Читая Гельмана
Владимир Яковлевич Гельман, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, ранее мне знакомый как член Центризбиркома с совещательным голосом от Яблока, а ещё ранее - как сослуживец по ИГПИ, написал книгу "Из огня да в полымя: российская политика после СССР", где пересказана история от ГКЧП до Болотной-2012 в грамотной политологической терминологии и с соответствующими выводами со ссылками на мэтров мировой политической науки. Я-таки дождался, пока её завезут в "Циолковский", где и купил за 270 руб. последний из четырёх завезенных туда экземпляров (тираж книги - 2000, издательство - BHV Петербург, в серой серии "Цивилизация").
Самым интересным и новым для меня оказались определения в первой главе, например, определение власти: "А обладает властью над В, если А служит причиной определённого поведения В при условии, что без воздействия со стороны А тот вел бы себя иначе".
А возражать захотелось по одному из тезисов 2-й главы, который звучит так:
"...признание культурной неприемлемости для россиян демократии может повлечь за собой далеко идущие политические последствия. Если признать, что граждан той или иной страны в принципе невозможно улучшить, поневоле придется прийти к выводу, что неизбежным решением проблем такой страны может оказаться лишь ее полное уничтожение как таковой (подобно судьбе Советского Союза), либо введение на ее территории внешнего управления со стороны тех стран, где граждане более демократичны и политические институты более эффективны. Вполне возможно, что когда-нибудь Россия и пойдёт по одному из этих путей или даже по обоим путям сразу, но пока ни наша страна, ни тем более другие страны, похоже, просто не готовы обсуждать эти перспективы всерьёз"
Сразу оговорюсь, что здесь, как я понял, автор вовсе не обосновывает "формулу Смердякова" (о том, что хорошо бы, чтоб умная нация завоевала глупую), а напротив, стремится опровергнуть тезис, что демократия не годится для России, доведя его до, как ему кажется, абсурда. Но:
1. Среди политических активистов болотного толка, как и среди их политических лидеров, идея о внешнем управлении далеко не всегдя расценивается как абсурдная, а подчас как допустимая и желанная.
2. Эта идея уже частично реализуется признанием юрисдикции страсбургского Европейского суда по правам человека над национальным правосудием, вступлением в ВТО и в перспективе в гораздо большей степени - стремлением заметного числа российских политиков в Евросоюз.
3. Утверждение, что Советский Союз был полностью уничтожен, звучит странно. Как замечал в свое время Махмуд Ахмадинежад, объясняя, что он имеет в виду под уничтожением Израиля, Советский Союз исчез, а люди-то остались, те же и там же. Советский Союз не был завоёван турками, как Византия, или истреблён, как государства индейцев. Полномочия союзных органов власти без боя перешли к властям союзных республик, созданным по тому же образу и подобию, и, в лучшем случае, медленно эволюционировавшим во что-то другое - в отличие от февраля и октября 1917 (что-то подобное Учредительному собранию было в 1990-1991 только в Эстонии и то наполовину).
4. И главное возражение - по поводу приравнивания "демократизировать" к "улучшить". Если бы автор под демократией подразумевал любую форму зависимости властей от населения - было бы понятно. Но он уточняет, что "демократия - это такой режим, где политики и партии могут терять власть в результате поражения на выборах".
Если моим оппонентам из избирательных комиссий, логику которых я пытаюсь понять последние 6 лет, сказать, что выборы с непредсказуемым результатом делают политический режим эффективнее, им будет смешно. Они - это управленцы среднего уровня - бюджетного учреждения или предприятия. Для них важно, чтоб управленческие решения принимались компетентно, договоренности соблюдались, указания исполнялись. И вдруг раз в четыре года их ставят в ситуацию, когда договорённости могут обнулиться, а тщательное исполнение указаний сверху (от прежней власти) будет поставлено им не в заслугу, а в вину.
Сравним с бизнесом, который, как принято считать, работает эффективнее, чем государство. Попробуйте убедить директора Тюменской нефтяной компании, что для улучшения эффективности надо, чтобы раз в четыре года всеобщим голосованием рабочих решалось, кто будет владеть и распоряжаться компанией следующие 4 года - Фридман, Гусинский, Ротшильды, Сечин или Боровой.
Что до избирателей - то их интерес к смене власти то же среднее звено будет воспринимать как праздный, сродни футбольному болельщичеству. Надоела одна физиономия в телевизоре, хочется более другую. Современные выборы - соревнование богатых амбициозных демагогов (другие в бюллетень не попадут), и решение телезрителя, который с ними в практической работе не сталкивался и не столкнётся, кого из них сделать начальником, вряд ли можно считать безусловно компетентным.
Единственным извинительным мотивом для смены власти, с этой квазиконфуцианской точки зрения, является пресечение или полный провал правящей династии, смута, наступающая раз в 300, а лучше 600 лет (ну или как в 1991 году - когда "династия" утратила интерес к власти и спешила обменять её на собственность). Вот тут уже никуда не денешься - приходится созывать земский собор и выбирать из нескольких авторитетных претендентов. После чего проигравшие отправляются не "строить козни" в оппозиции, а на высокие должности.
Самым интересным и новым для меня оказались определения в первой главе, например, определение власти: "А обладает властью над В, если А служит причиной определённого поведения В при условии, что без воздействия со стороны А тот вел бы себя иначе".
А возражать захотелось по одному из тезисов 2-й главы, который звучит так:
"...признание культурной неприемлемости для россиян демократии может повлечь за собой далеко идущие политические последствия. Если признать, что граждан той или иной страны в принципе невозможно улучшить, поневоле придется прийти к выводу, что неизбежным решением проблем такой страны может оказаться лишь ее полное уничтожение как таковой (подобно судьбе Советского Союза), либо введение на ее территории внешнего управления со стороны тех стран, где граждане более демократичны и политические институты более эффективны. Вполне возможно, что когда-нибудь Россия и пойдёт по одному из этих путей или даже по обоим путям сразу, но пока ни наша страна, ни тем более другие страны, похоже, просто не готовы обсуждать эти перспективы всерьёз"
Сразу оговорюсь, что здесь, как я понял, автор вовсе не обосновывает "формулу Смердякова" (о том, что хорошо бы, чтоб умная нация завоевала глупую), а напротив, стремится опровергнуть тезис, что демократия не годится для России, доведя его до, как ему кажется, абсурда. Но:
1. Среди политических активистов болотного толка, как и среди их политических лидеров, идея о внешнем управлении далеко не всегдя расценивается как абсурдная, а подчас как допустимая и желанная.
2. Эта идея уже частично реализуется признанием юрисдикции страсбургского Европейского суда по правам человека над национальным правосудием, вступлением в ВТО и в перспективе в гораздо большей степени - стремлением заметного числа российских политиков в Евросоюз.
3. Утверждение, что Советский Союз был полностью уничтожен, звучит странно. Как замечал в свое время Махмуд Ахмадинежад, объясняя, что он имеет в виду под уничтожением Израиля, Советский Союз исчез, а люди-то остались, те же и там же. Советский Союз не был завоёван турками, как Византия, или истреблён, как государства индейцев. Полномочия союзных органов власти без боя перешли к властям союзных республик, созданным по тому же образу и подобию, и, в лучшем случае, медленно эволюционировавшим во что-то другое - в отличие от февраля и октября 1917 (что-то подобное Учредительному собранию было в 1990-1991 только в Эстонии и то наполовину).
4. И главное возражение - по поводу приравнивания "демократизировать" к "улучшить". Если бы автор под демократией подразумевал любую форму зависимости властей от населения - было бы понятно. Но он уточняет, что "демократия - это такой режим, где политики и партии могут терять власть в результате поражения на выборах".
Если моим оппонентам из избирательных комиссий, логику которых я пытаюсь понять последние 6 лет, сказать, что выборы с непредсказуемым результатом делают политический режим эффективнее, им будет смешно. Они - это управленцы среднего уровня - бюджетного учреждения или предприятия. Для них важно, чтоб управленческие решения принимались компетентно, договоренности соблюдались, указания исполнялись. И вдруг раз в четыре года их ставят в ситуацию, когда договорённости могут обнулиться, а тщательное исполнение указаний сверху (от прежней власти) будет поставлено им не в заслугу, а в вину.
Сравним с бизнесом, который, как принято считать, работает эффективнее, чем государство. Попробуйте убедить директора Тюменской нефтяной компании, что для улучшения эффективности надо, чтобы раз в четыре года всеобщим голосованием рабочих решалось, кто будет владеть и распоряжаться компанией следующие 4 года - Фридман, Гусинский, Ротшильды, Сечин или Боровой.
Что до избирателей - то их интерес к смене власти то же среднее звено будет воспринимать как праздный, сродни футбольному болельщичеству. Надоела одна физиономия в телевизоре, хочется более другую. Современные выборы - соревнование богатых амбициозных демагогов (другие в бюллетень не попадут), и решение телезрителя, который с ними в практической работе не сталкивался и не столкнётся, кого из них сделать начальником, вряд ли можно считать безусловно компетентным.
Единственным извинительным мотивом для смены власти, с этой квазиконфуцианской точки зрения, является пресечение или полный провал правящей династии, смута, наступающая раз в 300, а лучше 600 лет (ну или как в 1991 году - когда "династия" утратила интерес к власти и спешила обменять её на собственность). Вот тут уже никуда не денешься - приходится созывать земский собор и выбирать из нескольких авторитетных претендентов. После чего проигравшие отправляются не "строить козни" в оппозиции, а на высокие должности.