В краю грибов и ежиков
Нет, все, с меня хватит! Четыре часа хождений по лесу, в воде по щиколотку, под дождем, практически пустая корзина (ну что такое эти три десятка подберезовиков, два красных и один белый, плюс кое-что на засол, за четыре часа!?), две неудачные попытки выйти из леса: один раз уперся в огромную канаву, огораживающую совсем незнакомое садоводство, другой раз снова промахнулся и вышел сильно восточнее на засеянное какой-то гадостью колхозное поле. Ноющая спина, какая-то сволочь, забравшаяся в сапог и укусившая там за пятку… И, выйдя, наконец из леса, двадцать минут плестись до дома по размокшей скользкой тропинке, рискуя в любой момент выполнить с оценкой шесть-ноль двойной тулуп в канаву.
Все. Все, я сказал. Сейчас дойти бы только, сапоги скинуть, пятку смазать, кофейку внутрь (или еще чего, покрепче). И все. Больше в этом году никаких, на фиг, грибов.
И ведь ладно собрать, ладно донести - их же, гадов, еще и чистить надо! Практически полная корзина - целых три десятка подберезовиков, два красных, один белый, не считая того, что на засол.
И почему, почему каждый раз повторяется одно и то же? Как только суббота, утро, и снег еще недостаточно плотно укрыл землю, эти люди, взяв корзинки и ножики, устремляются в лес. Зачем? За едой? За едой в магазин ходят, и необязательно с утра. Колбасу не надо искать, обувшись в резиновые сапоги, она почти не бывает червивой, ее несложно чистить. Значит, дело не в еде.
Может какое другое удовольствие? Прогуляться по чистому утреннему лесу, наслаждаясь природой, подышать свежим, чистым воздухом, послушать тишину...
И не беда, что ночью было минус три. И не страшно, что встреченная на опушке леса сыроежка за ночь так замерзла, что, при постукивании по ней лезвием ножа, звенит богемским хрусталем.
Утро красит нежным светом…
На часах давно уж семь.
Садоводы, что с приветом,
Отправляются в поход.
Идешь, дышишь, наслаждаешься. Невдалеке раздается тарахтенье бензопилы. Под сапогом что-то пластмассово хрустит и немного воняет. Оглядевшись внимательно вокруг, обнаруживаешь себя в центре свалки. Земля была беспорядочно замусорена. Консервные банки, клочья газет, мотки проволоки валялись на ней… Если бы здесь была коза, она непременно закричала бы нечеловеческим голосом…
С погружением в лес количество мусора под ногами постепенно уменьшается, звук бензопилы становится все более глухим и далеким. Минут через десять, углубившись уже изрядно, встречаешь нанизанную на веточку пустую банку из-под «Невского». Хороший ориентир? Наивный! Ты думаешь, она здесь одна? Вот, через пятьдесят метров еще, и тоже из-под «Невского». Подумал бы, что сделал круг, если б не компас.
Компас в лес беру с собой всегда. Когда не забываю. Компас - вещь в лесу, все же, не совсем бесполезная. Наличие в кармане навигационного прибора придает уверенности. Хотя, как показывает практика, без компаса уверенно выходишь из леса ровно в том месте, откуда вошел. С компасом так же уверенно ошибаешься метров на пятьсот.
А вот и первая пожива. Две несчастные горькушки, объеденные со всех сторон слизняками, пытаются, тем не менее, выглядеть грибами. Две горькушки в час. Четыре, стало быть, в два. Ведро в месяц, если повезет. Год не грибной, грибов мало, людей много. И всем что-то надо.
Почему «тихая охота»? Может когда и была тихой, в те далекие времена, когда женщины были моложе, деревья выше и в лесу медведь. Медведей нет уж давно, даже от лосей, похоже, остались одни экскременты. Зато отовсюду доносятся крики людей, женские визги и собачий лай.
- Ау! Ау!
- Ау, мать твою!
- Гав-гав!
- Ко мне, сука!
- Васенька, иди скорее сюда. У меня сыроежка!
И Васенька, здоровенный двухметровый, во всех трех измерениях, амбал, с хрустом ломая по пути вековые сосны радостно несется к жене.
Жизнь кипит, люди бродят, как на Невском. Бог с ней, с тишиной, зато не так обидно - не ты один такой. Таких, как ты, много и все с пустыми корзинами.
Хотя нет, не все. Навстречу старушка в платочке и с клюкой. Корзина полная, но чего только там нет. Все цвета радуги, от малинового до фиолетового.
Как только закипят, непременно добавьте, бабушка, несколько крысиных хвостиков и собранных в безлунную полночь волчьих ягод. Непременно должно торкнуть.
Часа через три окончательно понимаешь бессмысленность всего предприятия и поворачиваешь к дому. Буквально метрах в десяти от выхода из леса, вдруг слышишь, как в траве что-то шуршит. При внимательном рассмотрении что-то оказывается небольшим ежиком. Некоторые иголки ежика как-то странно смяты. Такое ощущение, что этого ежика уже кто-то жевал. Несмотря на это, колючее существо вовсе не выглядит пугливым. Оно деловито обнюхивает своим длинным носом резиновый сапог и, описав несколько кругов вокруг сосны, исчезает в ее корнях ровно в тот момент, когда фотоаппарат сообщает о своей готовности к съемке.
Отшагав двадцать минут по дорожке, с корзиной, стыдливо прикрытой сверху листьями папоротника, оказываешься, наконец, на участке. Изрядно надышавшийся свежим воздухом, с двумя горькушками, и даже без доказательств существования лесного ежика.
Зато на участке - и грузди в количестве штук двадцати пяти и свой, почти домашний, ежик, регулярно заглядывающий вечерком на огонек и весьма охотно позирующий перед фотоаппаратом.
В общем, все то же, только лучше. И зачем еще куда-то ходить?
Приложение. Почти домашний ежик:
