Свежий хлеб. Холодно.
Она мчалась по ночному городу и фонари на обочине сливались в сплошную линию. Шел снег. Метель. Слезы высохли, но горечь их осталась на губах соленой коркой. При каждом вдохе щемило сердце, а выдыхать и вовсе было невозможно. Сигаретный дым синей завесой стелился по стеклу.
Ударив по тормозам она остановилась около ларька с цветами. Продавали только черные розы. Символично. Расплатившись, она вернулась к машине, но вдруг в каком-то страннном порыве выскочила на дорогу и побежала к реке.
Прыгнув в воду она обожглась о холодные льдинки, плавающие в воде. Ноги свело судорогой. Одежда быстро намокла и стала ужасно тяжелой, тянущей вниз. Быстро погружаясь на дно она сумела выкрикнуть никому не слышные слова и камнем ушла на дно.
...
Лиза, я пишу тебе из сада, в котором мы гуляли той осенью. Я помню, как пахли твои волосы - свежим хлебом и чуть-чуть цветами и полем. Этот запах, как впрочем и твой тогдашний образ, я сохранил.
Ты знаешь, я никогда даже не думал, как сказать ребенку, что его родителей больше нет. То есть как физически вытолкнуть нужные слова, да и бывают ли они нужными. Я уверен, фраза "мамы больше нет" ударит как плеть. Сложность еще и в том, что она сразу все понимает. Нельзя утаить - почувствует. Нельзя соврать - не поверит. Иногда я смотрю в ее зеленые глаза - прямо как твои - и мне кажется, что она уже и так все знает. И смотрит на меня таким грустным взглядом, таким долгим и слишком уж взрослым.
Лиза, где ты?
Тут холодно.
Ударив по тормозам она остановилась около ларька с цветами. Продавали только черные розы. Символично. Расплатившись, она вернулась к машине, но вдруг в каком-то страннном порыве выскочила на дорогу и побежала к реке.
Прыгнув в воду она обожглась о холодные льдинки, плавающие в воде. Ноги свело судорогой. Одежда быстро намокла и стала ужасно тяжелой, тянущей вниз. Быстро погружаясь на дно она сумела выкрикнуть никому не слышные слова и камнем ушла на дно.
...
Лиза, я пишу тебе из сада, в котором мы гуляли той осенью. Я помню, как пахли твои волосы - свежим хлебом и чуть-чуть цветами и полем. Этот запах, как впрочем и твой тогдашний образ, я сохранил.
Ты знаешь, я никогда даже не думал, как сказать ребенку, что его родителей больше нет. То есть как физически вытолкнуть нужные слова, да и бывают ли они нужными. Я уверен, фраза "мамы больше нет" ударит как плеть. Сложность еще и в том, что она сразу все понимает. Нельзя утаить - почувствует. Нельзя соврать - не поверит. Иногда я смотрю в ее зеленые глаза - прямо как твои - и мне кажется, что она уже и так все знает. И смотрит на меня таким грустным взглядом, таким долгим и слишком уж взрослым.
Лиза, где ты?
Тут холодно.