(no subject)
Дошли руки до разгребания фоток. Заодно посмотрела на нашего ребенка в ретроспективе, такскть.
Ну что, выводы неутешительные. Упорство, мозги и мизантропия папины, упрямство и общая вредность характера мои, и все это видно невооруженным взглядом, начиная примерно с 6 месяцев. В 3 года он уже точно знал, куда попал и кто его окружает:
Потом подрос, научился смотреть снисходительно:
Но суть все та же. Вот например, занимаемся английским. Тихо, мирно, вежливо, ничто не предвещает. И тут я прошу перевести нестандартное предложение, выпадающее из общей схемы урока. На что получаю слегка приподнятую бровь и тон английского аристократа, урезонивающего дворецкого с пятнышком на ботинке:
- Мама, а с чего ты, собственно, взяла, что я буду говорить то, что тебе нравится?
- Ээээ... - сказала мама, судорожно подбирая челюсть, - ну, например, потому, что я тебя об этом прошу.
- Извини, но нет.
Дворецкий пока не уволен, но его жалованье, несомненно, подлежит пересмотру.
- Хм. Ну тогда я, пожалуй, тоже не стану говорить то, что нравится тебе.
Общий аристократизм несколько тускнеет.
- Ну и ладно. Но только не в вопросах еды или там игр. Ну не в таких естественных вещах.
- Почему же? Ты ведь не говоришь то, что мне нравится в таких естественных вещах как уроки или помощь по дому. Это же вполне естественные для тебя вещи, правда?
Дворцы и замки принесены в жертву беспощадной действительности, теперь передо мной напряженно размышляющий предприниматель; без монокля, зато с четким пониманием момента. Несколько секунд на просчет ситуации - и предложение переведено.
Я не знаю, хорошо это или плохо, но оно вот так. И подобные атаки мне приходится отражать постоянно, в разнообразнейших формах, - ребенок умный и изобретательный. Помимо собственных придумок, он отыгрывает на мне различные характеры и сценки, которые вычитывает в книжках или видит на экране, с импровизациями и доработками, а я знай себе реагируй. Впрочем, на скорости водворения моей челюсти на место эти тренировки сказались самым благоприятным образом, меня теперь не так-то просто застать врасплох, я почти всегда в тонусе.
Почти, да-да.
Ну что, выводы неутешительные. Упорство, мозги и мизантропия папины, упрямство и общая вредность характера мои, и все это видно невооруженным взглядом, начиная примерно с 6 месяцев. В 3 года он уже точно знал, куда попал и кто его окружает:
Потом подрос, научился смотреть снисходительно:
Но суть все та же. Вот например, занимаемся английским. Тихо, мирно, вежливо, ничто не предвещает. И тут я прошу перевести нестандартное предложение, выпадающее из общей схемы урока. На что получаю слегка приподнятую бровь и тон английского аристократа, урезонивающего дворецкого с пятнышком на ботинке:
- Мама, а с чего ты, собственно, взяла, что я буду говорить то, что тебе нравится?
- Ээээ... - сказала мама, судорожно подбирая челюсть, - ну, например, потому, что я тебя об этом прошу.
- Извини, но нет.
Дворецкий пока не уволен, но его жалованье, несомненно, подлежит пересмотру.
- Хм. Ну тогда я, пожалуй, тоже не стану говорить то, что нравится тебе.
Общий аристократизм несколько тускнеет.
- Ну и ладно. Но только не в вопросах еды или там игр. Ну не в таких естественных вещах.
- Почему же? Ты ведь не говоришь то, что мне нравится в таких естественных вещах как уроки или помощь по дому. Это же вполне естественные для тебя вещи, правда?
Дворцы и замки принесены в жертву беспощадной действительности, теперь передо мной напряженно размышляющий предприниматель; без монокля, зато с четким пониманием момента. Несколько секунд на просчет ситуации - и предложение переведено.
Я не знаю, хорошо это или плохо, но оно вот так. И подобные атаки мне приходится отражать постоянно, в разнообразнейших формах, - ребенок умный и изобретательный. Помимо собственных придумок, он отыгрывает на мне различные характеры и сценки, которые вычитывает в книжках или видит на экране, с импровизациями и доработками, а я знай себе реагируй. Впрочем, на скорости водворения моей челюсти на место эти тренировки сказались самым благоприятным образом, меня теперь не так-то просто застать врасплох, я почти всегда в тонусе.
Почти, да-да.