Еще раз о разбитой витрине православия
Говорить о борьбе вокруг украинской автокефалии православному можно только с покрасневшими ушами.
Стыдно за то, каким явило себя всемирное православие в начале своего третьего тысячелетия своего славного исторического пути.
Первый раз на глазах моего поколения парадная витрина православия треснула в 2016 году. На острове Крит прошел Великий Всеправославный собор. За 1200 лет, прошедших со дня последнего Вселенского собора, накопилось слишком много якобы авторитетных решений, и просто привычек (безо всяких решений), с которыми стоило разобраться.
Когда его запланировали в начале 1960-х, для его рассмотрения подготовили 120 достаточно серьезных тем для обсуждения и решения. В том числе и о статусе этого Собора (к примеру, на каких условиях называть его Всеправославным). Но довольно быстро началось усыхание как темника Собора, так и немногих оставшихся проектов его определений .
Уходили или лишались содержания темы, важные для прихожан, и оставались лишь темы, важные для патриархов, выясняющих отношения между собой.
Это была попытка создать единые уста Великой Православной Церкви. В некотором смысле православная церковь - это великий немой. Слышны голоса отдельных национальных церквей, но нет общего, в котором бы содержалась рефлексия о себе самой: о своей вере, проблемах своей жизни и об её отношении к внешнему миру. Такие соборы не созывались почти полторы тысячи лет. Мечта дать православию голос активно жила весь двадцатый век. Мне кажется, этот собор мог бы стать значимым, если бы он чётко сформулировал свои полномочия, обязательные для всех церквей. После этого можно было бы приступить к пересмотру правового наследия православного мира. Так как «каноны» - это вещи, противоречащие друг другу, устаревшие, давно уже почти не исполняемые, рациональнее было бы, следуя примеру католиков, создать кодекс действующего православного права. И лишь после этого приступать к решению частных вопросов.
А еще предполагалось обсудить режим постов, старый-новый календарь... Кто, когда и для кого постановил, что надо поститься именно в такой-то день (кроме Великого поста)? До сих пор нет единого церковного устава (лишь Болгарская церковь его прописала) богослужений для прихода, а не для монастырей. А монастырский устав совершенно неприемлем для прихода. Оттого выходит, что по сути каждый священник становится лжецом: ведь он обещал служить строго по уставу, а устава у него нет...
Повестка дня этого собора могла бы быть интересной, но все равно, даже при самом полном своем наполнении - позорной. Ибо все равно она была бы какой-то «инопланетной».
За эту более чем тысячу лет изменилось очень много - и прежде всего самоощущение людей, принципы, на которых они строят межличностную коммуникацию и социальные связи.
Умножилось количество «проклятых вопросов». На боль экзистенциалистов не ответишь умножением церковной позолоты и мишуры.
Психологи, психиатры, психотерапевты составили серьезную и профессионально-успешную конкуренцию клиру.
Научная библеистика пришла к выводам, которые стесняются озвучивать в наших семинариях.
Просто так называть всю религиозную жизнь человечества за пределами «канонического православия» сатанизмом тоже уже неубедительно и неприлично.
У критиков традиционной христианской семейной модели (один брак на всю жизнь) появились новые аргументы (тут и увеличение продолжительности жизни, и экономическая, правовая и социальная самостоятельность женщины, и, наконец, просто понимание брака как воплощения любви) . А, может, стоит вообще уменьшить слишком уж преувеличенный церковный интерес к контролю над семейной и половой жизни людей?
В святоотеческо-монашеской литературе не найти ответ на вопрос «если сын подросток». «Сокровищница православной педагогики» вообще оказалась на редкость бедна.
В церковных установлениях много сказано о том, как радовать православного царя исполнять его веления. Но новый опыт жизни в светских и демократических государствах, в статусе меньшинства не имеет никакого внятного церковно-канонического оформления. Да и сама гибель Византийской Империи и ликвидация Божиим Промыслом всех православных монархий разве не взывает к соборному обсуждению этого обстоятельства?
А что ответить современному естествознанию? А как увязать с Евангелием вызовы и возможности современной биоэтики?
Думаю, список этих вопросов может быть многократно увеличен.
Если вы, святейшие и блаженнейшие владыки, всерьез верите в то, что Дух Святой обязан являться на собрания иерархов и их вразумлять, если вы сами убеждены в ом, в чем убеждаете нас - мол, на ваши собрания приходят не только официанты, которые кофе будут вам подавать, но еще и Дух Божий является по вашему заказу - тогда дерзайте. Ставьте самые сложные, проклятые вопросы, и требуйте: Господи, помоги нам, дай нам ответ. Вот мы здесь все, что называется, Твои избранные, мы здесь в этом зале - Твои, Господи, и мы не выйдем отсюда, откажемся от обеда и ужина, пока Ты нам не откроешь Свою волю, пока не дашь нам нужные слова, Твои ответы на наши вопросы. Спорьте - и Бог укажет, чьими устами Он вещает в этот раз!
Вместо этого они обсуждают вопрос, в каком порядке сядем, вопросы диптиха
В итоге повестка Великого Собора оказалась такой:
• Миссия Православной Церкви в современном мире;
• Православная диаспора;
• Автономия и средства её достижения;
• Таинство брака и то, что ему угрожает;
• Важность поста и его соблюдение сегодня;
• Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром.
Но дискуссий не было. Чтобы не дать шанса непредсказуемому Духу, все документы до запятой выверялись до собора и согласовывались со всеми участниками. Сами тексты - поток деклараций, без какой-бы то ни было аргументации. И весь их смысл: як було, нехай так оно и лежiть!
Собор стал грандиозным фиаско «Церкви учащей».
Церковная «профессура» (учащие) отказалась от труда подтягивания прихожан до своего уровня понимания и знания церковной истории и традиции. Собор задохнулся от нежелания сказать и знать экклезиологическую правду.
Слишком много было и есть ритуальных лжесвидетельств о себе самих, о величии и святости своего статуса и служения и о неизменной верности Древним Истокам.
Поиски неуязвимых для критики решений привели к отказу от решений. Чтобы удовлетворить всех, «не порождать народных нестроений и расколов», решили ограничиться повторением уже знакомого прихожанам набора фраз.
А раз от серьезных дискуссий и вопросов ушли, то решили - раз уж собрались - поговорить о мелочах: о регламенте, бюджете и расстановке кресел (диптихе).
В итоге Собор, который замышлялся как пиар-картинка «Торжество Православия», стал срамнейшей демонстрацией нашей наготы: ни единства, ни богословского содержания, ни мужества видеть проблемы, признавать их и решать. Собор не нужен для фиксации статус-кво. Мол, до XXI века как-то доскрипели, и дальше по милости Божией похромаем. Собор, которому после многовекового молчания нечего сказать и который не решается ничего решить, стал посмешищем.
Это не вопрос дипломатии и публицистики. Срыв Всеправославного Собора это вопрос богословского уровня. Кто мы?
А уже через два года последовала еще более мощная и наглядная демонстрация внутреннего кризиса всемирного православия: украинский кризис.
(вчера на эти сюжеты говорил на Эхо Москвы)
Стыдно за то, каким явило себя всемирное православие в начале своего третьего тысячелетия своего славного исторического пути.
Первый раз на глазах моего поколения парадная витрина православия треснула в 2016 году. На острове Крит прошел Великий Всеправославный собор. За 1200 лет, прошедших со дня последнего Вселенского собора, накопилось слишком много якобы авторитетных решений, и просто привычек (безо всяких решений), с которыми стоило разобраться.
Когда его запланировали в начале 1960-х, для его рассмотрения подготовили 120 достаточно серьезных тем для обсуждения и решения. В том числе и о статусе этого Собора (к примеру, на каких условиях называть его Всеправославным). Но довольно быстро началось усыхание как темника Собора, так и немногих оставшихся проектов его определений .
Уходили или лишались содержания темы, важные для прихожан, и оставались лишь темы, важные для патриархов, выясняющих отношения между собой.
Это была попытка создать единые уста Великой Православной Церкви. В некотором смысле православная церковь - это великий немой. Слышны голоса отдельных национальных церквей, но нет общего, в котором бы содержалась рефлексия о себе самой: о своей вере, проблемах своей жизни и об её отношении к внешнему миру. Такие соборы не созывались почти полторы тысячи лет. Мечта дать православию голос активно жила весь двадцатый век. Мне кажется, этот собор мог бы стать значимым, если бы он чётко сформулировал свои полномочия, обязательные для всех церквей. После этого можно было бы приступить к пересмотру правового наследия православного мира. Так как «каноны» - это вещи, противоречащие друг другу, устаревшие, давно уже почти не исполняемые, рациональнее было бы, следуя примеру католиков, создать кодекс действующего православного права. И лишь после этого приступать к решению частных вопросов.
А еще предполагалось обсудить режим постов, старый-новый календарь... Кто, когда и для кого постановил, что надо поститься именно в такой-то день (кроме Великого поста)? До сих пор нет единого церковного устава (лишь Болгарская церковь его прописала) богослужений для прихода, а не для монастырей. А монастырский устав совершенно неприемлем для прихода. Оттого выходит, что по сути каждый священник становится лжецом: ведь он обещал служить строго по уставу, а устава у него нет...
Повестка дня этого собора могла бы быть интересной, но все равно, даже при самом полном своем наполнении - позорной. Ибо все равно она была бы какой-то «инопланетной».
За эту более чем тысячу лет изменилось очень много - и прежде всего самоощущение людей, принципы, на которых они строят межличностную коммуникацию и социальные связи.
Умножилось количество «проклятых вопросов». На боль экзистенциалистов не ответишь умножением церковной позолоты и мишуры.
Психологи, психиатры, психотерапевты составили серьезную и профессионально-успешную конкуренцию клиру.
Научная библеистика пришла к выводам, которые стесняются озвучивать в наших семинариях.
Просто так называть всю религиозную жизнь человечества за пределами «канонического православия» сатанизмом тоже уже неубедительно и неприлично.
У критиков традиционной христианской семейной модели (один брак на всю жизнь) появились новые аргументы (тут и увеличение продолжительности жизни, и экономическая, правовая и социальная самостоятельность женщины, и, наконец, просто понимание брака как воплощения любви) . А, может, стоит вообще уменьшить слишком уж преувеличенный церковный интерес к контролю над семейной и половой жизни людей?
В святоотеческо-монашеской литературе не найти ответ на вопрос «если сын подросток». «Сокровищница православной педагогики» вообще оказалась на редкость бедна.
В церковных установлениях много сказано о том, как радовать православного царя исполнять его веления. Но новый опыт жизни в светских и демократических государствах, в статусе меньшинства не имеет никакого внятного церковно-канонического оформления. Да и сама гибель Византийской Империи и ликвидация Божиим Промыслом всех православных монархий разве не взывает к соборному обсуждению этого обстоятельства?
А что ответить современному естествознанию? А как увязать с Евангелием вызовы и возможности современной биоэтики?
Думаю, список этих вопросов может быть многократно увеличен.
Если вы, святейшие и блаженнейшие владыки, всерьез верите в то, что Дух Святой обязан являться на собрания иерархов и их вразумлять, если вы сами убеждены в ом, в чем убеждаете нас - мол, на ваши собрания приходят не только официанты, которые кофе будут вам подавать, но еще и Дух Божий является по вашему заказу - тогда дерзайте. Ставьте самые сложные, проклятые вопросы, и требуйте: Господи, помоги нам, дай нам ответ. Вот мы здесь все, что называется, Твои избранные, мы здесь в этом зале - Твои, Господи, и мы не выйдем отсюда, откажемся от обеда и ужина, пока Ты нам не откроешь Свою волю, пока не дашь нам нужные слова, Твои ответы на наши вопросы. Спорьте - и Бог укажет, чьими устами Он вещает в этот раз!
Вместо этого они обсуждают вопрос, в каком порядке сядем, вопросы диптиха
В итоге повестка Великого Собора оказалась такой:
• Миссия Православной Церкви в современном мире;
• Православная диаспора;
• Автономия и средства её достижения;
• Таинство брака и то, что ему угрожает;
• Важность поста и его соблюдение сегодня;
• Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром.
Но дискуссий не было. Чтобы не дать шанса непредсказуемому Духу, все документы до запятой выверялись до собора и согласовывались со всеми участниками. Сами тексты - поток деклараций, без какой-бы то ни было аргументации. И весь их смысл: як було, нехай так оно и лежiть!
Собор стал грандиозным фиаско «Церкви учащей».
Церковная «профессура» (учащие) отказалась от труда подтягивания прихожан до своего уровня понимания и знания церковной истории и традиции. Собор задохнулся от нежелания сказать и знать экклезиологическую правду.
Слишком много было и есть ритуальных лжесвидетельств о себе самих, о величии и святости своего статуса и служения и о неизменной верности Древним Истокам.
Поиски неуязвимых для критики решений привели к отказу от решений. Чтобы удовлетворить всех, «не порождать народных нестроений и расколов», решили ограничиться повторением уже знакомого прихожанам набора фраз.
А раз от серьезных дискуссий и вопросов ушли, то решили - раз уж собрались - поговорить о мелочах: о регламенте, бюджете и расстановке кресел (диптихе).
В итоге Собор, который замышлялся как пиар-картинка «Торжество Православия», стал срамнейшей демонстрацией нашей наготы: ни единства, ни богословского содержания, ни мужества видеть проблемы, признавать их и решать. Собор не нужен для фиксации статус-кво. Мол, до XXI века как-то доскрипели, и дальше по милости Божией похромаем. Собор, которому после многовекового молчания нечего сказать и который не решается ничего решить, стал посмешищем.
Это не вопрос дипломатии и публицистики. Срыв Всеправославного Собора это вопрос богословского уровня. Кто мы?
А уже через два года последовала еще более мощная и наглядная демонстрация внутреннего кризиса всемирного православия: украинский кризис.
(вчера на эти сюжеты говорил на Эхо Москвы)