у каждого своя весна.
Когда я была маленькой, мнительной и чувствительной девочкой, меня укусила приблудная грязная и огромная собака. Прокусила, зараза, колготки, рейтузы и еще одни рейтузы и впилась в нежное место за коленкой. Конечно же это случилось в воскресенье и папа потащил меня к дежурному врачу в больничку. По дороге, волоча ножку и рыдая, я изводила его одним-единственным вопросом: "я жить буду?". Папа отшучивался, отчего я рыдала еще громче. Наконец ему это надоело и он сказал, чтобы я узнала это у доктора. В приемном покое было неспокойно: на стульях вдоль стен сидели и тихо всхлипывали несчастные дети с бусинами в носу, перевязанными руками и мальчик, у которого вся голова была в зеленке. Из кабинета вышел врач и я, не теряя времени, громко задаю мучивший меня вопрос. Все смотрят на меня, такую румяную с мороза и слёз, без видимых дефектов и повреждений. Первым смеяться начинает папа, потом мама мальчика в зеленке, потом подхватывает всеобщее веселье и доктор.
В общем, перевязали мне ногу, поставили первый укол в живот из двадцати и заверив, что жить буду, отправили домой. И тогда мне показалось, что в тот струящийся снежными змейками по земле февральский день наступила весна и на звенящих от холода тополях распустились розы.
В общем, перевязали мне ногу, поставили первый укол в живот из двадцати и заверив, что жить буду, отправили домой. И тогда мне показалось, что в тот струящийся снежными змейками по земле февральский день наступила весна и на звенящих от холода тополях распустились розы.