Русский характер начала XX и XXI веков: сравнение и анализ (часть1)
В нашем блоге, адресованном дизайн-менеджерам и дизайнерам, мы стараемся давать информацию, способную так или иначе помочь вам в вопросах управления своими проектами / процессами / знаниями. 1 февраля был опубликован пост "Будущее, Дизайн и Образование", в котором, в том числе, затрагивался вопрос культурных и ментальных различий мировосприятия двух народов (футуропрогноз русских авангардистов 1914 года и прогноз немецких футуродизайнеров 1998 года). Различия колоссальные. На мой взгляд, без понимания культурных корней и психологии человека, не возможно точно понять ни потребности своей ЦА, ни мотивов выбора того или иного продукта.
Сегодня предлагаю вам любопытное исследование на тему, как изменился характер российского человека в крайние 100 лет.
«Ужас нисхождения в хаотическое зовет нас могущественнейшим из зовов,
повелительнейшим из внушений: он зовет нас - потерять самих себя».
Вячеслав Иванов
«Я воспринимал доброе и злое, правое и неправое, красивое и некрасивое,
сильное и слабое, больное и здоровое, великое и малое как некие единства…
Я не верил прямым и простым психологиям…
Они не знали, что быть человеком - это значит примирять противоположности».
Михаил Чехов
В попытках самоидентификации любая нация, не исключая и русскую, сравнивает себя с другими, пытаясь понять точнее, почувствовать, в чем она другая, что у нее «не так, как у других» - и из этого сравнения сделать вывод о себе самой.
Такие сравнения нации с другими чаще всего и плодотворней всего происходят в военных противостояниях, причем для нации лучше, чтобы «пришли к ней», нежели чтобы «пришла она» - сравнение происходит качественнее. Откуда мы это знаем? Из истории. Считается, что русские стали осознавать себя как нацию во время вторжения Наполеона в 1812 году. Но с этим можно ведь и поспорить! Тогда приведем пример, когда во время греко-персидских войн эллины стали осознавать себя эллинами именно тогда, когда Дарий в 490 году до н.э., а затем Ксеркс в 480 году до н.э. вторглись в Грецию. Вам мало этих примеров? Что ж, их количество можно было бы увеличить, но тогда мы не подошли бы к сути статьи никогда.
В греко-персидских войнах часть греческих полисов (городов-государств) воевала на стороне персов, а часть - на стороне греческой независимости. Для последних национальная идентичность, выражавшаяся во фразе: «мы, греки - лучшие!» - была не пустым звуком, а для первых: для фессалийцев, беотийцев - пустым. Между тем, Беотия находится прямо в середине Греции, так что «линия раскола» прошла, что называется, через каждый дом, а не просто отдельные приграничные полисы изъявили персам свою покорность. Мы так подробно рассматриваем это для того, чтобы подчеркнуть тот факт, что именно вторжение неприятеля, когда вчерашний сосед становится врагом, дает тебе осознание того, что ты и кто он есть на самом деле.
Итак, можно сравнивать себя с другими и лучше делать это во времена вторжения неприятеля. Однако есть и другой, менее «надежный», но зато «мирный» способ: попытаться сравнить себя с самими собой. Так много раз делали римляне и неизменно выносили вердикт: «нравы упали, нынешнее молодое поколение - совсем не то, что было раньше» (Цицерон «Против Катилины»). Затем молодое поколение неожиданно вступало в войну с неприятелем, частью гибло, а частью прославляло себя подвигами, и оказывалось: нет, не правы были деды! Наши соколы - не хуже прежних! А может, лучше?
Русское дворянство начала XIX века очень плохо говорило на родном языке и уж точно совсем ничего не знало про жизнь в России, но отлично показало себя на полях сражений в войне против Наполеона.
Россия дважды стояла на пороге серьезного выбора - в начале XX века и сейчас, видимо, тоже, поэтому имеет смысл сравнить наши национальные характеры и посмотреть, так сказать, тренд. Мы не будем останавливаться на доказательстве того, сколь значима для России была эпоха начала XX века и сколь значима сегодняшняя - скажем лишь, что выбор, который делает цивилизация - это всегда ответ на вызов, вызов среды.
Что такое вообще - «вызов»? Собственно, это понятие ввел А.Тойнби, и именно способность ответить на вызов среды (он говорил - «вызов истории») адекватными действиями определяет жизнеспособность цивилизаций.
Само существование Средиземного моря было для древних кочевых племен, живших на его берегах, вызовом - и вот, они научились плавать и торговать и превратились из «просто семитов» в финикийцев. Вызовом может быть война, стихийное бедствие, но ни в каком случае не «выбор», потому что выбор для целой цивилизации - это непонятно! Кто и что должен выбрать, кто и что предлагает выбор?
Давайте сравним нас начала XX века и сегодняшних и посмотрим, «плохо ли дело»? Но что считать «хорошим»?
Представьте, вы попали в Санкт-Петербург или Москву начала прошлого века.
Картина первая: снег, темень, грязь, отовсюду слышаться стоны трудового народа, свист нагаек жандармов. Вот батраки зачем-то тащат по заснеженной улице баржу, вот под фонарем боязливо собираются народовольцы и, ежась и приплясывая от холода, показывают друг другу бомбу, которую удалось сделать или получить в дар в английском посольстве. Это картина, которой нас учили в детстве. Но есть и другая: та же вечная зима, но теперь светлый морозный день, река, гуляния, звон колоколов церквей, радость и свежесть на лицах, конечно же - любовь и первое (или не первое) свидание, кулачные бои, откуда-то «сбоку» неожиданно возникает человек в шинели и кричит народу, что мол, началась война - и все радуются, как дети, потому что война - это не смерть и кровь, а вызов всем им - вызов и веселое испытание, и обострение всех русских чувств, и еще больше любви (теперь уже военно-полевой), и, наконец, долгожданная победа, а вместе с ней - долгожданное осознание себя, как будто бы ты вдруг проснулся/проснулась, и все осталось по-прежнему - и река, и фейерверки, и веселые лица, но ты изменился, и теперь твоя радость сменилась глубоким покоем, и ты начал любить уже всех, а не только себя и ту/того, и еще изменения, и еще…
Но давайте уже очнемся и продолжим нашу беседу. Та реальность темна, а эта - светла, но в обоих случаях мы понимаем, что попали в мир не наш, что вокруг другие люди. Поэтому картины 1 и 2 ничем не отличаются друг от друга.
Вариант 2: Вы попадаете в Россию начала прошлого века и обнаруживаете, что русские ничуть не изменились. С вами заговаривают, используя не мат, а причастные и деепричастные обороты. Стремятся ухватить самую суть вашего или своего послания, а не «растекаются мыстью по древу». Хлопают вас по овечьему полушубку (вы же соответственно оделись, не так ли?), называют «братаном» (или как-то иначе, но по-дружески). И вы понимаете, что две или три мировых войны, несколько гражданских войн, истребление народа в лагерях, научно-технические революции, полет Гагарина в космос - все это ничего не изменило в нашем национальном характере, не сдвинуло его «ни на дюйм» в сторону. «Во глыба», думаете вы!
Или же третий вариант - вы попадаете в прошлое России и оказываетесь в ситуации, что вокруг вас «как будто бы» те же люди, что и вокруг нас, но, одновременно и неуловимо другие. Или уловимо другие. Рассмотрим этот вариант.
Представим себе: русские люди значительно - и в худшую сторону - изменились при скачке назад в сто лет, их словарный запас, по сравнению с нынешним, оставляет желать лучшего, их действия неосознанны, нелогичны, шаблонны. Вам не могут сосчитать сдачу за пирожок. Вы спрашиваете у жандарма, как вам пройти туда-то, а он невразумительно показывает в снежную мглу нагайкой в руке, горничная в отеле в ответ на ваши лестные для нее замечания не смущенно улыбается, а тупо таращится на вас, в пивной рассказывают анекдоты, ничего смешного в которых, на ваш взгляд, нет, в дворянское общество вас упорно не принимают и внимательно ощупывают свои карманы, но и к простому люду вы не допущены - вы одеты не так и похожи на шпика - в общем, все «тупят», «не догоняют», врут - и вам неуютно в этом мире. «Да!, - думаете вы - «А все-таки прав был (вписать имя, сам писать не хочу принципиально), когда он хотел перекроить все в России! Вот оно как, Михалыч, оказывается было…».
А теперь такой вариант: люди изменились, но неуловимо. Их проявления в чем-то такие же, как и наши, т.е. перед вами, несомненно, русские, но вот досада: иногда их реакции не совпадают с тем, что вы от них ожидаете.
Это интересно, не банально! Но тогда какие же они, эти реакции? Решась рассматривать именно эту реальность (выражаясь термином С. Переслегина), давайте откинемся на спинку вашего настоящего или виртуального кресла и представим себе следующее. Мы исходим из того, что мы есть сейчас, и рисуем наш национальный характер начала прошлого века, бережно снимая тот «грим», который наложила на него наша история. Вот перед нами наше усталое и почти равнодушное лицо. Мы снимаем вот эту морщинку: она появилась у нас за время ломки СССР. Затем вот эту складочку: это Великая Отечественная война… И так далее. Постепенно перед нами начинает вырисовываться наш национальный характер начала прошлого века - значительно моложе прежнего, радостнее, наивнее, чище и, конечно, проще.
Стоп! - не убирайте грим дальше! - мы же договорились, что останавливаемся на 1901 году. Очень уж страшно увидеть то, что будет раскрываться под гримом далее, или очень уж привлекателен тот образ, который мы видим перед собой. Мы видим разницу в характерах, и эта разница нам понятна. Нам понятно также, что нас ждет в будущем: мы сходим в фитнес, съездим в Турцию, поработаем с друзьями-иностранцами - и наше лицо постепенно вернется в тот светлый и, несомненно, счастливый образ, который сидит сейчас перед нами и улыбается.
На этом статья для некоторых заканчивается. Но не для всех :))
Продолжение следует.
Сегодня предлагаю вам любопытное исследование на тему, как изменился характер российского человека в крайние 100 лет.
«Ужас нисхождения в хаотическое зовет нас могущественнейшим из зовов,
повелительнейшим из внушений: он зовет нас - потерять самих себя».
Вячеслав Иванов
«Я воспринимал доброе и злое, правое и неправое, красивое и некрасивое,
сильное и слабое, больное и здоровое, великое и малое как некие единства…
Я не верил прямым и простым психологиям…
Они не знали, что быть человеком - это значит примирять противоположности».
Михаил Чехов
В попытках самоидентификации любая нация, не исключая и русскую, сравнивает себя с другими, пытаясь понять точнее, почувствовать, в чем она другая, что у нее «не так, как у других» - и из этого сравнения сделать вывод о себе самой.
Такие сравнения нации с другими чаще всего и плодотворней всего происходят в военных противостояниях, причем для нации лучше, чтобы «пришли к ней», нежели чтобы «пришла она» - сравнение происходит качественнее. Откуда мы это знаем? Из истории. Считается, что русские стали осознавать себя как нацию во время вторжения Наполеона в 1812 году. Но с этим можно ведь и поспорить! Тогда приведем пример, когда во время греко-персидских войн эллины стали осознавать себя эллинами именно тогда, когда Дарий в 490 году до н.э., а затем Ксеркс в 480 году до н.э. вторглись в Грецию. Вам мало этих примеров? Что ж, их количество можно было бы увеличить, но тогда мы не подошли бы к сути статьи никогда.
В греко-персидских войнах часть греческих полисов (городов-государств) воевала на стороне персов, а часть - на стороне греческой независимости. Для последних национальная идентичность, выражавшаяся во фразе: «мы, греки - лучшие!» - была не пустым звуком, а для первых: для фессалийцев, беотийцев - пустым. Между тем, Беотия находится прямо в середине Греции, так что «линия раскола» прошла, что называется, через каждый дом, а не просто отдельные приграничные полисы изъявили персам свою покорность. Мы так подробно рассматриваем это для того, чтобы подчеркнуть тот факт, что именно вторжение неприятеля, когда вчерашний сосед становится врагом, дает тебе осознание того, что ты и кто он есть на самом деле.
Итак, можно сравнивать себя с другими и лучше делать это во времена вторжения неприятеля. Однако есть и другой, менее «надежный», но зато «мирный» способ: попытаться сравнить себя с самими собой. Так много раз делали римляне и неизменно выносили вердикт: «нравы упали, нынешнее молодое поколение - совсем не то, что было раньше» (Цицерон «Против Катилины»). Затем молодое поколение неожиданно вступало в войну с неприятелем, частью гибло, а частью прославляло себя подвигами, и оказывалось: нет, не правы были деды! Наши соколы - не хуже прежних! А может, лучше?
Русское дворянство начала XIX века очень плохо говорило на родном языке и уж точно совсем ничего не знало про жизнь в России, но отлично показало себя на полях сражений в войне против Наполеона.
Россия дважды стояла на пороге серьезного выбора - в начале XX века и сейчас, видимо, тоже, поэтому имеет смысл сравнить наши национальные характеры и посмотреть, так сказать, тренд. Мы не будем останавливаться на доказательстве того, сколь значима для России была эпоха начала XX века и сколь значима сегодняшняя - скажем лишь, что выбор, который делает цивилизация - это всегда ответ на вызов, вызов среды.
Что такое вообще - «вызов»? Собственно, это понятие ввел А.Тойнби, и именно способность ответить на вызов среды (он говорил - «вызов истории») адекватными действиями определяет жизнеспособность цивилизаций.
Само существование Средиземного моря было для древних кочевых племен, живших на его берегах, вызовом - и вот, они научились плавать и торговать и превратились из «просто семитов» в финикийцев. Вызовом может быть война, стихийное бедствие, но ни в каком случае не «выбор», потому что выбор для целой цивилизации - это непонятно! Кто и что должен выбрать, кто и что предлагает выбор?
Давайте сравним нас начала XX века и сегодняшних и посмотрим, «плохо ли дело»? Но что считать «хорошим»?
Представьте, вы попали в Санкт-Петербург или Москву начала прошлого века.
Картина первая: снег, темень, грязь, отовсюду слышаться стоны трудового народа, свист нагаек жандармов. Вот батраки зачем-то тащат по заснеженной улице баржу, вот под фонарем боязливо собираются народовольцы и, ежась и приплясывая от холода, показывают друг другу бомбу, которую удалось сделать или получить в дар в английском посольстве. Это картина, которой нас учили в детстве. Но есть и другая: та же вечная зима, но теперь светлый морозный день, река, гуляния, звон колоколов церквей, радость и свежесть на лицах, конечно же - любовь и первое (или не первое) свидание, кулачные бои, откуда-то «сбоку» неожиданно возникает человек в шинели и кричит народу, что мол, началась война - и все радуются, как дети, потому что война - это не смерть и кровь, а вызов всем им - вызов и веселое испытание, и обострение всех русских чувств, и еще больше любви (теперь уже военно-полевой), и, наконец, долгожданная победа, а вместе с ней - долгожданное осознание себя, как будто бы ты вдруг проснулся/проснулась, и все осталось по-прежнему - и река, и фейерверки, и веселые лица, но ты изменился, и теперь твоя радость сменилась глубоким покоем, и ты начал любить уже всех, а не только себя и ту/того, и еще изменения, и еще…
Но давайте уже очнемся и продолжим нашу беседу. Та реальность темна, а эта - светла, но в обоих случаях мы понимаем, что попали в мир не наш, что вокруг другие люди. Поэтому картины 1 и 2 ничем не отличаются друг от друга.
Вариант 2: Вы попадаете в Россию начала прошлого века и обнаруживаете, что русские ничуть не изменились. С вами заговаривают, используя не мат, а причастные и деепричастные обороты. Стремятся ухватить самую суть вашего или своего послания, а не «растекаются мыстью по древу». Хлопают вас по овечьему полушубку (вы же соответственно оделись, не так ли?), называют «братаном» (или как-то иначе, но по-дружески). И вы понимаете, что две или три мировых войны, несколько гражданских войн, истребление народа в лагерях, научно-технические революции, полет Гагарина в космос - все это ничего не изменило в нашем национальном характере, не сдвинуло его «ни на дюйм» в сторону. «Во глыба», думаете вы!
Или же третий вариант - вы попадаете в прошлое России и оказываетесь в ситуации, что вокруг вас «как будто бы» те же люди, что и вокруг нас, но, одновременно и неуловимо другие. Или уловимо другие. Рассмотрим этот вариант.
Представим себе: русские люди значительно - и в худшую сторону - изменились при скачке назад в сто лет, их словарный запас, по сравнению с нынешним, оставляет желать лучшего, их действия неосознанны, нелогичны, шаблонны. Вам не могут сосчитать сдачу за пирожок. Вы спрашиваете у жандарма, как вам пройти туда-то, а он невразумительно показывает в снежную мглу нагайкой в руке, горничная в отеле в ответ на ваши лестные для нее замечания не смущенно улыбается, а тупо таращится на вас, в пивной рассказывают анекдоты, ничего смешного в которых, на ваш взгляд, нет, в дворянское общество вас упорно не принимают и внимательно ощупывают свои карманы, но и к простому люду вы не допущены - вы одеты не так и похожи на шпика - в общем, все «тупят», «не догоняют», врут - и вам неуютно в этом мире. «Да!, - думаете вы - «А все-таки прав был (вписать имя, сам писать не хочу принципиально), когда он хотел перекроить все в России! Вот оно как, Михалыч, оказывается было…».
А теперь такой вариант: люди изменились, но неуловимо. Их проявления в чем-то такие же, как и наши, т.е. перед вами, несомненно, русские, но вот досада: иногда их реакции не совпадают с тем, что вы от них ожидаете.
Это интересно, не банально! Но тогда какие же они, эти реакции? Решась рассматривать именно эту реальность (выражаясь термином С. Переслегина), давайте откинемся на спинку вашего настоящего или виртуального кресла и представим себе следующее. Мы исходим из того, что мы есть сейчас, и рисуем наш национальный характер начала прошлого века, бережно снимая тот «грим», который наложила на него наша история. Вот перед нами наше усталое и почти равнодушное лицо. Мы снимаем вот эту морщинку: она появилась у нас за время ломки СССР. Затем вот эту складочку: это Великая Отечественная война… И так далее. Постепенно перед нами начинает вырисовываться наш национальный характер начала прошлого века - значительно моложе прежнего, радостнее, наивнее, чище и, конечно, проще.
Стоп! - не убирайте грим дальше! - мы же договорились, что останавливаемся на 1901 году. Очень уж страшно увидеть то, что будет раскрываться под гримом далее, или очень уж привлекателен тот образ, который мы видим перед собой. Мы видим разницу в характерах, и эта разница нам понятна. Нам понятно также, что нас ждет в будущем: мы сходим в фитнес, съездим в Турцию, поработаем с друзьями-иностранцами - и наше лицо постепенно вернется в тот светлый и, несомненно, счастливый образ, который сидит сейчас перед нами и улыбается.
На этом статья для некоторых заканчивается. Но не для всех :))
Продолжение следует.