Алкоболь
Я схватила её за руку, дернула, заставив подняться её на ноги, и потащила к себе. Она пыталась упираться, но я оказалась сильнее в силу трезвого ума. Я чувствовала к ней жалость и одновременно была рада, что я не на её месте. Дома я отпоила Иринку чаем и надела не неё свой халат. Её платье было до ужаса грязным - я отправила его в стиральную машинку. Иринка вошла в адекватное состояние. Я спросила её, как же она дошла до такого существования. Ира начала рассказывать:
- Однажды мы напились. Ну как однажды… мы вообще это частенько делали. Раз в неделю до беспамятства стабильно. Так вот. Напились и начали встречаться. Мне двадцать, ему восемнадцать. Пацан совсем. Но алкоголь и любовь стирают границы. К тому же есть весомый плюс в этом возрасте - он мог за ночь сколько угодно раз. Когда он мне надоел, я по пьяни стала доводить его бешенства. Мы расстались. У меня до сих пор светлые воспоминания о нём. Давай махнём рюмочку за него, Анька?
Я отказалась. Мне стало больно за Иринку, за её жизнь. Она ведь такой добрый и хороший человек, а тратит время впустую. Ира продолжала:
- А ты права, Ань. Что было - то было. Мой друг Стакан свёл меня с другим. Здорово мы веселились в угаре. Классный он был мужик. Правда, с угасающей половой функцией. Доктор сказал - виною вино. Но нам было плевать. От рюмки мы отказываться не хотели. А функция, собственно, его. Как она совсем ослабела, я позвала своего молоденького. Он пришёл с коньяком. На утро, кстати, вспомнил, что у него другая баба есть. А я, между прочим, это помнила, ещё когда его звала. Мужики, что тут сказать. Замаячила на горизонте возможность развлечься - тут же забыли, кто у них и где. Единственное, что помнят - где у них ширинка.
Я улыбнулась. Ирка всегда отличалась резкостью суждений. Ещё в школе она сказала соседу по парте: «Писаешь стоя, значит, сам Бог тебе велел СТОЙКО решать задачи - нечего у меня списывать».
- Ну а потом вообще угар был. Честно говоря, я и не вспомню, что за чем было, и кто за кем шёл. Однажды я даже испугалась. Проснулась не дома - голова в крови. А откуда - чёрт его знает. Кавалер мой на босу ногу выпроводил меня из дома. Ни слова не объяснил. Видать, ему я стала так же противна, как и себе. Ну и хрен с ним. Главное, у меня есть друг Стакан.
У меня защекотало в носу и загудело в затылке, потому что я пыталась сдержать слёзы. Эх, Иринка-Иринка. Куда ж ты катишься? Понимаешь, родная, и всё равно катишься…
- Эх, надоело мне это, Анька! В печёнках сидит! Я уж думала - из окошка - да об асфальт. Но не могу - не я себя рожала, чтобы себя убивать.
Я закричала на неё. Дура, говорю, найди себе дело по душе, и прекрати себя гробить! Не ты ж себя рожала, а мать твоя! Которая точно не завещала тебе быть алкоголичкой. Иринка заплакала и обняла меня.
- Анька, ты так на мать мою похожа. Была б она жива - умерла б от разрыва сердца, если б меня увидела. А ты думаешь, Анька, что в жизни у меня один секс да алкоголь? Ошибаешься.… Уже давно один только алкоголь.… Ах да, есть ещё и боль. Но мой друг Стакан на страже. Поэтому я её не чувствую. Я давно уже ничего не чувствую.
- Однажды мы напились. Ну как однажды… мы вообще это частенько делали. Раз в неделю до беспамятства стабильно. Так вот. Напились и начали встречаться. Мне двадцать, ему восемнадцать. Пацан совсем. Но алкоголь и любовь стирают границы. К тому же есть весомый плюс в этом возрасте - он мог за ночь сколько угодно раз. Когда он мне надоел, я по пьяни стала доводить его бешенства. Мы расстались. У меня до сих пор светлые воспоминания о нём. Давай махнём рюмочку за него, Анька?
Я отказалась. Мне стало больно за Иринку, за её жизнь. Она ведь такой добрый и хороший человек, а тратит время впустую. Ира продолжала:
- А ты права, Ань. Что было - то было. Мой друг Стакан свёл меня с другим. Здорово мы веселились в угаре. Классный он был мужик. Правда, с угасающей половой функцией. Доктор сказал - виною вино. Но нам было плевать. От рюмки мы отказываться не хотели. А функция, собственно, его. Как она совсем ослабела, я позвала своего молоденького. Он пришёл с коньяком. На утро, кстати, вспомнил, что у него другая баба есть. А я, между прочим, это помнила, ещё когда его звала. Мужики, что тут сказать. Замаячила на горизонте возможность развлечься - тут же забыли, кто у них и где. Единственное, что помнят - где у них ширинка.
Я улыбнулась. Ирка всегда отличалась резкостью суждений. Ещё в школе она сказала соседу по парте: «Писаешь стоя, значит, сам Бог тебе велел СТОЙКО решать задачи - нечего у меня списывать».
- Ну а потом вообще угар был. Честно говоря, я и не вспомню, что за чем было, и кто за кем шёл. Однажды я даже испугалась. Проснулась не дома - голова в крови. А откуда - чёрт его знает. Кавалер мой на босу ногу выпроводил меня из дома. Ни слова не объяснил. Видать, ему я стала так же противна, как и себе. Ну и хрен с ним. Главное, у меня есть друг Стакан.
У меня защекотало в носу и загудело в затылке, потому что я пыталась сдержать слёзы. Эх, Иринка-Иринка. Куда ж ты катишься? Понимаешь, родная, и всё равно катишься…
- Эх, надоело мне это, Анька! В печёнках сидит! Я уж думала - из окошка - да об асфальт. Но не могу - не я себя рожала, чтобы себя убивать.
Я закричала на неё. Дура, говорю, найди себе дело по душе, и прекрати себя гробить! Не ты ж себя рожала, а мать твоя! Которая точно не завещала тебе быть алкоголичкой. Иринка заплакала и обняла меня.
- Анька, ты так на мать мою похожа. Была б она жива - умерла б от разрыва сердца, если б меня увидела. А ты думаешь, Анька, что в жизни у меня один секс да алкоголь? Ошибаешься.… Уже давно один только алкоголь.… Ах да, есть ещё и боль. Но мой друг Стакан на страже. Поэтому я её не чувствую. Я давно уже ничего не чувствую.