А еще, друзья, мы отпустили голубя пару недель назад.
Я потом напишу о том, какими ярыми могут быть смелость и смирение глупого природного существа, как я буду помнить его и скучать, и почему, наверное, за отпускание птицы к карме добавляется много хороших пунктов (не потому что спасли - а потому что от себя оторвали, любимого и подвластного).
Надеюсь, он справился и сумел влиться в новую старую жизнь. Хотя крылышки ослабли, конечно, за четыре месяца в 15-метровой комнате. Летал он неважно - но летал! Даже когда, не сумев сразу набрать высоту, врезался в трансформаторную будку (Лука заорал на весь двор), - сразу поправился и взлетел, куда хотел. Он был в шоке от свежих открытых пространств, в шоке от нахлынувшей самостоятельности. Это в комнате он мог кичиться своим могуществом, трепать чужие носки, впиваться в пальцы и требовать у нас пищу. Улица напомнила ему обо всем и сразу. На других голубей он смотрел, как на ангелов. Сидел на своем помоечном троне - стуле, на который Лука усадил нашего птенчика, нашу курочку. Но потом начал с кем-то радостно заигрывать и порхать.