Служила вобла бюрократом
Ведомству г-на Онищенко -
Роспотребнадзору
Великому и Ужасному
посвящается.
Порфирий Парфентьевич вышел из дома в приподнятом настроении. Ярко светило майское солнышко, приятно прогревая блестящую стариковскую лысину. На небе не было ни облачка, навстречу, то и дело, попадались симпатичные, полураздетые по случаю первого по-настоящему летнего дня, девушки, в сквере радостно клевали просыпанное Дарьей Филипповной пшено голуби. Но главное было не это. Порфирий Парфентьевич шел по делу. Давно не было у одинокого пенсионера, в прошлом скромного служащего Октябрьской железной дороги, никакого дела, важнее флюорографии и сдачи анализов в районной поликлинике. И тут такое! Сосед Порфирия Парфентьевича по лестничной клетке, Яков Самуилович, надумал сделать небольшую перепланировку в своей квартире. Перепланировку, право дело, совсем плевую. Дверь перенести комнатную с одного места в другое. Так, чтобы из смежных комнат получились изолированные. Старик очень любил детей и был мудр: «любовь к старикам прямо пропорциональна степени их изолированности», - справедливо полагал он. Можно, конечно, взять, да и сделать. Но после вступления в действие нового Жилищного Кодекса любые перепланировки, произведенные без соответствующего разрешения, стали незаконными. Может и Бог то с ней - с законностью, но Яков Самуилович очень любил своих детей и не хотел оставлять им лишние проблемы. «И так со вступлением в наследство намучаются, а тут еще и перепланировку оформлять придется», - подумал Яков Самуилович и, выпив сто грамм для храбрости, позвонил в районную Администрацию. В трубке ответил приятный и крайне вежливый женский голос. Странно, - подумал Яков Самуилович, - давно мне так не нехамили в государственных организациях. И оказался прав. Голос принадлежал секретарше частной похоронной конторы. Ошибка в номере на одну цифру - а какой эффект!
Когда Яков Самуилович все же дозвонился до Администрации, выяснилось, что дело его не такое уж и гиблое: всего-то получить в ПИБе технический паспорт на квартиру, разработать проект перепланировки, согласовать его с органами Госпожнадзора, Роспотребнадзора и сдать на экспертизу в МВК. Кроме того ему настойчиво предложили телефон организации, в которой добрые люди обещали подготовить весь комплект документов всего за восемьдесят тысяч рублей. Но, во-первых, пенсия у Якова Самуиловича была хоть и приличная, но очень маленькая, а занимать у детей не хотелось, во-вторых, сама перепланировка, по оценке пенсионера, должна была обойтись ему значительно дешевле, а платить за разрешение на производство работ больше, чем стоят сами работы, казалось не очень умно. В общем, как бы то ни было, действовать Яков Самуилович решил сам. Технический паспорт ему изготовили за месяц. Еще за неделю старый знакомый архитектор Герман Илларионович вычертил план квартиры с новым расположением двери. Пришел черед согласований, как вдруг неожиданно Яков Самуилович слег с ангиной. Вот здесь-то и пришел ему на помощь старый знакомец и сосед по лестничной клетке Порфирий Парфентьевич.
По-летнему светило майское солнце, Порфирий Парфентьевич в приподнятом настроении приближался к районной инспекции Роспотребнадзора, как называлось теперь то, что раньше именовали страшным словом СЭС. Дело представлялось вовсе не сложным. Еще накануне Порфирий Парфентьевич позвонил туда по телефону. «Что нужно, - спросил он, - чтобы сдать проект перепланировки квартиры на согласование?» «Ничего, - ответил голос, - приходите, приносите проект, здесь заполните заявление».
Завернув за угол, пенсионер легко открыл большую железную дверь, миновал улыбающегося из-за стекла охранника, турникет с приветливо горящим зелененьким огоньком, бодро вбежал по старой роскошной каменной лестнице с изящными чугунными перилами на второй этаж, быстро заполнил бланк заявления и вошел в приемную.
В приемной за огромным столом боком к входной двери сидела вобла и задумчиво смотрела в окно напротив входа. Весь вид ее так контрастировал с приподнятым настроением Порфирия Парфентьевича, летним майским солнцем, улыбкой охранника и изяществом чугунных перил, что впервые за день пенсионер испытал чувство дискомфорта. К тому же вобла, в нарушение городского закона, курила прямо на своем рабочем месте, а у Порфирия Парфентьевича была астма. «Здравствуйте», - тихо произнес старик. «Страсти», - ответила вобла, не отрывая взгляд от окна, и встряхнула пепел в пожелтевшую от никотина ракушку. На всякий случай Порфирий Парфентьевич тоже посмотрел в окно, но ничего интересного, кроме кирпичной стены трансформаторной подстанции, не увидел: «Мне бы заявление сдать». Не поворачивая головы, вобла лениво взяла заявление: «Вы собственник?» «Нет, я друг собственника». «Доверенность», - потребовала грозно вобла. «Какая доверенность?» - еле слышно произнес старик, судорожно пытаясь поймать уже летящее в его сторону заявление. «Какая доверенность?» - повторил Порфирий Парфентьевич. Вобла ничего не отвечала, только плавно туфлями качала. «Я же вам звонил! Мне сказали, что ничего не надо!» Вобла наконец повернула к просителю свои тусклые, бесцветные глаза: «Как вопросы задаете, так вам и отвечают. Вы же не спросили про доверенность? Что же вы хотите? Вопросы надо уметь грамотно задавать!»
Только доехав до дома, Порфирий Парфентьевич понял, что от расстройства забыл уточнить, какой же должна быть эта доверенность. Он снял телефонную трубку и набрал номер Роспотребнадзора. «Скажите, что мне нужно сделать, чтобы сдать проект перепланировки квартиры на согласование? Я не собственник, я его друг», - попытался максимально грамотно задать вопрос пенсионер. «Привозите проект, здесь заполните заявление», - ответил голос. «А больше ничего не нужно?» - искренне удивился Порфирий Парфентьевич. «Ничего». «А доверенность не нужна?» «Ну, если у вас есть доверенность - приносите». Порфирий Парфентьевич судорожно принялся вспоминать, каких таблеток и сколько он сегодня принял - что значит «если есть»? «А какая, если есть, должна быть доверенность? Нотариально заверенная?» «Да». «Или в простой письменной форме?» - не унимался старик. «Или в простой письменной форме. Какая есть, такую и приносите».
«Ну, если по простой доверенности можно автомобилем пользоваться, то уж сдать проект переноса дверного проема на согласование тем более», - подумали друзья, составили простую доверенность, и Порфирий Парфентьевич вновь отправился в Роспотребнадзор. На улице заметно похолодало. Смывая с тротуаров голубиные фекалии, моросил мелкий дождик. Тяжелая металлическая дверь подалась с трудом, за стеклом охранник, уставившись в телевизор, задумчиво жевал сушеных кальмаров. Медленно поднявшись по старой, истертой ногами просителей лестнице, старик вновь вошел в приемную. Вобла продолжала пересчитывать кирпичи трансформаторной.
«Здравствуйте, я вот тут доверенность принес». «Сьте», - ответила вобла и уставилась в бумагу. Редкие плавники ее вздыбились, глаза стали маслянистыми: «Это разве доверенность? Это херня собачья!» Насчет херни старик, в общем-то, и не спорил (уже давно многое в этой жизни казалось ему сущей херней), но вот собачья?.. Даже немного обидно стало за себя и Якова Самуиловича. «Но ведь я же звонил», - промямлил он. «Не знаю, куда вы звонили. Доверенность должна быть нотариально заверена!» «Почему у вас нигде об этом не написано?» - возмутился Порфирий Парфентьевич. «А почему мы должны писать?» «А почему вы не сказали по телефону?» «Вопросы надо уметь грамотно задавать!» С воблой спорить бесполезно...
Нотариально заверенная доверенность была готова через день - для этого пришлось Якову Самуиловичу вызвать нотариуса на дом. И в третий раз отправился Порфирий Парфентьевич искать счастье для друга. На улице бушевала буря, зонт постоянно выворачивало наизнанку, старик вымок до нитки и еще, вдобавок, несколько раз вляпался в отходы собачьей жизнедеятельности. Перед входом в Роспотребнадзор экскаватор Беларусь рыл яму. Крупные куски мокрой глины, меланхолично выскальзывая из ковша бездушного механизма, смачно чвакались в лужу, украшая редких прохожих разноцветными кляксами. Протиснувшись вдоль стены здания и порвав плащ о водосточную трубу, Порфирий Парфентьевич оказался в луже перед запертой металлической дверью. «Чвак», - сказал очередной кусок глины, заметно обогатив гардероб старика новыми яркими цветами. После нескольких звонков дверь, наконец, открылась, но ботинки уже успели заполниться дождевой водой. Старик шагнул внутрь. На турникете горел красный крест. «Ку-да?» - спросил охранник, делая ударение на каждом слоге. «В приемную». Подозрительно оглядев плащ посетителя, охранник нажал кнопку: «Идите». С трудом поднявшись на второй этаж по разбитой старой лестнице, Порфирий Парфентьевич вошел в приемную. Вобла улыбалась. От ее улыбки стало всем светлей пенсионера чуть было не хватил Кондратий. «Вот!» - сказал он и дрожащей рукой протянул документы. Вобла, приняв бумаги, скрепила их степлером и, даже не взглянув в содержимое, поставила штамп с входящим номером. «Вы мой паспорт посмотреть не хотите?» - спросил Порфирий Парфентьевич. «Зачем?» «А может это чужая доверенность?» «А какая разница - есть и ладно».
«В Жабу вас всех, прости Господи», - с чувством подумал старик и отправился в ближайшую рюмочную заливать радость победы.