Когда послушание выше заповеди "не лги"
Марина Ахмедова:
Сегодня мне под утро позвонили, и незнакомый женский голос сказал: «Все - ложь». Голос был спекшийся, таким говорят люди, когда у них жар. Звонившие (их было три) оказались монахинями Свято-Елисаветинского монастыря в Минске.
Монахини начали рассказывать - Мать Алексия лежит с положительной covid-пневомнией в реанимации. Отец Василий - тоже в больнице. Из ста тридцати сестер сто больны. Больных отселили от пока здоровых из корпусов в гостиницу, но строго наказали - «Приедут медики, скажете, что вас отселили потому, что в корпусах идет ремонт».
Еду для больных оставляют в коридоре, они выходят за ней в масках. Но при этом монастырь работает, и паства в него идет толпой. К примеру, только на Пасху за ночь от одной ложечки причастилось 970 человек. Ложечка не обрабатывалась, и когда одна девушка из желавших причаститься расплакалась и попросила ложку обработать, ей ответили, пусть идет в другой храм и там причащается, а здесь только так. Но если придут медики, заболевшим велено сказать - «Вы заболели после Пасхи. Только что». Руководство монастыря не хочет, чтобы люди понимали - они на Пасху ходили в монастырь, где было уже столько больных.
- Как же? - спрашиваю я. - Патриарх же сказал, чтобы молились дома.
- А сестры говорят, - отвечали мне, - что надо не патриарха слушать, а надо отца Андрея, он - святой, и по его молитвам никто не заболеет. В проповедях он говорит, что благодать все дезинфицирует и исцеляет, и в храме нельзя заболеть, в храм можно больным прийти и исцелиться.
- Он сумасшедший? - спрашиваю я.
- Как же вы не понимаете, - говорят мне, - ведь если он скажет иначе, это перечеркнет ту идею, которую он годами в церковь нес, которой он жил. А еще мать Агапия никого не отпустила с Литургии. А многие монахини были с температурой и пытались отпроситься.
- Да что это за идея такая?
- Это идея стояния за чистоту православия, и она в нашем монастыре всегда такой была. Мы вам сейчас пришлем предписание старших сестер для нас.
Позже в мой мессенджер придет такой текст: «Для прихожан обитель работает как обычно, никто из знакомых, друзей и сотрудников монастыря не должен знать о ситуации внутри монастыря, то есть о карантинных мерах. На людях, на улице и в храме маски носить не нужно. Матушка и батюшка в курсе всех принимающихся мер».
Было раннее утро, и мне сложно было воспринять то, что мне говорят эти незнакомые температурящие женщины из Белоруссии. И почему они звонят мне? И почему мне шепотом говорят - «Все - неправда. Все. Нельзя ведь проповедовать Евангелие и людей обманывать?».
- Да зачем же вы слушаете этого отца Андрея?! - спрашиваю я.
- А у него личная харизма очень сильная. Он всегда говорит - «Я помолился и Бог открыл мне". Он всегда прав. Вы ничего о нем не знаете. Он пришел в православие из хиппи, он уверовал и десять лет работал охранником храма, потом его рукоположили, он создал сестричество вокруг психиатрической больницы в Новинках. А потом его благословили на пустыре строить монастырь. Мы не хотим его очернять, но мы понимаем, что люди не должны страдать из-за того, что он построил тут культ личности и заставил всех поверить в то, что его молитвы помогают. Но сейчас они не помогают. Только признать это для него смерти подобно.
Что же это за вера такая, рассуждаю, слушая их, я. Где в этой вере твоя собственная личность? Почему люди не умеют верить вне храма? Зачем им всегда и всего от веры надо - обрядов, священников, храмов. А, может, это все от того, что оставшись без ритуалов дома наедине с собой и с Богом, люди поймут, что не очень-то они верят?
- Да, сейчас такой процесс отцеживания верующих идет, - соглашается одна из монахинь.
- Какая у вас температура сейчас?
- У меня 37, у нее - 38, у нее - 37 и 5. А вы думаете, мы вам ради себя позвонили? Нет, мы вам позвонили не за себя, а потому, что мы правды хотим.
Я предупредила их, что сейчас буду звонить главе Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом Владимиру Легойде. А они меня предупредили о том, что у них уже сегодня могут отнять телефоны. Я действительно сразу позвонила Легойде, он об этой ситуации уже знал. Сказал, что сегодня в монастырь зайдут врачи. Они только что зашли. Но я пишу этот пост потому, что в любом случае обещала монахиням сказать правду. И я ее говорю.
***
Легойда сегодня сам в своем телеграмме позитивно упоминал автора данного текста:
За сутки благодаря Марине Ахмедовой @Marinaslovo собрали для нуждающихся Киргизии, которых поддерживает Бишкекская епархия, 475 000 рублей. Эти деньги помогут пережить это тяжелое время сотням семей."
***
Александр Шрамко:
Справедливости ради. Точно неизвестно, точно ли все эти сестры «полегли» от коронавируса, и вообще сколько их полегло. Фраза «Я помолился, и Бог открыл мне» это в пересказе, может даже не от самих сестер. Я более-менее знаю Лемешонка (я и в церковь пришел, как многие в Минске, в большой степени через него еще в 1977-78 годах). У него много специфического и неприемлемого, скажем так. Некоторые качества, как бизнесмена, например, проявились неожиданно - до этого он был во всех отношениях «не от мира сего». Но никогда такой фразы я от него не слышал. Кроме того, он тонко чувствует православный дискурс, а его проповеди это по сути набор привычных ласкающих слух благочестивых штампов. За рамки этого дискурса он не выходит и ничего неожиданного не говорит (как, например, Головин с его образами дефекации у Иисуса). За рамками этого дискурса и протестантская формула «Бог открыл мне». Более того, как и положенно православному, он, напротив, нарочито кокетничает на тему своей немощи, греховности и т д.
https://www.facebook.com/igpetr/posts/2917203235022108
Сегодня мне под утро позвонили, и незнакомый женский голос сказал: «Все - ложь». Голос был спекшийся, таким говорят люди, когда у них жар. Звонившие (их было три) оказались монахинями Свято-Елисаветинского монастыря в Минске.
Монахини начали рассказывать - Мать Алексия лежит с положительной covid-пневомнией в реанимации. Отец Василий - тоже в больнице. Из ста тридцати сестер сто больны. Больных отселили от пока здоровых из корпусов в гостиницу, но строго наказали - «Приедут медики, скажете, что вас отселили потому, что в корпусах идет ремонт».
Еду для больных оставляют в коридоре, они выходят за ней в масках. Но при этом монастырь работает, и паства в него идет толпой. К примеру, только на Пасху за ночь от одной ложечки причастилось 970 человек. Ложечка не обрабатывалась, и когда одна девушка из желавших причаститься расплакалась и попросила ложку обработать, ей ответили, пусть идет в другой храм и там причащается, а здесь только так. Но если придут медики, заболевшим велено сказать - «Вы заболели после Пасхи. Только что». Руководство монастыря не хочет, чтобы люди понимали - они на Пасху ходили в монастырь, где было уже столько больных.
- Как же? - спрашиваю я. - Патриарх же сказал, чтобы молились дома.
- А сестры говорят, - отвечали мне, - что надо не патриарха слушать, а надо отца Андрея, он - святой, и по его молитвам никто не заболеет. В проповедях он говорит, что благодать все дезинфицирует и исцеляет, и в храме нельзя заболеть, в храм можно больным прийти и исцелиться.
- Он сумасшедший? - спрашиваю я.
- Как же вы не понимаете, - говорят мне, - ведь если он скажет иначе, это перечеркнет ту идею, которую он годами в церковь нес, которой он жил. А еще мать Агапия никого не отпустила с Литургии. А многие монахини были с температурой и пытались отпроситься.
- Да что это за идея такая?
- Это идея стояния за чистоту православия, и она в нашем монастыре всегда такой была. Мы вам сейчас пришлем предписание старших сестер для нас.
Позже в мой мессенджер придет такой текст: «Для прихожан обитель работает как обычно, никто из знакомых, друзей и сотрудников монастыря не должен знать о ситуации внутри монастыря, то есть о карантинных мерах. На людях, на улице и в храме маски носить не нужно. Матушка и батюшка в курсе всех принимающихся мер».
Было раннее утро, и мне сложно было воспринять то, что мне говорят эти незнакомые температурящие женщины из Белоруссии. И почему они звонят мне? И почему мне шепотом говорят - «Все - неправда. Все. Нельзя ведь проповедовать Евангелие и людей обманывать?».
- Да зачем же вы слушаете этого отца Андрея?! - спрашиваю я.
- А у него личная харизма очень сильная. Он всегда говорит - «Я помолился и Бог открыл мне". Он всегда прав. Вы ничего о нем не знаете. Он пришел в православие из хиппи, он уверовал и десять лет работал охранником храма, потом его рукоположили, он создал сестричество вокруг психиатрической больницы в Новинках. А потом его благословили на пустыре строить монастырь. Мы не хотим его очернять, но мы понимаем, что люди не должны страдать из-за того, что он построил тут культ личности и заставил всех поверить в то, что его молитвы помогают. Но сейчас они не помогают. Только признать это для него смерти подобно.
Что же это за вера такая, рассуждаю, слушая их, я. Где в этой вере твоя собственная личность? Почему люди не умеют верить вне храма? Зачем им всегда и всего от веры надо - обрядов, священников, храмов. А, может, это все от того, что оставшись без ритуалов дома наедине с собой и с Богом, люди поймут, что не очень-то они верят?
- Да, сейчас такой процесс отцеживания верующих идет, - соглашается одна из монахинь.
- Какая у вас температура сейчас?
- У меня 37, у нее - 38, у нее - 37 и 5. А вы думаете, мы вам ради себя позвонили? Нет, мы вам позвонили не за себя, а потому, что мы правды хотим.
Я предупредила их, что сейчас буду звонить главе Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом Владимиру Легойде. А они меня предупредили о том, что у них уже сегодня могут отнять телефоны. Я действительно сразу позвонила Легойде, он об этой ситуации уже знал. Сказал, что сегодня в монастырь зайдут врачи. Они только что зашли. Но я пишу этот пост потому, что в любом случае обещала монахиням сказать правду. И я ее говорю.
***
Легойда сегодня сам в своем телеграмме позитивно упоминал автора данного текста:
За сутки благодаря Марине Ахмедовой @Marinaslovo собрали для нуждающихся Киргизии, которых поддерживает Бишкекская епархия, 475 000 рублей. Эти деньги помогут пережить это тяжелое время сотням семей."
***
Александр Шрамко:
Справедливости ради. Точно неизвестно, точно ли все эти сестры «полегли» от коронавируса, и вообще сколько их полегло. Фраза «Я помолился, и Бог открыл мне» это в пересказе, может даже не от самих сестер. Я более-менее знаю Лемешонка (я и в церковь пришел, как многие в Минске, в большой степени через него еще в 1977-78 годах). У него много специфического и неприемлемого, скажем так. Некоторые качества, как бизнесмена, например, проявились неожиданно - до этого он был во всех отношениях «не от мира сего». Но никогда такой фразы я от него не слышал. Кроме того, он тонко чувствует православный дискурс, а его проповеди это по сути набор привычных ласкающих слух благочестивых штампов. За рамки этого дискурса он не выходит и ничего неожиданного не говорит (как, например, Головин с его образами дефекации у Иисуса). За рамками этого дискурса и протестантская формула «Бог открыл мне». Более того, как и положенно православному, он, напротив, нарочито кокетничает на тему своей немощи, греховности и т д.
https://www.facebook.com/igpetr/posts/2917203235022108