(no subject)
мы все, словно, персонажи Кортасара
кем-то недолюбленные, с пустыми карманами...
прокуренные... прячущие отсутствие цели в жизни за философскими ночными бреднями на кухнях
постоянно попадающие в какие-то нелепые истории
верящие в чудеса, но снова и снова отчаявшиеся
в предрассветной пятичасовой электричке. он расскажет тебе про всех своих женщин... а ты ему ? ничего. ничего, что могло бы иметь для него хоть немного смысла. смысл не в разговоре. смысл в присутствии. как хорошо, что он тоже оказался на этом перроне. иначе ты бы весь поезд залила слезами. столько соли...
мы могли бы жить в Париже. бродить часами напролет по улицам, с поднятыми воротниками, промокшие без зонтов, налетая на друзей, любовников, знакомых...
мы столько всего могли.
Мага, глупенькая Мага. Ты же помнишь каждый его шрам. и сколько не целуй - они не заживают. они уже глубоко под кожей. изнутри. Ты никогда его не поймешь. А одной любви недостаточно. Это всё равно что попытаться полюбить ураган. Он разрушает, разрушает всё и самого себя... ослабевая, превращаясь в ветер с крупицами песка, умирающий где-то в пустыне на краю земли. Он закрывает все двери. Он слаб и напуган. И тебе не по зубам, Мага... ты никогда не сможешь дать ему то, что он безвозвратно проебал за эти три тысячи лет.
когда у всех всё плохо - у всех всё плохо.
по мне звонит колокол.
ты спишь за закрытой дверью. а во сне приходишь ко мне, улыбаешься мне и держишь за руку. иногда мне кажется что мои сны - продолжение реальности. или реальность - часть снов. ещё чуть-чуть и я наверное навсегда запутаюсь. всё изменилось. больше нет очередей в телефоны-автоматы. у тебя гораздо больше шести минут...
Мага априори знала, что Оливейра никогда не будет любить её. и дело даже не в Поле. ещё задолго до Полы. задолго до смерти Рокамадура. задолго до всего. задолго до самого первого сна, в который впервые зашел он.
ох, Мага, бедная Мага. Неужели ты всё ещё веришь в то, что сможешь спасти Орасио?
кем-то недолюбленные, с пустыми карманами...
прокуренные... прячущие отсутствие цели в жизни за философскими ночными бреднями на кухнях
постоянно попадающие в какие-то нелепые истории
верящие в чудеса, но снова и снова отчаявшиеся
в предрассветной пятичасовой электричке. он расскажет тебе про всех своих женщин... а ты ему ? ничего. ничего, что могло бы иметь для него хоть немного смысла. смысл не в разговоре. смысл в присутствии. как хорошо, что он тоже оказался на этом перроне. иначе ты бы весь поезд залила слезами. столько соли...
мы могли бы жить в Париже. бродить часами напролет по улицам, с поднятыми воротниками, промокшие без зонтов, налетая на друзей, любовников, знакомых...
мы столько всего могли.
Мага, глупенькая Мага. Ты же помнишь каждый его шрам. и сколько не целуй - они не заживают. они уже глубоко под кожей. изнутри. Ты никогда его не поймешь. А одной любви недостаточно. Это всё равно что попытаться полюбить ураган. Он разрушает, разрушает всё и самого себя... ослабевая, превращаясь в ветер с крупицами песка, умирающий где-то в пустыне на краю земли. Он закрывает все двери. Он слаб и напуган. И тебе не по зубам, Мага... ты никогда не сможешь дать ему то, что он безвозвратно проебал за эти три тысячи лет.
когда у всех всё плохо - у всех всё плохо.
по мне звонит колокол.
ты спишь за закрытой дверью. а во сне приходишь ко мне, улыбаешься мне и держишь за руку. иногда мне кажется что мои сны - продолжение реальности. или реальность - часть снов. ещё чуть-чуть и я наверное навсегда запутаюсь. всё изменилось. больше нет очередей в телефоны-автоматы. у тебя гораздо больше шести минут...
Мага априори знала, что Оливейра никогда не будет любить её. и дело даже не в Поле. ещё задолго до Полы. задолго до смерти Рокамадура. задолго до всего. задолго до самого первого сна, в который впервые зашел он.
ох, Мага, бедная Мага. Неужели ты всё ещё веришь в то, что сможешь спасти Орасио?