Спектакль "Король Лир" в постановке Льва Додина
Спектакль «мой» до деталей жеста, костюма, актёра, идеи, сценического оформления. Это совершенно неописуемо простыми словами, да и сложными, впрочем, тоже.
Но, попытку сделаю.
Перевод непривычный. Но именно в этом звучании текст запускается под кожу и там работает автоматически. Осовремененная лексика не слушается пошло, и слегка возмущённое хмыканье сидящих позади дам, отреагировавших на крамольное слово «жопа», меня не особенно смутили. Обнаженные мужские тела в выстроенном свете органичны и оправданы. Бьющие эмоции, жесткость и намеренная аскетическая прицельность, выпуклость всего действа даёт эффект взрыва в застывшей мозговой субстанции. Пробуждает от летаргического сна и ведёт. А точнее просто и безапелляционно берёт за ворот и тащит что-то делать, о чём-то думать, писать, говорить, слушать, действовать, читать, ЖИТЬ одним словом. Реакция внутри ежесекундная. Жизненность ощущения пребывания под кожей, в голове самого произведения. Как будто сняли одежды и оголили самое важное. Всё отвлекающее от смысла вычистили и оставили суть. Вот только воспринимать эту неприкрытость, оголённость и распахнутость всей органической системы далеко не развлечение, не балаганный вертеп с картинками. Это штурм всех органов чувств. Это эмоциональное напряжение и нейростимуляция деятельности каждой живой клетки.
Такое искусство поднимает внутри уже успевшее притихнуть и пресытиться чувство НАСТОЯЩЕГО, ЖИВОГО И ТЕКУЧЕГО измерения, в котором рисовал Шагал, писал Хармс, жил Джойс. И я, ведь, не о конкретном направлении или течении в искусстве, а о мышлении. Об отношении.
Искусство, работающее на вытаскивание из человека Человека, на раскрытие резервов. Спорное и парадоксальное мышление для меня оказывается единственно действующим без осечек. Здесь я совершенно не чувствую эпатажа и стремления удивить, ошарашить. Здесь всё предельно просто - если что-то преувеличено, то исключительно в сторону правды, перефразируя высказывание Модильяни.
Так это восприняла я - сердцем нараспашку и осознанно приглушенными реакциями.
Но, попытку сделаю.
Перевод непривычный. Но именно в этом звучании текст запускается под кожу и там работает автоматически. Осовремененная лексика не слушается пошло, и слегка возмущённое хмыканье сидящих позади дам, отреагировавших на крамольное слово «жопа», меня не особенно смутили. Обнаженные мужские тела в выстроенном свете органичны и оправданы. Бьющие эмоции, жесткость и намеренная аскетическая прицельность, выпуклость всего действа даёт эффект взрыва в застывшей мозговой субстанции. Пробуждает от летаргического сна и ведёт. А точнее просто и безапелляционно берёт за ворот и тащит что-то делать, о чём-то думать, писать, говорить, слушать, действовать, читать, ЖИТЬ одним словом. Реакция внутри ежесекундная. Жизненность ощущения пребывания под кожей, в голове самого произведения. Как будто сняли одежды и оголили самое важное. Всё отвлекающее от смысла вычистили и оставили суть. Вот только воспринимать эту неприкрытость, оголённость и распахнутость всей органической системы далеко не развлечение, не балаганный вертеп с картинками. Это штурм всех органов чувств. Это эмоциональное напряжение и нейростимуляция деятельности каждой живой клетки.
Такое искусство поднимает внутри уже успевшее притихнуть и пресытиться чувство НАСТОЯЩЕГО, ЖИВОГО И ТЕКУЧЕГО измерения, в котором рисовал Шагал, писал Хармс, жил Джойс. И я, ведь, не о конкретном направлении или течении в искусстве, а о мышлении. Об отношении.
Искусство, работающее на вытаскивание из человека Человека, на раскрытие резервов. Спорное и парадоксальное мышление для меня оказывается единственно действующим без осечек. Здесь я совершенно не чувствую эпатажа и стремления удивить, ошарашить. Здесь всё предельно просто - если что-то преувеличено, то исключительно в сторону правды, перефразируя высказывание Модильяни.
Так это восприняла я - сердцем нараспашку и осознанно приглушенными реакциями.