(no subject)
Из конфети, из звездной пыли
Рождалось чувство, не из слов.
Качались звезды, звезды плыли,
И звездный был богат улов.
Струилось время тонкой нитью,
Вилось в руках веретено.
И превращалось в нить открытий
Все позабытое давно.
Ловило сердце звуки танго
И маскарадные огни.
И наполнялись звездной манной
До черноты пустые дни.
И проходила легкой тенью,
Во тьме, ресницами дразня.
Ты - теплый отблеск сновидений,
Страсть расцветающего дня.
2 июля 2004 г.
...................................
В кинотеатре, когда погасили свет, она села на самый край кресла - подальше от него, скрестила руки, цветы - три огромных исчерна бордовых розы - держала небрежно или даже брезгливо, как будто боясь заразиться его чувством к ней. это было самое печальное, пожалуй. казалось, что это расстояние в полкресла отделило его от жизни, от мира, который было ему открылся, от действия в этом мире, от существования, от бытия. фильм кончился, включили свет, и вот им нечего было уже сказать друг другу.
странно, молчать можно одинаково и со страстно любимым, и с чужим.
и тогда он вспомнил это стихотворение, написанное в первый день, в день первый.
Рождалось чувство, не из слов.
Качались звезды, звезды плыли,
И звездный был богат улов.
Струилось время тонкой нитью,
Вилось в руках веретено.
И превращалось в нить открытий
Все позабытое давно.
Ловило сердце звуки танго
И маскарадные огни.
И наполнялись звездной манной
До черноты пустые дни.
И проходила легкой тенью,
Во тьме, ресницами дразня.
Ты - теплый отблеск сновидений,
Страсть расцветающего дня.
2 июля 2004 г.
...................................
В кинотеатре, когда погасили свет, она села на самый край кресла - подальше от него, скрестила руки, цветы - три огромных исчерна бордовых розы - держала небрежно или даже брезгливо, как будто боясь заразиться его чувством к ней. это было самое печальное, пожалуй. казалось, что это расстояние в полкресла отделило его от жизни, от мира, который было ему открылся, от действия в этом мире, от существования, от бытия. фильм кончился, включили свет, и вот им нечего было уже сказать друг другу.
странно, молчать можно одинаково и со страстно любимым, и с чужим.
и тогда он вспомнил это стихотворение, написанное в первый день, в день первый.