Naturalia non sunt turrpia. And female in the TV…
Н.М. <сказал> Согласная девушка, - это
модеризм и «Единая Россия».
В.Е. <сказал> Я как-то попробовал сосчитать
все ее сокровенные изгибы, и не мог сосчитать
- дошел до двадцати семи и так забалдел от
истомы, что выпил зубровки и бросил счет,
не окончив.
Внимательно следившие за тем, что происходило в рунете в прошлом году, не могли не заметить публикацию текстов лекций и статей Евгения Головина на философском портале «Арктогея» (по нашему беззастенчивому мнению, - лучшего на данный момент, по актуальности, по крайней мере, превосходящий «спаленный» philosophy.ru). Тем не менее, справедливости ради, следует заметить, - дискурс Головина, как и других авторов «Арктогеи», про-истекает, не иссякая, будто Кастальский ключ, в области ныне востребованной, но изрядно обнищавшей за последние века, - бронзовый и пластмассовый, id est, наш, XXI. Считать данность, - не есть негативная оценка, напротив, это означает, что над текстами Головина следует приличествующее масштабу замыслов и домыслов Автора подумать, по мере возможностей дополнив, усилив, и развив.
Но начнётся всё это с очень модерновой эскапады, зачитанной ex cathedra в порядке цикла «Бронзовый век» / «Эротизм» [*] (примечания см. ниже):
Почитаем новых каббалистов - Вюйо, Серойя, Шолема; почитаем иудейских каббалистов XVI века - Исаака Луриа и Хаима Витала; почитаем христианских каббалистов - Рейхлина и Розенрота; почитаем сомнительной подлинности страницы великих мистагогов - рабби Акибы и рабби Симеона бен Йохая - в результате выжмем нечто мутно-многоцветное и невразумительное.
Любовь к традиции часто рождается из неприязни к современному позитивизму, а этого мало. Для изучения мудрых каббалистов необходим еврейский язык, но этого тоже мало. Каббала - устная традиция. При всем прочем это значит: учитель сообщает ученику тайну гласных букв, без которых начертанные на пергаменте глифы бесполезны.
Этот пассаж должен эстетически подготовить читателя к тому, что в эссе законспирирован мощный интеллектуальный заряд, не сродни романам Майринка, - автор схватывает ускользающую планку гораздо высшего порядка, чем конспирологические этюды в диапазоне от Элифаса Леви до, horrible dictum, - Александра Гельевича Дугина.
И в самом деле, эссе завершается на ноте, достойной для модерниста Gottendammerung:
Ненависть Лилит простирается и на живых, и на мертвых мужчин. Рабби Моисей Кордоверо (XVI век) в книге «Pardes Rimanim» (Гранатовый сад) дает ряд весьма устрашающих примеров. По его словам, Лилит любит совокупляться с повешенными и мертвецами в могилах, но при этом не растит эмбриона во чреве своем. В первом случае, эмбрион зреет под виселицей и рождается женщиной, поросшей колючками, наподобие апунции или ежа, или зубьями пилы. У мертвеца в могиле после подобного соития пенис разрастается женского силуэта ядовитым деревом, похожим на манценил или анчар. Такого рода флоральные «гиноиды», дети Лилит, называются в каббале «маццикинами». Польский поэт XX века Болеслав Лесьмян в балладе «Пила» рассказал о забавах маццикина.
[далее следует пространная цитата из поэмы]
Совершенно однозначный «комплекс зубастой вагины», скажет психоаналитик. Болеслав Лесьмян с обычным своим бесстрашием врезался в центр проблемы.
Сказано в Экклезиасте: «Я смотрю на мир глазами свой души и нахожу женщину горше смерти». Библеисты полагают: во-первых, здесь неофитов предостерегают от пагубной для мистического развития потери девства, во-вторых, речь идет о бесконечных хлопотах и треволнениях, доставляемых женщиной.
Но каббалисты думают иначе: для них Лилит и Ева - две ипостаси единой женской сущности, разница лишь в степени: если Ева убивает мужское тело (коитус как малая смерть), то Лилит убивает и тело и душу («горше смерти»).
Эффектность слога, в приводимом гиперссылкой и цитатами эссе, вероятно, уже завораживает референтную группу с индексом “males”, - отталкивающим мотивом может послужить разве что лейтмотивная ссылка на каббалу, на «Зогар» и «Йецира», освоенные автором, похоже, что в оригинале. Но это для тех кадетов с красной шапочкой на голове, кто в лес дремучий сакрального не ходит, из-за волков модернизма <или консервативной революции>. Остальные же сразу заподозрят, что мир модерна строго гомоэротичен, отмечен на каждом углу знаком, перечёркивающим равнобедренный треугольник («стоящий» на грани, а не на вершине», - эквивалент гендерных литер «М» и «Ж»). Подобно тому, как архаические и изолированные культуры воспрещают, порой под страхом смерти, женщине входить в «присутственное место» для суровых мужей, прикасаться к оружию и рыболовным снастям, в некоторых туземных ареалах, - ещё и к голове мужей. Суровых. Потому что за табуированные жесты при свидетелях казнь всегда молниеносна и невообразимо жестока, - модерновый психиатр Чезаре Ломброзо в книге «Женщина-преступница» уделяет особое внимание эффекту подавления внешней средой, здоровых, sub specie женского специфического восприятия, инстинктов и сознательных мотивов.
Как раз о специфическом женском восприятии и собрались системно™ поговорить. Или бессистемно, в нашем-то «хаосмосе» это лишь один из возможных ракурсов.
Начнём мы вблизи, - благо, что в постсовременных информационно-культурных условиях дистанция между объектом наблюдения и субъектом описания / повествования предельно сокращена. Вам, разумеется, известно, что для телевиденья и некоторых других информационных средств, производимых и тиражируемых массмедиа, единица измерения информации - абстрактная секунда, а не печатный знак, понимаемый в меру герменевтических возможностей индивида. В подобных репрезентационных условиях один кадр амбивалентен всему видеоряду, не случайно пользуются успехом записи в Живых Журналах, содержащие кэшированные images с каким-нибудь «Вавилоном» ( *подумав* Надо рецензию сюда пере-постить): картинка и множество движущихся, созидающих эффект динамики, картинок суть вещи совершенно очевидные, конкретные, схватывающие некую абсолютно проницаемую действительность.
Женское восприятие, как убеждаешься из множества виденных раннее, и видимых сейчас, записей (намеренно подчёркнуто), - это та же предельная конкретность, предлагающей себя подумать, вплоть до церебрального суицида, картинка: пост-структуралистские эллипсы не вяжутся с этой обескураживающей буквальностью, с герменевтическим кругом, где Любовь, как и Смерть, на одно и тоже оцифрованное лицо. С заглавной буквы, подчёркнувшей очень крупно, троекратно, химическим карандашом для век (или что там красят?). Образ, распылённый только для того, чтобы запорошить им глаза, - как правило, мужские, - гетеросексуальность всё ещё правит бал. И штормовой балл экспрессии, - распылённый образ не остаётся таковым дольше нескольких секунд (вновь подчеркивая), субстанция его конденсируется мгновенно сразу же после прочтения. Она и остаётся таковой, - монолитом представления, платоновским статуарным эйдосом, незыблемым, вопреки проискам экспансивных адептов ПоМо и Юлии Кристевой (а так же Сьюзен Зонтаг, в остальных ролях, - имя им Легион) in specie.
Таким образом, женское восприятие позволяет потенциальной Еве (Хаве) / Лилит, схватывать / генерировать гораздо большие объёмы информации, в пространственном отношении, чем мужской «отточенный», убивающий сразу, но наповал, мужской ум. Отсюда, - невыносимая «женская» жестокость, или избыточная экзальтация в деструктивности, - мало выдрать клок мяса из тела, надо содрать кожу целиком, затем оросив уксусом [** - см. ниже цитаты из Ломброзо]. Отсюда же особая чувствительность к поэзии, - косное междометие и тривиальная рифма приобретают особое очарование до блеска [священного или сатанического] в глазах, - и восторженное «Ах!» не издаст разве что филолог с обсидиановым сердцем.
Культорогенные сферы, они же - массмедиа, в настоящее время, или безвременье, спроектированы с парадигматическим расчётом отожествлять реципиентов и референтные группы с женщиной: экстаз коммуникации всё больше напоминает то, что в энциклопедических и википедийных статьях наличествует, но от того понятнее не становится. Оргазм. Женский, с мужским более-менее всё ясно, - это некое оплодотворение, осмысленное самоё по себе (ну, что, опять Розанова поминать? *раздражённо*). Разоблачатель Антихриста из Торонто, пастор Маклюэн, некогда уподоблял человеков земных, в том числе и паству, рецепторам и гениталиям информационной машинерии, спустя два десятилетия его не-благая весть была услышана где-то на небеси (небоскрёб CNN): референтная группа отныне, это эрогенная зона, требующая регулярного удовлетворения, в ином случае, весь организм (социальный) почувствует себя «нехорошо». Причём, особо замечу, что данное gaudia corporis не соподчинено типически модерновой (чуть не сказал, - «розановской») парадигме «от микро-смерти к гипер-рождению» [потому как единичный акт рождения может быть интегрирован в некую систему тотального].
Экстаз коммуникации по сути своей, выражаясь розановским же термином, - бессеменен. Коммуникация сама по себе - идеальное child-free, это молниеносный энергетический всплеск, в известных ситуациях, - экспрессивное выражение агрессии (беспрестанный поток оскорблений в комментариях. - с любой стороны), или, напротив - выражение автаркического автоудовлетворения. Едва ли правомерно считать порождаемое таким образом недо-умение полно-ценным (и вообще, - ценным) эмбрионом, - предельно конкретные вещи, каковыми являются подвижные или обездвиженные картинки, генерируемые экс-татическими коммутаторами, не оставляют ни малейшего шанса зародышу-смыслу: знаки и символические системы подогнаны друг к другу, словно монолитные блоки египетских пирамид, - иголка не пройдёт. Проще верблюду сквозь угольное ушко…
Движущуюся или парализованную картинку не обсуждают, - она и так слишком хороша, она практически невероятна, это фантазм в не-опосредствуемо вещественном воплощении. С экстенсией доступности, - позволяющей каждому, вне зависимости от пола, возраста, расовой и национальной принадлежностей, вероисповедания и политических [пред]убеждений воспроизводить совершенно проницаемые, абсолютно узнаваемые, потому что эффектные, системы знаков в умопомрачающих объёмах, впору лишний [?] раз поговорить о том, что электроника превзошла в прогнозах гностиков и неоплатоников, - пластическую хирургию. Галлюциногены и психостимуляторы позволяют художникам модернового класса становиться мистиками; особые техники звукоизвлечения и воспроизведения изображений, - мнить себя медиумами и экстрасенсами; пластическая хирургия и, обеспечившая ей мощную теоретический support крупная артиллерия коммуникации, - воплощать собой совершенство в самом «модерновом» значении / значимости этого слова, - быть андрогинном per se.
Отчего жить стало лучше, жить стало веселее.
Ядерное возмездие неотвратимо. Континуум следует, словом.
P.S. Вообще-то, этот зачин текстов следовало бы к 8-му марта преподнести, но подумалось, - успею выпить ещё цистерну холодного вермута и пересчитать, по меньшей мере, 666 изгибов, безо всякой истомы. Так что незачем.
---------------------------------------------------------------------------------------------------
[*] - обратите внимание на «окурсивленный» эпиграф: Перед взором читателя эссе, которое имеет своего рода двойника - лекцию, прочитанную в Новом университете 13 декабря 2005 г. Лекция называлась «Лилит», она собрала небывалую аудиторию. Однако сам Головин специально отметил, отдавая в Бронзовый Век этот текст, что последний с лекцией соотносится лишь отчасти.
[**] -
Жестокость. Врожденная преступница превосходит преступника в другом отношении, именно в рафинированной жестокости, с которой она совершает свои преступления. Ей недостаточно, что враг ее умирает; она должна еще насладиться его смертью. В итальянской шайке разбойников la Taille , возникшей на юге Франции, женщины обнаруживали большую, нежели мужчины, жестокость при истязании пленников и особенно пленниц. Tiburzio убила свою товарку во время ее беременности, бросилась затем на труп ее, рвала зубами ее мясо и бросала откушенные куски своей собаке. Chevalier убила одну свою беременную родственницу, загнав ей в голову через слуховой ход вилку. Р. Не удовлетворилась ранами, которые она наносила своим вероломным любовникам, находя это слишком легким наказанием для них: она ослепляла их, засыпая их глаза мелким стеклянным порошком, который она приготавливала, разгрызая собственными зубами стеклянные вещи. Известная Д. облила своего любовника, изменившего ей, серной кислотой. Когда ее на суде спросили, отчего она не прибегла для мести к ножу, она ответила: Для того, чтобы лучше дать ему почувствовать всю горечь смерти . София Ganthier замучила насмерть медленными истязаниями семь мальчиков, доверенных ей для воспитания. Мы находим в истории всех времен многочисленные примеры жестокости, соединенной со сладострастным темпераментом, у женщин, находившихся на высоте власти.
Кроме всем известных Агриппины, Фульвии, Мессалины и Елизаветы мы приведем еще следующие случаи. Аместрис выпросила себе у Ксеркса, обещавшего исполнить ее просьбу, выдачу матери своей соперницы. Когда это было исполнено, она отрезала несчастной женщине грудные железы, уши, губы и язык, бросила отрезанные части на съедение собакам и в таком виде отослала ее домой.
Парисатида, мать Артаксеркса, приказала разрезать на части свою соперницу, а мать и сестру ее зарыть в землю живыми. Кориана, хваставшего, что он убил Кира, она истязала и мучила в продолжение десяти дней.
Возлюбленная китайского императора Кион-Син (1147 г.) приказывала разрезать на части всякую женщину, которая удостаивалась ласк ее развратного любовника, варила их и отсылала к отцу своей жертвы, которого потом постигала такая же участь. Беременных женщин она приказывала разрывать на части живыми.
Но высшую степень жестокости мы находим у женщин-матерей, у которых наиболее глубоко коренящееся в человеческой натуре чувство перерождается в ненависть.
Hoegeli погружала в воду головку своей девочки во время наказания ее, чтобы заглушить ее крики. Однажды она ногой столкнула ее со всех лестниц, вследствие чего у ребенка сделалось искривление позвоночного столба. В другой раз она ударила ее по плечу с такой силой, что причинила вывих его. Превратив таким образом постепенно свою дочь в урода, она стала ее звать в насмешку верблюдом. Во время болезни ее, чтобы унять ее плач, она лила ей на голову ледяную воду, клала на лицо тряпки, испачканные испражнениями, и заставляла в течение многих часов вслух повторять: Дважды два -- четыре .
Kelsch также погружала лицо своего сына в испражнения, заставляла проводить его на балконе холодные зимние ночи в одной сорочке. Екатерина Hajes, убив своего мужа, отрезала голову его перочинным ножом (Griffith North American Review, 1895); Smith отравила восемь детей.
Кокотка Stakenburg начала истязать свою дочь на 42-м году, когда поклонники покинули ее. Я терпеть не могу девочек , -- говорила она. Она подвешивала ее под руки на одеяле, била молотком по голове, прижигала утюгом и однажды, избив ее палкой досиня, стала насмехаться над ней, говоря:
Теперь ты маленькая негритянка .
Rulfi заставляла голодать свою маленькую девочку и, чтобы усилить ее мучения, принуждала ее присутствовать за столом во время своих обедов. Она пригласила для нее учителя с единственной целью иметь возможность бранить и бить ее, когда та не знала своих уроков, что при таком содержании ребенка было, конечно, не редкостью. Она связывала ее и заставляла младших братьев колоть ее булавками, чтобы к физической боли присоединить еще чувство унижения.
Каким же образом объяснить себе подобное зверство в характере преступниц?
Мы уже видели, что даже у нормальной женщины болевая чувствительность меньше развита, чем у мужчины, а сочувствие чужому страданию находится, как известно, в прямой зависимости именно от нее, так что оно не имеет места там, где чувствительность эта совершенно отсутствует. Далее мы выяснили, что у женщины много общего с ребенком: она обладает слабо развитым нравственным чувством, ревнива, злопамятна и старается выразить свою месть в рафинированной, жестокой форме -- все это недостатки, которые у нормальной женщины более или менее уравновешиваются и нейтрализуются чувством сострадания, материнством, меньшей страстностью в половом отношении, физической слабостью и более слабой интеллигентностью ее.
Но если болезненное раздражение психических центров возбуждает дурные инстинкты и требует себе какого-нибудь исхода, если способность сочувствовать чужому страданию и материнская любовь отсутствуют, если, наконец, сюда еще присоединяются, с одной стороны, сильные страсти и потребности, являющиеся следствием чрезмерной похотливости, а с другой -- развитой ум и физическая сила, дающие возможность приводить в исполнение дурные замыслы, то ясно, что полупреступница -- существо, каким является нормальная женщина, -- должна легко превратиться во врожденную преступницу, более страшную, нежели любой преступный мужчина. Какими ужасными преступниками были бы дети, если бы им были знакомы сильные страсти, если бы они обладали физической силой и развитым умом и если бы, наконец, их тяготение ко злу усиливалось бы еще вследствие болезненного возбуждения.
Женщины -- взрослые дети: дурные инстинкты их многочисленнее и разнообразнее, чем наклонности ко злу мужчин, но они находятся у них почти в латентном, скрытом состоянии; если же они возбуждаются и просыпаются, то последствия этого, конечно, должны быть самые ужасные.
Врожденная преступница представляет собою, кроме того, исключение в двойном отношении: как преступница и как женщина.
Преступник сам по себе является ненормальностью в современном обществе, а преступная женщина есть еще исключение и среди преступников, ибо естественная атавистическая форма преступности у женщины есть не преступление, а проституция, так как примитивная женщина более проститутка, чем преступница. Поэтому преступница, как двойное исключение, должна быть вдвое более чудовищной. Мы уже видели, как многочисленны причины, предохраняющие ее от преступления (материнство, сострадание, физическая слабость и пр. и пр.); если поэтому женщина, несмотря на все это, совершает все-таки преступления, то ее нравственная испорченность, побеждающая все эти препятствия, должна быть поистине чудовищна.
[в сочетании с -]
16. Приведение в исполнение преступлений. Сложные планы. Ум врожденных преступниц виден, между прочим, также и в том, что преступления их часто замечательно сложны. Причина этого -- отчасти их физическая слабость, отчасти -- возбужденная чтением романов фантазия. Во всяком случае, для приведения в исполнение планов их часто требуются далеко не дюжинные умственные способности.
Иногда они употребляют очень сложные приемы для разрешения относительно простых задач, напоминая в этом отношении человека, который делает большой крюк, чтобы достигнуть близлежащего пункта. Мы уже раньше познакомились с чрезвычайно запутанным планом, который составила себе Gras с целью сделаться богатой вдовой и выйти замуж за своего любовника: равным образом мы упоминали и про своеобразный план княгини R., и про то письмо, в котором ее любовница должна была сознаться, что сама лишила себя жизни. Некая Minna, хотевшая во что бы то ни стало поступить прислугой вместо своей знакомой в один дом, пыталась сперва оклеветать ее перед господами, когда это не удалось, уверить свою знакомую, что последние обманывают ее, обсчитывая на жалованье. Но когда и это не помогло, Minna украла у нее ключ от дверей, прокралась вечером в комнату ее и спряталась под ее кроватью. Ночью она напала на подругу свою, когда та спала, ранила ее и убежала, замкнув за собой двери. На следующий день после этого она преспокойно явилась к господам своей жертвы, предлагая заместить свою больную подругу. Когда же барыня не решилась взять ее, она обещала ей, если она возьмет ее, указать то лицо, которое нанесло рану ее прислуге. Rosa Bent с целью лишить жизни мужа поставила перед кроватью его, когда он спал, котел с кипятком, затем разбудила его, говоря, что его кто-то кличет на улице, и, когда он поднялся с постели, она толкнула его, полусонного, в этот котел.