КУДА УХОДИТ ДЕТСТВО, или БИТВА С МЕРТВЕЦАМИ
В детстве, попав с мамой на ВДНХ, первым делом, конечно, сначала в их с папкой родной уголок - лесная техника, ты видел вживую собрание того, что еще недавно было твоими игрушками: макетами тракторов, погрузчиков, сплавных катеров… И знал - что скоро все это богатство - появится вновь уже там, рядом - на соседних твоим лесным тропинкам дорожках… И распирало некоторое неведомое чувство - что вот ты знаешь, от начала до конца путь этих уже живых, больших машинок - от тех игрушечных картонных макетиков и отцовских чертежей в конструкторском бюро…
И не только у тебя - повсюду, где люди живут лесом - у соседей, в Сибири. Теперь появятся эти красавцы… Будут помогать людям… Еще бы вот изобрели взрослые, скажем, машину по сбору ягод, так что нашел куст малины или голубики, запустил ее - а сам только жди, от комаров отмахивайся… Или еще лучше - грибы собирай… Вот ту тебе никакая машина не нужна… Тут ты сам! Это тебе не ягодная нудня… Правильно называют «тихой охотой»…
После этого, павильона лесного хозяйства - ты, конечно, тянул туда, в самую даль, кем-то расположенную именно так, чтоб по пути ты мог все посмотреть, ну или как минимум, пролистнуть - в павильон космоса, конечно!
Там и корабли, как в книгах Беляева или Ефремова… Которые ты читал, испортив себе зрение, но не в силах остановиться - даже при слабом отражении экрана телевизора из родительской комнаты, а то и вовсе под одеялом, с лампочкой и проводками…
Там и портреты вечно молодых, сияющих Гагарина, Титова… И даже черная полоска тех, кто погиб при спуске - светлела. Хотя ты помнишь даже не сам этот день, а ту атмосферу, какой-то общей боли… Будто все вместе неотвратимо мчались к земле в той кабинке-капсуле, где была малюсенькая дырочка, через которую уходил кислород… Задыхаясь всей страной… И не в силах побороть смерть…
И эти завораживающие скафандры, и мощь основной, стоящей перед входом ракеты… Все это - ты знал - обернется, когда ты вернешься домой - новыми победами и новыми радостями… И твоими, и общими…
И спустя годы, вновь зайдя туда, освежить по детской памяти - то, что было просто и светло. Ты натыкаешься на совсем другое - там рынок, там ларьки, там палатки… Вместо скафандров - приторно вежливые торговцы снимут тебе палочкой сверху китайские спортивные костюмы… Вместо своей техники - сиротливые распродажи, секонд-хенды и фаст-фуды… Где вместо скромных, но таких сладких в детстве - напитка «Байкал» и сочника - тебе предложат массу разнообразной, напичканной дразнящими ароматами, улучшителями и разрыхлителями - ненужной бурды, «идентичной натуральному»…
Все, нет того мира. Ни космоса. Ни изобретений. Ни жизни. Какая-то смерть на рынке наступила. И ведь, не в первый раз. Сколько было у тебя, народ, таких вот сломов. Сколько раз, заходя в храм, ты натыкался либо на запустение, либо на зернохранилище, либо на сборище покупающих и продающих…
Глядя вокруг - теперь ты видишь, что эта «идентичная натуральной» жизнь - на самом деле чья-то смерть. Москва-сити - это вовсе не твое. И не общее достижение. Это смерть твоего и общего. Эти мертвые айсберги, вынырнувшие из подземелья - гибель десятков тысяч русских деревень. Их квартирки и пентхаусы - бездомность и брошенность тысяч русских сирот. Улучшения Собянина - это смерть окраин и провинции…
«Жирдяй, жирный, жиртрест, жиро-мясо-комбинат»… Как только в школе ни дразнили тех, кто страдал избытком веса… Зря, конечно. Жестоко. Неправильно. Но сегодня, глядя на взбесившуюся от потребления Москву и подражающую ей провинцию в своих клонах-метастазах - торговых центрах, выстроенных наспех… Что ты скажешь? Разве это «изобилие» тебе родное? Где можно найти не только фаст-фуд (быструю химическую еду), но и такую же быструю скорую смерть, как в пожаре в детском кинотеатре. Что мог бы сказать тот мальчишка, кем ты был - обо всем этом, ожидавший праздника того, что родительское дело - становясь общим, приобретает силу? И он бы сгорел вместе со всеми? И особо никто бы не переживал всей страной? Десятки детей одновременно - и лишь опоздавшие доклады - кого наказали, кого посадили… Конечно, стрелочников, а не основных виновников… Они всегда ни при чем…
И сколько мальчишек и девчонок вообще были лишены возможности даже одним глазком посмотреть на это? Сколько же их родилось уже в диком мире быстрой смерти на задворках «цивилизованного мира», отобравшего у твоей страны все ресурсы, по сути выпившего всю кровь… Сколько их решилось попробовать хоть как-то это изменить и обнаружило - что в этой системе - все преступники. А вовсе не наследники какого-то дела, какой-то идеи. Просто никчемные, лишенные всякого смысла, низведенные до уровня потребления и заботы о нем…
Многие решились - раз уж мы и так преступники - на крайние меры: кто-то, приняв правила «войны всех против всех», стал набрасываться на слабых и отнимать… Кто-то наоборот, соблазнился подсунутым легким выходом в никуда - и уж не мог остановиться плыть по этой белой реке наркотиков, ожидая лишь «порошок целебный», который все везет ему «добрый доктор»…
Все. В этом наступившем мире, где правят жиробесы - все только ради денег. Остальное неважно… Вот они-то и первые виновники настоящей наступившей смерти, которую ты видишь вокруг…
Чтоб не повторяться, «Система динамической собственности»: «в отношении любых действий в человеческом сообществе ровно то же можно сказать и о кодификации их, выражаемых, скажем, уголовным правом. Если в религиозных системах - критерии милосердия и милости, гибкие духовно, соотносимы в целом с заповедями. То в «социальных кодексах» уже заранее прописано, что, скажем, убийство «от восьми до двадцати».
Например, Иоанн Златоуст говоря об этом, произносит «Что бывает по воле Божией, то, хотя бы казалось и худым, лучше всего; а что противно и не угодно Богу, то, хотя бы и казалось самым лучшим, хуже и беззаконнее всего. Если кто даже совершит убийство по воле Божией, это убийство лучше всякого человеколюбия; но если кто пощадит и окажет человеколюбие вопреки воле Божией, эта пощада будет преступнее всякого убийства. Дела бывают хорошими и худыми не сами по себе, но по Божию о них определению» (Святитель Иоанн Златоуст. Против иудеев (Слово 4)). И кажущееся противоречие с заповедью «не убий» полностью снимается рассмотрением мотивации действия или бездействия в отношении живой Истины - Бога. В отличие от «мертвящей буквы» безличного закона».
А тебе что сегодня говорят? Те, кто и так уже сделал тебя априори преступником. Ведь ситуация такова - что был бы ты, а статья в нынешнем «законодательстве» для тебя найдется. Поскольку оно и выстроено, чтоб охранять покой тех, кто ограбил страну. И тебе решать - что делать, и в чем воля Божия по отношению к тебе, к тому праведному гневу, горящему внутри. Когда ты видишь окружившую тебя, твой народ и твою страну - смерть. Выросшую в своем уродливом лике. Принимающем - жертву в виде детских, неокрепших душ…
Или будешь слушать тех, кто говорит, что надо «смиряться и послушаться» этому царству мертвых, и так уже порушившему все то, что ты считал прекрасным, живым, бодрым, красивым…
Может, предвидя это запустение, как раз об этом и говорил поэт… Давно уже. Так что оно тихонечко и незаметно покинуло «обязательные программы»:
Ужасный сон отяготел над нами,
Ужасный, безобразный сон:
В крови до пят, мы бьемся с мертвецами,
Воскресшими для новых похорон.
Осьмой уж месяц длятся эти битвы,
Геройский пыл, предательство и ложь,
Притон разбойничий в дому молитвы,
В одной руке распятие и нож.
И целый мир, как опьяненный ложью,
Все виды зла, все ухищренья зла!..
Нет, никогда так дерзко правду Божью
Людская кривда к бою не звала!..
И этот клич сочувствия слепого,
Всемирный клич к неистовой борьбе,
Разврат умов и искаженье слова -
Всё поднялось и всё грозит тебе,
О край родной! такого ополченья
Мир не видал с первоначальных дней...
Велико, знать, о Русь, твое значенье!
Мужайся, стой, крепись и одолей!
Только не осьмой уж месяц, а гораздо дольше, длятся эти тютчевские «голодные игры»… А остальное - правда. Что остается… Собираться и биться. Или переходить на ту сторону… Ведь нет ничего плохого и хорошего само по себе - а лишь то каково определение - о твоем страхе, бездействии и безволии - пусть все гибнет, так что ли? Главное, чтоб ты выжил? Еще сказано, что тот, кто хочет сберечь свою душу - тот ее потеряет…
Так что, сберегаясь от этих «опасных вопросов», идя на сговор с восставшими мертвецами, ты как раз и гибнешь вместе со всеми в этом, охватившем уже всю страну, невидимом огне. Задыхаясь вовсе не как те герои-космонавты, от отсутствия воздуха… А не давая душе своей хоть глоток того, что ей действительно необходимо - воли Божьей, а не всю нынешнюю замену и имитацию - свободы выбора своей смерти на рынке. Конечно, на рынке ты выбираешь именно ее - та, что безобразней всех, та и твоя…
Ведь очень страшно - выбрать жизнь и действовать… Но только тогда наступает мир в душе - и готовность действовать любым способом, поскольку важно - только определение о нем свыше, а не то, как к тебе цепляется окружающее зомби-сообщество из «обители зла», в которую превратили не кого-нибудь, а матушку-Русь…
Ю.Екишев
___________________________
Благодаря вам и вашей поддержке создан сайт: http://sobor.news/
Более подробный анализ смотрите в разделе "НАШИ МАТЕРИАЛЫ": http://sobor.news/category/новости/наши-материалы/
Поддержать нас: http://sobor.news/category/новости/поддержать-нас/
Связаться с нами: http://sobor.news/действие/