Шоу "Другой". Иваново, 8 июня 2012 г. Незабываемое зрелище с 3D-эффектами.
Хотел рассказать коротко, но коротко не получается :) У нас с Дмитрием Сергеевичем есть древняя традиция: где бы Филипп Киркоров ни давал концерты, мы готовы ехать за ним. И в огонь, и в воду. И тазик, и губка. В общем, всё что угодно.
Click to viewМожно через Архангельск, а можно через Нахичевань. Пару раз даже через Ниццу, перейдя три границы, рванули в Памплону. Поскольку опаздывали, то даже в Ниме не остановились - Максим Кириллович ждать не любят :) Даже ежу понятно, что в Паламосе слушаем "Народную песню", в Монако - поскольку это то же Иваново, только наоборот, - "Ткачиху", а подъезжая к Сен-Жерменскому предместью фигачим "Три сестры", но исключительно в регги-варианте.
Тут правда Дмитрий Сергеевич начинает испытывать комплекс вины, что он Филино творчество до 1637 года никак не может заставить себя послушать, но Глеб Глебович мягко его останавливает, намекая на то, что у него самого комплексы гораздо более серьёзные. Главное, держаться корней - скажем, в ярославской версии 19 февраля 2011 года. На подъезде к Фрежюсу всплывает голова из Сен-Тропе, и Мик Джаггер, до этого мирно лежавший на пляже в Жуан-ле-Пэн, в ужасе вскакивает и убегает, напевая раннюю версию "Я никак не могу кончить" (aka Satisfacton).
А началось всё это 24 мая 2009 года, в день двух гениальных евреев (в православной традиции - День Славянской Письменности и Культуры). Ехали мы тогда в Калужскую область, опять же Филя был в туре, и пел тогда свою знаменитую песню "Начинается лето" (она же "Кухарка", она же "Диагноз", она же "Зоопарк-2", она же "Рыбацкая деревушка"). Проехали Гончаровку, и тут Глеб Глебович вспомнил, что Дмитрий Сергеевич из всего Филиного cast and crew больше всего любит Ангела и Олега aka Детская игрушка. В Калуге из-под камней росла трава, и реальное лето началось - евреи, они такие, слов на ветер не бросают.
Так вот, о чём это я? Ах да, как нас назвать не знаю, ну, короче, поехали мы.
Между Рязанью и Гусём Хрустальным (или наоборот) слушали, понятное дело, "Лилит" - тут Глеб Глебович всё больше склонялся в сторону пения вслух "One Too Many Mornings" из тура мая 1966 года малоизвестного одесского шансонье Элстона Ганна, ибо Рик Данко, даже мёртвый, очень уверенно пел второй голос в припеве, но Дмитрий Сергеевич резонно возразил ему, что видео всё равно не посмотреть, ибо, следуя заветам Мураками, мы дорогих и новых машин не покупаем - нам все эти соболя-жемчуга на хрен не нужны.
По приезду в любой город, будь то Рязань, Иваново, Вентимилья или Монте-Карло, есть только одна задача - найти Love-отель. Не всегда удаётся это сделать с первого раза, но когда удаётся, молодые львы испытывают настоящий оргазм неживой материи. Если эта задача решена, других почти не остаётся - разве что заехать в церковь Воскресения на Дебре. В Костроме это быстро, а вот когда между Монако и Ментоном, могут быть пробки. Тут Глеб Глебович начинают нервничать и пить свой мышьяк, а Дмитрий Сергеевич мягко, но настойчиво напоминает, что Максим Кириллович не любит, когда тупые животные посещают Филин концерт, накачавшись ртутью. И, в общем, это аргумент - ржавый жбан с мышьяком вышвыривается из окна и летит аж до самой Кидекши.
Если есть время, гуляем в Ипатьевской слободе - идти-то, в принципе, некуда - либо Ипатьевский, либо Анастасьинский. Тут Глеб Глебович вспоминает, что счёт безответных писем, адресованных Анастасии Владимировне, уже идёт даже не на десятки, а на сотни, и шансы получить даже ответ "А не пошёл бы ты на..." равны абсолютному нулю. Поэтому периодически, скрепя сердце, он вызывает особ лёгкого поведения - главным образом, из Северодвинска, потому что, просидев всю жизнь в своих подводных лодках, они становятся безропотными и послушными. Поскольку секс, как известно из научных трактатов (например, "Краткая история попы" или "Полная история груди" - тут всё зависит от квалификации читателя и его способности удерживать внимание, не отвлекаясь на песни типа "Евангелина" или "Любишь ли ты меня?"), находится у нас в лучшем случае на 9 месте, делается это исключительно для создания видимости - что якобы нам это тоже надо, типа всё как у людей. В остальном же оба Гуся думают о чём-то совершенно другом - Железный вспоминает даты жизни Иль Прете Дженовезе (Бернардо Строцци, 1581 - 1644), Хрустальный же переводит с листа тексты песен Харкетта. И даже когда сидят в Центральном баре в Нижнем Новгороде, и едят суши с лежащей на столе топлесс-девушки, следят только за тем, чтобы между левой и правой грудью у нее случайно не оказалось цепочки. Потому что в противном случае может возникнуть Инцидент в Настасьино, а мы до этого ещё не доросли.
И всё бы ничего, но вот когда подъезжает Георгий Димитров (разумеется, по заданию Доктора Фаркоса), возникают проблемы, причём у каждого из Гусей разные. Железному главное не нафигачиться раньше времени, иначе он впадает в депрессию и начинает звонить в 02. Хрустальному же важно не заехать в Электроугли, иначе он в местном ресторане молекулярной кухни по кругу слушает Queen, параллельно по рации уверяя Железного, что сидит он в Ялте, или в в ресторане "Ялта", или в Фиальте, что, в принципе, одно и то же. Железный же безуспешно ждёт его где-то между Ковровом и Муромом, а когда понимает, что концерт уже начался, в сердцах отправляется в магазин "Мир электроламп".
После концерта пьётся либо Померол, либо технический спирт - ну, это по настроению. Главное, вылить туркменский коньяк - Светлову на руки, ну или как там пойдёт. Когда у другого Олега - того, что на сцене, в гримёрке выпадает из кармана активированный уголь белого цвета (одна таблетка на 10 кг веса, но это если пить не с кемеровскими), Андрей Минханович в кружевных манжетах, наигрывая фуги Баха на неподключенной электроскрипке, поднимает его и молча закладывает назад в карман Лорду Гаге. И тут понимаешь, что у нас всё хорошо, тем более, что Глеб Борисович в Электростали ставит чайник, интуитивно чувствуя, что гости не заставят себя долго ждать.
К чему это я? То ли к тому, что было бы, в принципе, неплохо проснуться и поехать понятно куда, потому что на местах всё совсем иначе, чем в абстракции (ибо, как известно, история и культура познаются только собственным телом), то ли к тому, что опять пора ходить с иконой Святой Анастасии Узорешительницы в кармане, то ли к тому, что МНЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ ВИДЕТЬ ТЕБЯ.
Посвящается Хрустальному брату, Елене Владимировне и Андрею Альбертовичу Карташевым, Жеке Колбашеву, йоркширскому терьеру Каролине де Меркурио Кресценте (что в переводе с португальского означает "Растущая ртуть"), фотографиям Андрея "Вилли" Усова к фильму Два Капитана-2, Вознесенскому собору, моим предкам Кузнецовым и Сотому автобусу (Ницца - Ментон).