня приглашают принять участие в католической мессе. Идти или нет?
Канонический запрет я помню. Но я помню и слова Болотова. Вопрос: если я пойду на эту мессу, полезно это будет для церкви или нет?
Лично я, пожалуй, пошел бы. Моя логика была бы такой: как почетного гостя кардинала и клирика меня посадят в алтаре. Как известно, иконостаса у католиков нет, алтарь открыт. На кардинальской Рождественской мессе будет национальное испанское телевидение. Соответственно, моя физиономия и ряса будут показаны на всю страну. Далее будет речь кардинала. По канонам нашего экуменического времени она пойдет с таким зачином: «Ваше Величество (это к королю), дорогой отец Андрей (это ко мне), собратья архипастыри, братья и сестры, господа депутаты парламента…» Дальше в своей речи он обязательно еще раз ко мне обратится и скажет: «в лице отца Андрея мы приветствуем Русскую Православную Церковь, Церковь-мученицу, Церковь Андрея Рублева и Александра Солженицына», выразит надежду на то, что близок тот день, когда мы вместе соединимся у одной чаши, скажет, что мы, христиане разных традиций, это два легких единой Европы. То есть вся Испания увидит, что кардинал ко мне относится хорошо.
А мне это важно, потому что обычные испанцы довольно прохладно реагируют на мой храм, на дверях которого висит страшная табличка с почти ругательными словами. Первое из них - «Русская» (это синоним мафии и диктатуры); второе - «Ортодоксальная» (ортодоксы это фундаменталисты, а фундаменталисты - это ваххабиты). Так что испанцы благоразумно обходят мой храм за два квартала. А тут вдруг по национальному телевидению они увидят, что кардинал идет ко мне целоваться. «Надо же! - скажут телезрители, - Это ж тоже христиане!». И при случае зайдут ко мне. А я им уже по ходу дела расскажу про Папу Римского и про иные их и наши особенности.
Так что, я думаю, что это будет полезно для Церкви.
Дальше, представьте себе - я хорошо вел себя в Испании, и Синод решил меня назначить епископом в Россию, условно говоря, в Рязань. Сидя в рязанском кремле я раздумываю - а не отблагодарить ли мне католиков. А не позвать ли мне местного ксендза на рождественскую православную литургию 7 января. Что произойдет? Ровно то же самое. Областное телевидение это покажет, а какая-нибудь бабушка, наблюдая эту сцену на телеэкране, скажет: «Ой, а наш Владыка с католиком поцеловался. Так, значит, они тоже христиане? Как здорово, мне до храма-то три квартала идти, а до костела один, тем более там посидеть можно». Что в итоге произошло? Из-за этого моего экуменического поцелуя православная душа ушла из нашей церкви. Значит, для нее, для церкви это не полезно.
Еще пример церковно-сообразного отхода от правил. На этот раз - вполне реальный мемуар:
2004 год. Румыния. Область Альба-Юлия. Местный архиепископ Андрей пригласил меня приехать на торжество: целая деревня униатов перешла в Православие. Храм отремонтировали, заново поставили иконостас. После совершения чина освящения храма служба продолжилась на улице, потому что народ в храме не помещался (в Румынии часто служат на огромных площадях на выносном престоле). Литургия завершилась, и люди идут посмотреть свой новый храм. И при этом заходят в алтарь и целуют престол. По правилам в алтарь могут заходить только церковно-служители, а целовать престол - только священно-служители. Но тут я вижу, что престол целуют все, даже женщины.
На мои расспросы ответ был таким: это дозволяется сделать раз в жизни. При освящении нового храма (в традиционном обществе вряд ли и раз в жизни селянину удастся увидеть завершение строительства нового храма в своем селе). Эта логика очень понятна - строили храм всей общиной, всем миром, мужчины и женщины. Это святыня, общая для всех, и в день освящения храма каждый может в него зайти и проявить наше всеобщее священство во Христе.
И еще один парадокс церковного права увидел я в тот день. Мы привыкли, что в ЗАГСе регистратор в завершение свадебного ритуала говорит «А теперь можете поцеловать друг друга». Но православный чин венчания такое эротики не предполагает (он вообще не интересуется «любите ли вы друг друга?» или «обещаешь ли быть верным своей супруге?»).
Но в этом румынском селе я видел следующее: Епископ рукоположил священника к этому новому храму. И вдруг, когда уже все священные одежды были возложены на ставленика, епископ взял его за руку, вывел из алтаря, поставил на амвон лицом к народу, подозвал какую-то девушку из толпы и повелел: «Целуйтесь!». Что и было исполнено на амвонном возвышении во очию всего народа.
В Русской Церкви, когда епископ рукополагает женатика, то снимает с его пальца обручальное кольцо. Кольцо - знак собственности. Муж окольцован женой (и взаимно). Но священник уже не может принадлежать жене, он «обручен» Церкви. В знак этого нового брака снимаются знаки брака прежнего.
А в этом регионе Румынии решили наоборот. По той причине, что вокруг живут католики, а их духовенство безбрачно. И вот чтобы не было соблазна, подозрений и сплетен, важно, чтобы перед лицом епископа (начальника) и народа (паствы) батюшка прилюдно поцеловался со своей матушкой. В знак того, что это законно. Чтобы впредь никого не шокировало то, что у него есть жена и дети .
Разумно. Полезно. А, значит, и это канонично.
И все же слова Болотова столь же точны, сколь и страшны. Потому что дальше возникает второй вопрос: «А кто определяет, что полезно для Церкви, а что нет?».
Кроме того, слишком очевидно, что лица, принимающие такие решения, склонны отождествлять понятия «Церковь» и «правящий класс церкви», т.е. епископат.
Представления о «пользе церковной» могут радикально разниться у разных людей и центров власти. Но одно вполне стабильно: тот, кто в данную минуту находится «на верху горы», всегда - за стабильность, за увековечивание выгодного ему положения. Им, конечно, уже не хочется перемен. Как сказал мудрый Тирион Ланистер, «очень легко спутать то, что есть и то, что должно быть. Особенно, если то, что есть, выгодно для вас». Он сыт, а потому благодушен. И сверху, сыто отрыгивая, он может изобличать злобу и ненависть «дестабилизирующих элементов». Нет, мол, в вас христианской любви, смирения и благочестия… И поэтому безобидный призыв - мол, давайте жить дружно, оставим все как есть - это, на самом деле, действие в пользу тех, кто уже считает себя победителями на всю оставшуюся жизнь, и желательно, на жизнь своих внуков. Как сказал епископ Питирим Творогов: «Те, кто жаждет в России смены власти и смены элит - посмотрите на Украину и успокойтесь!» . Он-то уже во власти и в элите.
Очень характерно это сказалось в дискуссии вокруг все того же 45го апостольского правила про не-моление с еретиками. Один из епископов патриархии поучаствовал в организованной Ватиканом экуменической молитве. Что вполне очевидно укладывалось в традицию, существующую в Моспатриархии уже немало десятилетий. Священник Георгий Максимов указал также на не менее очевидное противоречие этого деяния указанному канону («Пресвитеру, обличенному в общении с еретиками, особенно если он подписался, непозволительно священнодействовать до времени православного собора, на котором подобные дела будут рассмотрены, а разве только в случае нужды крестить, выносить мертвого, преподавать одеяние монаху, освящать богоявленскую воду, читать евангелие на утрени, преподавать Святые тайны, уже освященные невиновным пресвитером» - преп. Феодор Студит. Послания. Ч.2. М., 2003, с.168-169).
В ответ митрополит Иларион Алфеев обозвал его "церковным навальным" .
И стало понятно, чего стоит декларируемая в иных случаях "аполитичность" церкви.
И стало понятно, с какой охотой церковные риторы уносят к себе штампы госпропаганды (мол, как Навальный не сразу приступил к критике Путина, а сначала нападал на его окружение, их дачи и бизнесы, так и Максимов начал атаку на Патриарха с атаки на викария).
РПЦ уже не первое столетие обвиняют в ее бессубъектности. Мол, она может лишь воспроизводить имперски-государственную риторику.
Если бы в этом обвиняли какой-то клуб рыболовов, для его репутации это было бы неопасно: рыб голой попагандой не испугаешь.
Но для институции, которая утверждает, что ее исключительный источник вдохновения находится на Небе и что она вещает глаголы вечной жизни, все же неудобно, когда на поверку оказывается, что глаголет она штампами вполне земных (пусть даже и тайных) канцелярий.
И вот посреди этих обвинений - зачем митрополиту понадобилось это дешевое обезьянничанье? Неужто репутация РПЦ совсем не заботит председателя ОВЦС?
Надеюсь, мы не увидим современной реанимации древнерусского канона, возлагающего на христиан обязательство доносительства:
"Теперь церковь, вместе с княжеской властью преследуя язычников, возлагает на своих верных чад обязанность доносить о скрывающихся поганых. В требниках XIV и XV вв. читаем такие статьи, вероятно, более древние по своему происхождению: „Страх не повѣдавши поганьства, 40 дній сухъи»; «Или не повѣдал поганаго страха ради?». Отсюда видно, что, таясь от преследований, язычники мстили своим врагам христианам за доносы на них церковной власти; страх мести удерживал верующих от доносов на язычников. Но церковь властью духовного отца наказывает 40-дневной епитимьей сухоядения таких не совсем ревностных или недостаточно смелых христиан, требуя от них энергичного содействия в искоренении язычества" (Смирнов С. Древне-русский духовник. М., 1913).
С другой стороны по канонам св. Григория Неокесарийского, к падшим относятся все христиане, которые, хотя и не отступили от веры, но, по тем или иным соображениям, споспешествовали язычникам против христиан, указывая им пути и дома христиан (Григория Неокесарийского правила 8 и 9). Помогающий врагам церкви выявлять и устранять ревностных христиан должен извергаться?
А как тогда быть с патриархами и синодалами советской поры? За кого считать митрополита Сергия?
Получив указ о назначении на Одесскую кафедру, св.митрополит Иосиф в письме от 28 сентября 1927 года заявил митрополиту Сергию, что он отказывается принимать новое назначение в связи с тем, что митрополит Сергий сделал его под давлением власти.
" Народ против той злой интриги, которая упорно добивается своего и готовится ныне торжествовать свою победу Вашим слабоволием и попустительством. Уничтожив меня, Вы кровно обидите этим моих истинных и достойнейших избирателей, не говоря уже о кровной обиде мне в моем и без того нерадостном положении. Уничтожив меня, Вы даете мне право не верить более в то, что Вами руководит небесная благодать Божия, а не земное человекоугодничество. Я решительно не могу признать правильным состоявшегося без всякой моей вины и без всякого моего согласия и даже ведома перемещения моего на Одесскую епархию прежним безобразно-царско-распутинским порядком и требую незамедлительного перенесения моего дела из сомнительной не для одного меня компетенции Вашего Синода на обсуждение усиленного Собора епископов, коему я только сочту обязанным явить свое беспрекословное послушание. Иосиф, митрополит Ленинградский».
Цит. по: прот. Георгий Митрофанов. Очерки по истории Русской Православной Церкви ХХ века. М., 2021, с.287
За кого считать тех, кто отправил в ссылку архиепископа Гермогена Голубева (а среди подписавших тот синодальный указ был и будущий патриарх Алексий Ридигер).
За кого считать митрополита Макария Свистуна, который путь к епископству купил чрез донос на своего однокурсника Павла Адельгейма? (“Именно Филарет Денисенко заставил Лёню написать на меня донос в 1970 году. Этот донос был внесён в мой Приговор: «В духовной семинарии, где я учился вместе с Адельгеймом, он высказывался против исполнения гимна Советского Союза и хвалебных песен в адрес Советского государства. Лиц, которые исполняли гимн и хвалебные песни, Адельгейм называл хамелеонами, преклоняющимися перед властями» (Лист дела 178, т. 2)». https://www.pravmir.ru/protoierej-pavel-adelgejm-iz-seminarii-menya-vygonyal-lichno-filaret-denisenko/ . И семинарист отправился на три года в лагеря…).
Понятно, что воспоминание о тех или иных канонах, искусство их перетолкования в свою пользу, равно как и игнорирование канонов сиюминутно неудобных, зависит статуса знатока церковно-канонических древностей.
Когда я был семинаристом, церковное право мне преподавал только что рукоположеный Владислав Цыпин (окончивший филологический, а не юридический факультет университета и не учившийся в церковных школах). Студенты донимали его вопросом о том, как совместить 45-е правило с официальным экуменизмом патриархии и вообще о том, как применять древние каноны сегодня. Ответ Цыпина был прост: «это все оставлено на усмотрение архиерея и священноначалия». Такой ответ вполне устраивал то самое священноначалие. Но он же означал и полный отказ от «правового мышления».
И не то, чтобы я был против этого отказа. Но я за честное признание: в реальности мы - церковно-правовые нигилисты и волюнтаристы. Отдельные части трупа церковного права мы искусственно гальванируем, когда это нам удобно. Нужно честно признать не кризис, а просто давно наступившую смерть всей церковно-правовой системы и начать разрабатывать новый, но действующий кодекс. Как в государстве нельзя притворяться, будто мы живем по «Русской Правде», так и в церкви не надо уверять, будто мы исполняем решения Трулльского собора.
Тот же канон, где сказано, что нельзя молиться с еретиками, окружен не менее авторитетными канонами, запрещающими разделять трапезу с еретиками , и помывку в бане с евреем. («Некоторые монахи по видимому держат правую веру и терпели много гонений за истину, но общаются и вкушают пищу с еретиками и считают это дело безразличным, соблюдая только следующие три условия: чтобы не принимать благословения от еретиков, не петь вместе с ним, когда они предначинают, и не участвовать в приобщении хлеба их. Это противно постановлениям Святых отцов» - преп. Феодор Студит. Послания. Ч.2. М., 2003, с. 105).
Но разве кто из православных, заходя в городскую баню, устраивает перекличку: «Ну-ка быстро у стенки выстроились! Обрезанных тут нет? Если есть - быстро вышли вон!»? А если православный заходит в кафе, проверяет ли он соседние столики: «Значит так, жиды, мусульмане, католики, атеисты - вон отсюда, а мне гамбургер, пожалуйста!»? Нет, наверное.
Только тот, кто сам исполняет все правила буквально, имеет нравственное право обвинить кого-то другого в неисполнении одного из них. Судья, нарушивший один из законов и протоколов, уже не может быть судьей.
В других случаях начинается «вкусовщина»
Канонические правила - это правила дорожного движения. Вот история самой обычной дороги. Как на всех городских улицах, для нее было установлено ограничение скорости - не больше 60 км/ч. Но дорогу раздолбали, и городские власти решили, что дешевле поставить новые дорожные знаки, чем проводить ремонт. Поэтому теперь по ней можно ездить не быстрее 20 км/ч. Начали ремонт - и для этого закрыли движение вообще. Затем восстановили, сделали хай-вей, но ввели новое ограничение - ехать не ниже 80 км/ч. Ограничения могут быть разные и даже взаимно исключающие, но смысл у них один и тот же - безопасность движения, сохранение человеческой жизни.
Так же и в церковной истории. Каноны могут акцентироваться или забываться. Жаль, что нет ни внятного алгоритма для этого процесса, ни честного признания в том, что он имеет место быть.
Есть группа канонов, чье назначение вполне понятно: понуждение православных людей к серьезному осознанию своей веры. Античные города Римской Империи, равно как и поселения византийцев отнюдь не были религиозно монолитны. И хотя религиозная политика империи стремилась к установлению религиозной монополии, этой цели все же никогда не удавалось достичь. Рядом с православными жили и язычники и иудеи и различные христианские «еретики».
Православным в этих условиях рекомендовалась самоизоляция от диссидентов. Цель многих праздников и обрядов состояла именно в четком маркировании: кто - наши, а кто - нет. Самый яркий пример - праздник «Торжества Православия» с ежегодным громким анафематствованием еретиков.
Еще до установления этого чина более частное размежевание достигалось довольно необычным способом: запретом на пост. «Неделя о мытаре и фарисее» была объявлена "сплошной" вовсе не из-за того, что фарисей из евангельской притчи (Лк 18,12) постился "двукраты в субботу"
У иудеев пост в понедельник и четверг; из-за того, что иудеи постились по четвергам, православные как раз и стали поститься в соседние с четвергом дни (и, возможно, по той же причине в столовках СССР именно четверг объявлялся «рыбным днем»).
Это очень ранее установление двух еженедельных постных дней, было маркером, отделяющим первых христиан от пока еще культурно близких к ним иудеев .
А вот запрет на пост в эти же дни был позже введен ради отмежевания от армян..
Православный богослужебный Устав (Типикон) поясняет: "Подобает ведати, яко в сей седмице - т.е. седмице, которая следует после Недели о мытаре и фарисее, после этого воскресенья - иномудрствующии содержат пост, глаголемый арцивуриев. Мы же, монаси, на кийждо день, се же в среду и пяток, вкушаем сыр и яйца в 9-й час. Миряне же ядят мясо, развращающе онех веление толикия ереси".
Здесь речь идет о посте, установленном в эту седмицу у армян. И вот устроители православного богослужения решили самым действенным методом обличить армянскую ересь: раз еретики установили пост, мы будем есть и в эту седмицу поститься не будем даже в среду и пяток.
Установление памяти усекновения главы Иоанна Предтечи на 29 августа старого стиля имело своей целью просто испортить людям праздник. В египетском календаре это 1 таута - день празднования нового года. Церковные власти специально к этому традиционному празднику подыскали максимально трагическое воспоминание новозаветной истории, чтобы объявить его максимально непраздничным - постным, и через соблюдение строгого поста отучить от языческого праздника.
Итак, когда-то календарь постов и праздников был боевым знаменем, по которому можно отличить своих от чужих.
Той же цели служит и ряд канонов, запрещающих религиозное и бытовое сближение православных и иноверных.
«Если кто, епископ, или пресвитер, или диакон святой день Пасхи прежде весеннего равноденствия будет праздновать с иудеями, то да будет извержен от священного чина» (6 апостольское правило). «Если кто из клира или мирянин войдет помолиться в синагогу иудейскую или еретическую: да будет извержен и от чина священного и отлучен от церковного общения» (65 апостольское правило). «Епископ, пресвитер или диакон, только молившийся с еретиками, да будет отлучен» (45 апостольское правило). «Никто из принадлежащих к священному чину, или из мирян, отнюдь не должен вступать в содружество с иудеями, ни в болезнях призывать их, и врачества принимать от них, ни в банях купно с ними мытися. Если же кто дерзнет сие творить: то клирик да будет извержен, а мирянин да будет отлучен» (11-е правило Трулльского собора)
При малом количестве книг и отсутствии церковных школ такие бытовые размежевания были понятны. Добрососедская дружба, участие в соседском празднике и просто совместная трапеза или помывка в бане могли разрушить «образ врага», способствовать рождению вывода «да нормальные они люди!», от которого уже не далеко до вывода «и веры у нас в принципе все хорошие и не такие уж и разные».
Логика понятная, выводы тоже. Но если религиозные вожди такие выводы считают опасными, то в информационном обществе они могут оспорить эту логику иначе. Не запретами на бытовое профессиональное и человеческое общение, а книгами, блогами, лекциями и фильмами. Дружи, разделяй хлеб с соседом, и пользуйся этим общением для рассказа о своей вере, которую ты теперь хорошо знаешь. Это будет сегодня пользой для церкви, а не трусливое или презрительное бегство от «неправильных» соседей.
И, напротив, дотошное и демонстративное исполнение древних запретов будет отталкивать от церкви ее возможных симпатизантов.
Пример из 21.02.2021 года. Глава отдела внешних церковных связей Московского патриархата митрополит Волоколамский Иларион в эфире телеканала "Россия-24" заявил, что православным христианам не следует посещать синагогу для молитвы. При этом он не ограничился скрытой цитацией 65 апостольского правила, а решил высказаться и за самих иудеев: "им и не рады будут в синагоге, потому что иудеи не признают Иисуса Христа воплотившимся сыном Божиим". На это мгновенно отреагировал глава департамента общественных связей Федерации еврейских общин России Борух Горин: "Мы будем вам рады, приходите! Молитесь, не молитесь - делайте что хотите. У нас свободная страна. Каждый человек может зайти в синагогу по своим делам" .
На чьей стороне в этом пиар-матче будут симпатии зрителей?
Кроме того, дотошное и демонстративное требование исполнять древние запреты способно психологически травмировать многих уже членов церкви. «Как, принимая крещение, я еще и вот на это оказался подписан?!».
И вполне очевидно, что с помощью книги канонов можно добиться раскола церкви. Немало «истинно-православных» церквей откололись именно под лозунгом исполнения этого 45го апостольского правила.
Почему это вроде бы столь ясное правило вызывает разночтения?
Первая причина состоит в том, что слово «еретик» изменило свой смысл за истекшие столетия. Первые ереси в истории церкви это вполне ясное нехристианство: гностики. Еретики той поры - это фантазеры-оккультисты.
Даже слово «Бог» имело для них другое наполнение и понимание. Мир богов включал в себя 365 эонов, истечений, эмонаций; эти божки вступали между собой в весьма сложные отношения и интриги. Поэтому, даже при употреблении одинаковых слов Бог, Творец, Слово, Дух, Спаситель, не могло быть уверенности в том, что молясь вместе с гностиками, я молюсь Богу Евангелия.
Но есть мудрое наблюдение митрополита Антония Сурожского о том, что чем позже откалывается та или иная ересь от православия, тем больше православия она в себе уносит. Армяне унесли с собой согласие с решениями первых трех Вселенских Собора, католики - всех семи.
Нельзя в одно слово «еретик» запихивать столь разные реалии как гностики и католики. В больнице больны все, включая врачей. Но глубина болезненного поражения бывает разной. Поэтому в больнице есть боксы, в которые нельзя входить даже медперсоналу без особых предосторожностей, а есть палаты, в которые могут заходить посетители с улицы.
Поэтому я не думаю, что если я прочитаю молитву «Отче наш…» вместе с баптистами или с католиками, то это будет молитва не по адресу, что она улетит не к Тому.
Шестой канон Лаодикийского собора запрещает еретикам заходить в наши церкви. Как же в таком случае не то что еретики, а просто язычники (послы киевского князя Владимира) зашли в церковь Святой Софии в Константинополе? Будучи язычниками, они были приглашены присутствовать на богослужении, были поражены "небесной красотой" византийского богослужения, и их рассказ склонил выбор князя в пользу православия. Получилось неканонично, но полезно.
Формулу Болотова «в Церкви канонично то, что полезно для Церкви» я мог бы проиллюстрировать таким примером:
Предположим, Синод решил назначить меня в Испанию. Я там обжился и однажды в декабре получил прекрасный конвертик с золотым тиснением и гербом золотым. Письмо же в нем извещало: «Его Высокопреосвященство, Архиепископ Мадридский, кардинал такой-то, имеет честь пригласить вас принять участие в торжественной мессе, посвященной Рождеству Христову, которая имеет место быть 25 декабря сего года, в 10:00, в кафедральном соборе города Мадрида». Итак, меня приглашают принять участие в католической мессе. Идти или нет?
Канонический запрет я помню. Но я помню и слова Болотова. Вопрос: если я пойду на эту мессу, полезно это будет для церкви или нет?
Лично я, пожалуй, пошел бы. Моя логика была бы такой: как почетного гостя кардинала и клирика меня посадят в алтаре. Как известно, иконостаса у католиков нет, алтарь открыт. На кардинальской Рождественской мессе будет национальное испанское телевидение. Соответственно, моя физиономия и ряса будут показаны на всю страну. Далее будет речь кардинала. По канонам нашего экуменического времени она пойдет с таким зачином: «Ваше Величество (это к королю), дорогой отец Андрей (это ко мне), собратья архипастыри, братья и сестры, господа депутаты парламента…» Дальше в своей речи он обязательно еще раз ко мне обратится и скажет: «в лице отца Андрея мы приветствуем Русскую Православную Церковь, Церковь-мученицу, Церковь Андрея Рублева и Александра Солженицына», выразит надежду на то, что близок тот день, когда мы вместе соединимся у одной чаши, скажет, что мы, христиане разных традиций, это два легких единой Европы. То есть вся Испания увидит, что кардинал ко мне относится хорошо.
А мне это важно, потому что обычные испанцы довольно прохладно реагируют на мой храм, на дверях которого висит страшная табличка с почти ругательными словами. Первое из них - «Русская» (это синоним мафии и диктатуры); второе - «Ортодоксальная» (ортодоксы это фундаменталисты, а фундаменталисты - это ваххабиты). Так что испанцы благоразумно обходят мой храм за два квартала. А тут вдруг по национальному телевидению они увидят, что кардинал идет ко мне целоваться. «Надо же! - скажут телезрители, - Это ж тоже христиане!». И при случае зайдут ко мне. А я им уже по ходу дела расскажу про Папу Римского и про иные их и наши особенности.
Так что, я думаю, что это будет полезно для Церкви.
Дальше, представьте себе - я хорошо вел себя в Испании, и Синод решил меня назначить епископом в Россию, условно говоря, в Рязань. Сидя в рязанском кремле я раздумываю - а не отблагодарить ли мне католиков. А не позвать ли мне местного ксендза на рождественскую православную литургию 7 января. Что произойдет? Ровно то же самое. Областное телевидение это покажет, а какая-нибудь бабушка, наблюдая эту сцену на телеэкране, скажет: «Ой, а наш Владыка с католиком поцеловался. Так, значит, они тоже христиане? Как здорово, мне до храма-то три квартала идти, а до костела один, тем более там посидеть можно». Что в итоге произошло? Из-за этого моего экуменического поцелуя православная душа ушла из нашей церкви. Значит, для нее, для церкви это не полезно.
Еще пример церковно-сообразного отхода от правил. На этот раз - вполне реальный мемуар:
2004 год. Румыния. Область Альба-Юлия. Местный архиепископ Андрей пригласил меня приехать на торжество: целая деревня униатов перешла в Православие. Храм отремонтировали, заново поставили иконостас. После совершения чина освящения храма служба продолжилась на улице, потому что народ в храме не помещался (в Румынии часто служат на огромных площадях на выносном престоле). Литургия завершилась, и люди идут посмотреть свой новый храм. И при этом заходят в алтарь и целуют престол. По правилам в алтарь могут заходить только церковно-служители, а целовать престол - только священно-служители. Но тут я вижу, что престол целуют все, даже женщины.
На мои расспросы ответ был таким: это дозволяется сделать раз в жизни. При освящении нового храма (в традиционном обществе вряд ли и раз в жизни селянину удастся увидеть завершение строительства нового храма в своем селе). Эта логика очень понятна - строили храм всей общиной, всем миром, мужчины и женщины. Это святыня, общая для всех, и в день освящения храма каждый может в него зайти и проявить наше всеобщее священство во Христе.
И еще один парадокс церковного права увидел я в тот день. Мы привыкли, что в ЗАГСе регистратор в завершение свадебного ритуала говорит «А теперь можете поцеловать друг друга». Но православный чин венчания такое эротики не предполагает (он вообще не интересуется «любите ли вы друг друга?» или «обещаешь ли быть верным своей супруге?»).
Но в этом румынском селе я видел следующее: Епископ рукоположил священника к этому новому храму. И вдруг, когда уже все священные одежды были возложены на ставленика, епископ взял его за руку, вывел из алтаря, поставил на амвон лицом к народу, подозвал какую-то девушку из толпы и повелел: «Целуйтесь!». Что и было исполнено на амвонном возвышении во очию всего народа.
В Русской Церкви, когда епископ рукополагает женатика, то снимает с его пальца обручальное кольцо. Кольцо - знак собственности. Муж окольцован женой (и взаимно). Но священник уже не может принадлежать жене, он «обручен» Церкви. В знак этого нового брака снимаются знаки брака прежнего.
А в этом регионе Румынии решили наоборот. По той причине, что вокруг живут католики, а их духовенство безбрачно. И вот чтобы не было соблазна, подозрений и сплетен, важно, чтобы перед лицом епископа (начальника) и народа (паствы) батюшка прилюдно поцеловался со своей матушкой. В знак того, что это законно. Чтобы впредь никого не шокировало то, что у него есть жена и дети .
Разумно. Полезно. А, значит, и это канонично.
И все же слова Болотова столь же точны, сколь и страшны. Потому что дальше возникает второй вопрос: «А кто определяет, что полезно для Церкви, а что нет?».
Кроме того, слишком очевидно, что лица, принимающие такие решения, склонны отождествлять понятия «Церковь» и «правящий класс церкви», т.е. епископат.
Представления о «пользе церковной» могут радикально разниться у разных людей и центров власти. Но одно вполне стабильно: тот, кто в данную минуту находится «на верху горы», всегда - за стабильность, за увековечивание выгодного ему положения. Им, конечно, уже не хочется перемен. Как сказал мудрый Тирион Ланистер, «очень легко спутать то, что есть и то, что должно быть. Особенно, если то, что есть, выгодно для вас». Он сыт, а потому благодушен. И сверху, сыто отрыгивая, он может изобличать злобу и ненависть «дестабилизирующих элементов». Нет, мол, в вас христианской любви, смирения и благочестия… И поэтому безобидный призыв - мол, давайте жить дружно, оставим все как есть - это, на самом деле, действие в пользу тех, кто уже считает себя победителями на всю оставшуюся жизнь, и желательно, на жизнь своих внуков. Как сказал епископ Питирим Творогов: «Те, кто жаждет в России смены власти и смены элит - посмотрите на Украину и успокойтесь!» . Он-то уже во власти и в элите.
Очень характерно это сказалось в дискуссии вокруг все того же 45го апостольского правила про не-моление с еретиками. Один из епископов патриархии поучаствовал в организованной Ватиканом экуменической молитве. Что вполне очевидно укладывалось в традицию, существующую в Моспатриархии уже немало десятилетий. Священник Георгий Максимов указал также на не менее очевидное противоречие этого деяния указанному канону («Пресвитеру, обличенному в общении с еретиками, особенно если он подписался, непозволительно священнодействовать до времени православного собора, на котором подобные дела будут рассмотрены, а разве только в случае нужды крестить, выносить мертвого, преподавать одеяние монаху, освящать богоявленскую воду, читать евангелие на утрени, преподавать Святые тайны, уже освященные невиновным пресвитером» - преп. Феодор Студит. Послания. Ч.2. М., 2003, с.168-169).
В ответ митрополит Иларион Алфеев обозвал его "церковным навальным" .
И стало понятно, чего стоит декларируемая в иных случаях "аполитичность" церкви.
И стало понятно, с какой охотой церковные риторы уносят к себе штампы госпропаганды (мол, как Навальный не сразу приступил к критике Путина, а сначала нападал на его окружение, их дачи и бизнесы, так и Максимов начал атаку на Патриарха с атаки на викария).
РПЦ уже не первое столетие обвиняют в ее бессубъектности. Мол, она может лишь воспроизводить имперски-государственную риторику.
Если бы в этом обвиняли какой-то клуб рыболовов, для его репутации это было бы неопасно: рыб голой попагандой не испугаешь.
Но для институции, которая утверждает, что ее исключительный источник вдохновения находится на Небе и что она вещает глаголы вечной жизни, все же неудобно, когда на поверку оказывается, что глаголет она штампами вполне земных (пусть даже и тайных) канцелярий.
И вот посреди этих обвинений - зачем митрополиту понадобилось это дешевое обезьянничанье? Неужто репутация РПЦ совсем не заботит председателя ОВЦС?
Надеюсь, мы не увидим современной реанимации древнерусского канона, возлагающего на христиан обязательство доносительства:
"Теперь церковь, вместе с княжеской властью преследуя язычников, возлагает на своих верных чад обязанность доносить о скрывающихся поганых. В требниках XIV и XV вв. читаем такие статьи, вероятно, более древние по своему происхождению: „Страх не повѣдавши поганьства, 40 дній сухъи»; «Или не повѣдал поганаго страха ради?». Отсюда видно, что, таясь от преследований, язычники мстили своим врагам христианам за доносы на них церковной власти; страх мести удерживал верующих от доносов на язычников. Но церковь властью духовного отца наказывает 40-дневной епитимьей сухоядения таких не совсем ревностных или недостаточно смелых христиан, требуя от них энергичного содействия в искоренении язычества" (Смирнов С. Древне-русский духовник. М., 1913).
С другой стороны по канонам св. Григория Неокесарийского, к падшим относятся все христиане, которые, хотя и не отступили от веры, но, по тем или иным соображениям, споспешествовали язычникам против христиан, указывая им пути и дома христиан (Григория Неокесарийского правила 8 и 9). Помогающий врагам церкви выявлять и устранять ревностных христиан должен извергаться?
А как тогда быть с патриархами и синодалами советской поры? За кого считать митрополита Сергия?
Получив указ о назначении на Одесскую кафедру, св.митрополит Иосиф в письме от 28 сентября 1927 года заявил митрополиту Сергию, что он отказывается принимать новое назначение в связи с тем, что митрополит Сергий сделал его под давлением власти.
" Народ против той злой интриги, которая упорно добивается своего и готовится ныне торжествовать свою победу Вашим слабоволием и попустительством. Уничтожив меня, Вы кровно обидите этим моих истинных и достойнейших избирателей, не говоря уже о кровной обиде мне в моем и без того нерадостном положении. Уничтожив меня, Вы даете мне право не верить более в то, что Вами руководит небесная благодать Божия, а не земное человекоугодничество. Я решительно не могу признать правильным состоявшегося без всякой моей вины и без всякого моего согласия и даже ведома перемещения моего на Одесскую епархию прежним безобразно-царско-распутинским порядком и требую незамедлительного перенесения моего дела из сомнительной не для одного меня компетенции Вашего Синода на обсуждение усиленного Собора епископов, коему я только сочту обязанным явить свое беспрекословное послушание. Иосиф, митрополит Ленинградский».
Цит. по: прот. Георгий Митрофанов. Очерки по истории Русской Православной Церкви ХХ века. М., 2021, с.287
За кого считать тех, кто отправил в ссылку архиепископа Гермогена Голубева (а среди подписавших тот синодальный указ был и будущий патриарх Алексий Ридигер).
За кого считать митрополита Макария Свистуна, который путь к епископству купил чрез донос на своего однокурсника Павла Адельгейма? (“Именно Филарет Денисенко заставил Лёню написать на меня донос в 1970 году. Этот донос был внесён в мой Приговор: «В духовной семинарии, где я учился вместе с Адельгеймом, он высказывался против исполнения гимна Советского Союза и хвалебных песен в адрес Советского государства. Лиц, которые исполняли гимн и хвалебные песни, Адельгейм называл хамелеонами, преклоняющимися перед властями» (Лист дела 178, т. 2)». https://www.pravmir.ru/protoierej-pavel-adelgejm-iz-seminarii-menya-vygonyal-lichno-filaret-denisenko/ . И семинарист отправился на три года в лагеря…).
Понятно, что воспоминание о тех или иных канонах, искусство их перетолкования в свою пользу, равно как и игнорирование канонов сиюминутно неудобных, зависит статуса знатока церковно-канонических древностей.
Когда я был семинаристом, церковное право мне преподавал только что рукоположеный Владислав Цыпин (окончивший филологический, а не юридический факультет университета и не учившийся в церковных школах). Студенты донимали его вопросом о том, как совместить 45-е правило с официальным экуменизмом патриархии и вообще о том, как применять древние каноны сегодня. Ответ Цыпина был прост: «это все оставлено на усмотрение архиерея и священноначалия». Такой ответ вполне устраивал то самое священноначалие. Но он же означал и полный отказ от «правового мышления».
И не то, чтобы я был против этого отказа. Но я за честное признание: в реальности мы - церковно-правовые нигилисты и волюнтаристы. Отдельные части трупа церковного права мы искусственно гальванируем, когда это нам удобно. Нужно честно признать не кризис, а просто давно наступившую смерть всей церковно-правовой системы и начать разрабатывать новый, но действующий кодекс. Как в государстве нельзя притворяться, будто мы живем по «Русской Правде», так и в церкви не надо уверять, будто мы исполняем решения Трулльского собора.
Тот же канон, где сказано, что нельзя молиться с еретиками, окружен не менее авторитетными канонами, запрещающими разделять трапезу с еретиками , и помывку в бане с евреем. («Некоторые монахи по видимому держат правую веру и терпели много гонений за истину, но общаются и вкушают пищу с еретиками и считают это дело безразличным, соблюдая только следующие три условия: чтобы не принимать благословения от еретиков, не петь вместе с ним, когда они предначинают, и не участвовать в приобщении хлеба их. Это противно постановлениям Святых отцов» - преп. Феодор Студит. Послания. Ч.2. М., 2003, с. 105).
Но разве кто из православных, заходя в городскую баню, устраивает перекличку: «Ну-ка быстро у стенки выстроились! Обрезанных тут нет? Если есть - быстро вышли вон!»? А если православный заходит в кафе, проверяет ли он соседние столики: «Значит так, жиды, мусульмане, католики, атеисты - вон отсюда, а мне гамбургер, пожалуйста!»? Нет, наверное.
Только тот, кто сам исполняет все правила буквально, имеет нравственное право обвинить кого-то другого в неисполнении одного из них. Судья, нарушивший один из законов и протоколов, уже не может быть судьей.
В других случаях начинается «вкусовщина»