Будет людям счастье, счастье на века. У Советской власти длинная рука!
- Только что получено правительственное сообщение о нападении японцев на нашу границу. Там сейчас утро, - сказал Браницкий. - Они дерутся уже шесть часов. Вы знаете эти места? Только в минуту величайшей опасности начинаешь как следует осознавать, что такое советский строй. Мы родились и выросли в войне. Наш быт был все время войной, неутихающей, жестокой. У нас умеют садиться в поезда и уезжать за тысячу верст, не заглянув домой. Мы способны воевать двадцать лет, мы бойцы по исторической судьбе и опыту жизни. Да ведь для нас победить, - говорил он, убеждая Ольгу в чем-то, ему совершенно ясном, - значит смести с лица земли режим, выступивший против нас.
- Скажете вы, что произошло, или нет?
- Как “что произошло”? Японцы прорывают нашу границу у озера Ханка. Ерунда! Ерунда! - не слушая ее, бормотал Браницкий. - Китай вырастет в могущественную советскую страну. Япония станет счастливой. Индия получит свободу… Пойдемте! Я помню, как в двадцать третьем году ждали вестей из Берлина. Как хотелось умереть за них, как о них думали. Когда у них там все сорвалось - эх!.. Эго было личным несчастьем.
- А Вена?
- А Испания? - сказал молодой моряк, услыхав их беседу.
Сколько раз билось от счастья наше сердце, когда над миром проносился революционный пожар! Мы знали, что этот час придет! Вставай, земля! Время наше настало! Вставайте, народы! Прочь руки от Красной страны.
- Отдохнули и хватит, - повторил старый рабочий. - Надо, наконец, этот беспорядок кончать.
Он имел в виду пять шестых человечества, когда говорил о “беспорядке”.
- Да, теперь пойдут дела, о каких и не думали, - в тон ему отвечал пожилой профессор.
Оркестр Большого театра непрерывно исполнял “Интернационал”. Дирижер во фраке с непокрытой головой дирижировал музыкой, высоко и страстно поднимая синие замерзшие руки.
Когда Ольга, войдя к себе в комнату, открыла окно на улицу, послышались крики: “Сталин!”
Толпа кричала и звала: “Сталин! Сталин! Сталин!” - и это был клич силы и чести, он звучал, как “Вперед!” В минуту народного подъема толпа звала своего вождя, и в два часа ночи он пришел из Кремля в Большой театр, чтобы быть вместе с Москвой.
Пусть бы вошел он сейчас в комнату, как бы Ольга обняла его, как бы прижала к себе!
И в это время заговорил Сталин. Слова его вошли в пограничный бой, мешаясь с огнем и грохотом снарядов, будя еще не проснувшиеся колхозы на севере и заставляя плакать от радости мужества дехкан в оазисах на Аму-Дарье.
Павленко П. На востоке. (1932 год)
http://publ.lib.ru/ARCHIVES/P/PAVLENKO_Petr_Andreevich/_Pavlenko_P.A..html
Собственно, это и есть "русская идея" "русского мира": мы знаем, как сделать всех счастливыми!". При этом рецепт счастья может радикально меняться, но мессианская навязчивость остается.
И если кто посмеет уклониться от нашей навязчивой старше-братской помощи и от пожизненного выражения вечной благодарности - будет предателем и фашистом!
- Скажете вы, что произошло, или нет?
- Как “что произошло”? Японцы прорывают нашу границу у озера Ханка. Ерунда! Ерунда! - не слушая ее, бормотал Браницкий. - Китай вырастет в могущественную советскую страну. Япония станет счастливой. Индия получит свободу… Пойдемте! Я помню, как в двадцать третьем году ждали вестей из Берлина. Как хотелось умереть за них, как о них думали. Когда у них там все сорвалось - эх!.. Эго было личным несчастьем.
- А Вена?
- А Испания? - сказал молодой моряк, услыхав их беседу.
Сколько раз билось от счастья наше сердце, когда над миром проносился революционный пожар! Мы знали, что этот час придет! Вставай, земля! Время наше настало! Вставайте, народы! Прочь руки от Красной страны.
- Отдохнули и хватит, - повторил старый рабочий. - Надо, наконец, этот беспорядок кончать.
Он имел в виду пять шестых человечества, когда говорил о “беспорядке”.
- Да, теперь пойдут дела, о каких и не думали, - в тон ему отвечал пожилой профессор.
Оркестр Большого театра непрерывно исполнял “Интернационал”. Дирижер во фраке с непокрытой головой дирижировал музыкой, высоко и страстно поднимая синие замерзшие руки.
Когда Ольга, войдя к себе в комнату, открыла окно на улицу, послышались крики: “Сталин!”
Толпа кричала и звала: “Сталин! Сталин! Сталин!” - и это был клич силы и чести, он звучал, как “Вперед!” В минуту народного подъема толпа звала своего вождя, и в два часа ночи он пришел из Кремля в Большой театр, чтобы быть вместе с Москвой.
Пусть бы вошел он сейчас в комнату, как бы Ольга обняла его, как бы прижала к себе!
И в это время заговорил Сталин. Слова его вошли в пограничный бой, мешаясь с огнем и грохотом снарядов, будя еще не проснувшиеся колхозы на севере и заставляя плакать от радости мужества дехкан в оазисах на Аму-Дарье.
Павленко П. На востоке. (1932 год)
http://publ.lib.ru/ARCHIVES/P/PAVLENKO_Petr_Andreevich/_Pavlenko_P.A..html
Собственно, это и есть "русская идея" "русского мира": мы знаем, как сделать всех счастливыми!". При этом рецепт счастья может радикально меняться, но мессианская навязчивость остается.
И если кто посмеет уклониться от нашей навязчивой старше-братской помощи и от пожизненного выражения вечной благодарности - будет предателем и фашистом!