сериал "Московия - тупиковая ветвь цивилизации" (ЛЕНЬ И БРОДЯЖНИЧЕСТВО МОСКОВИТА)
ЛЕНЬ И БРОДЯЖНИЧЕСТВО МОСКОВИТА[1]
Историческая судьба поселила московитов в болотистом северном девственном дремучем лесу. Земледелие там было возможно лишь на холмах с сухим грунтом между болотами, реками, озёрами. Там московит вырубал лес, жёг его и засеивал в пепел зерно. Через пять лет такая «паль» уже не родила, и московит бросал её, а сам искал новый, не вырубленный пригорок земли. Следовательно, даже земледелие было кочевым до тех пор, пока правительство не привязало московита к земле крепостничеством.
Вырубать девственный лес - тяжёлый труд, а главное - неблагодарный, поскольку только 3-5 лет родила подобная «паль», да и урожаи были скудны. Это лишало московита желания заниматься земледелием, даже вызывало у него злобу к неблагодарной земле. Меняя каждые пять лет место поселения, естественно не было потребности ставить долговременные строения, ограждать усадьбу, украшать избу и т.д. Московский историк пишет, что даже в XX в. московская деревня выглядела как временный лагерь без простейших жизненных потребностей. Чёрные деревянные дома, никакой ограды, ни малейшего намёка на чистоту, смрад от гнилого мусора вокруг избы. На цветы или палисадники вокруг избы (как в Украине) и намёка нет. Грязные, нечёсаные, обовшивевшие люди; подозрительные, злобные взгляды - всё это естественно вызывало у чужеземца отвращение. Все чужестранцы, побывавшие в Московии, единодушны в своих свидетельствах о неимоверно ужасной физической и моральной грязи не только московского мужика, но и аристократа. Чужеземцы те удивлялись тому, что даже правящая верхушка абсолютно не чувствовала никакой красы, никакой потребности в культуре, и не понимала простейших моральных, этических принципов (В.Ключевский, «Сказания иностранцев о Московском государстве», Г.Лукомский, «Московия в представлениях иностранцев»).
В духовности и народной словесности московита нет ничего земледельческого. Это отражается и в его языке. Московский земледелец называет себя «крестьянин» или «мужик» - здесь нет и намёка на земледелие. Слова «земледелец» или «хлебопашец» - сложные, что указывает на их искусственный характер, они созданы интеллигентами.
Московский этнограф В.Даль пишет (до 1914 года), что десятки тысяч московских крестьян каждую весну оставляют на жену хозяйство, а сами идут в Украину продавать мелкий московский товар, или на косовицу, или попрошайничать и красть. В Киеве и других украинских городах толпы московских нищих скапливались возле церквей и монастырей. В украинских городах нищие, бродяги, воры были почти все московиты. Вообще же толпы нищих - это примечательная черта азиатских городов. В Москве их всегда были тысячи. В.Даль подчеркивает, что не всегда гнала их из дому беда, а многие из них имели зажиточные хозяйства. Проф. Н.Чегулин насчитал в Московии сотни сёл, брошенных людьми, и десятки тысяч гектаров земли, заросшие сорняками. Почвовед Г.Махов пишет, что Московия может легко прокормить всё своё население из урожая собственной земли, если улучшит систему примитивного земледелия. Итак, получаем очень уж убедительный аргумент в пользу того, что не земельный голод, не перенаселение толкало и толкает московитов захватывать чужие земли.
После отмены крепостничества в 1861 г. Украинцы нашли в Московии (Саратовщина) брошенные московитами земли и заселили их. До 1917 г. там было несколько десятков больших, богатых украинских сел. После 1917 г. Московия выгнала тех украинцев в Сибирь и забрала себе их сёла вместе со всем имуществом.
Царское правительство поселило в Сибири несколько тысяч московитов, предоставив им большие земельные наделы, деньги на скот, инвентарь, займы и т.д. но эти поселенцы бросили землю, накупили ружей и жили за счёт охоты. Возненавидев неблагодарное земледелие, московит обратился к охоте и рыболовству. Этому способствовали местные обстоятельства, поскольку в московском девственном лесу водилось много дичи, да ещё и ценной пушной и меховой. Пушнина всегда и везде дорого ценилась. Её можно было продать или выменять на всё необходимое, значит, и на продукты земледелия. Одним выстрелом охотник зарабатывал больше, чем за целый год тяжёлого труда на московской бедной земле. Следовательно, даже не лентяй, не московит предпочитал охоту, а не земледелие. Московский девственный лес был пронизан болотными реками и озёрами, значит, представлял собой идеальное место для рыбной ловли. А ловить рыбу - несравненно более лёгкий способ насытиться, нежели корчевание пней на «пале». Так сами природные обстоятельства научили и приучили московитов искать лёгкого хлеба. Московит привык ненавидеть не только земледелие, но и всякий труд.
Лодырничанье, бездельничанье стали одними из наиболее характерных черт московского национального характера. Московит считает труд проклятьем, наказанием более сильным, чем смертная казнь. Желает голодать, но не работать. Историк В.Ключевский пишет, что иноземцы удивлялись, видя в Московии огромное количество людей-«бродяг», которые не работали, хотя огромные пространства земли стояли необработанные, заросшие сорняками. До 1917 г. десятки тысяч московских здоровых, молодых бродяг шатались по всей империи, живя за счёт краж, попрошайничества, мошенничества. Царское правительство не могло обуздать их и привлечь к общественно полезному труду. Разумное социалистическое правительство нашло таки выход: назначило этих «босяков» всяким начальством на немосковских землях СССР, тем более, что среди них были люди со средним и даже университетским образованием.
Знаток московской души Ф.Достоевский так пишет о московите за границей: «Я лучше всю жизнь проживу в шалаше, нежели поклонюсь немецкому богу. Я живу в Германии недолго, однако всё, что я успел увидеть, возмущает мою татарскую кровь. Работать, как вол, беречь грош, как еврей? Нет! Я желаю «дебоширить по-русски».
Передвижное земледелие, охота, рыболовство не привязывало московита к оседлой жизни. Это породило и за десятки лет развило у московита мировоззрение и характер бродяги-шатуна. Татарская кровь властно зовёт его бродяжничать, скитаться, кочевать куда глаза глядят. Почему, для чего, куда - московит и сам не знает. Он просто не может противиться этому с молоком матери впитанному, врожденному позыву, влечению. В науке это называется «атавизм» (возвращение к прапрадедовскому). «Мы, московиты, - народ бродяг», - признаётся М.Горький, который сам таскался по всей империи. «Мы, московиты, всегда были «бегунами». Нам хочется бежать, бежать, бежать. Куда, отчего - сами не знаем», - подтверждает Вяч.Иванов. «Страсть к путешествиям всегда была отличительной чертой не только наших мещан, но и крестьян», - говорит С.Рождественский. «Все мы, московиты, не можем усидеть на одном месте; все мы кочевники. В собственных домах и в своём городе мы как бы временные гости и живём как кочевники», - пишет П.Чаадаев. Бросить свой дом и свою землю, идти за край света, бродяжничать и красть ( работать-то не хочется) - таков идеал и московского мужика, и московского интеллигента. Действительно, среди десятков тысяч московских «босяков» по всей империи (больше всего в Украине, особенно в черноморских портах) были сотни интеллигентов, даже с высшим образованием (М.Горький, «Огарки»). «Устал я жить в родном краю, в тоске про грозневым просторам, покину хижину мою; уйду бродягою и вором», - разливался С.Есенин.
[1] «Московит, московский, Московия» - на московском слэнге «россиянин, российский, Россия»