Когда общественности удобнее молчать
О журналистах на войне и реакции «прогрессивного сообщества»
«Удар 100% был намеренным, еще до нашего приезда над церковью около 20 минут кружил беспилотник, как только мы оказались внутри, почти сразу был нанесён удар».
Не могу сказать, что я был удивлён этому сообщению. Напротив, я ждал, что мои догадки подтвердятся. Было ожидаемо, что обстрел церкви, в которой находились журналисты, был не случайным, а закономерным.
О том, что Юрий Котенок ранен в населённом пункте Шуши в Нагорном Карабахе, я узнал от российских военкоров Семёна Пегова и Александра Коца. Они показали место удара азербайджанской авиации. Как выяснилось, это был повторный авианалёт на церковь. Котенок отправился туда, чтобы отснять последствия первой атаки, но после того, как беспилотники скорректировали авиацию, был нанесён повторный удар.
Разумеется, официальные власти Азербайджана отрицают причастность к обстрелу церкви, где получили ранения российские журналисты. Тем временем, на российском телевидении уже раскручиваются новые образы неадекватных экспертов, которые проводят неуместные аналогии и оправдывают агрессивные действия своих властей. На этот раз - азербайджанских, а не украинских.
Дежавю. Думаю, вечером 8 октября многие в Донбассе столкнулись с мыслью, что всё это уже где-то видели. Всё это уже происходило во время горячих фаз вооруженного конфликта и даже в период после подписания мирных соглашений.
Больше не является какой-то разрывающей шаблоны мысль, что международные документы в горячих точках не действуют. По крайней мере, зачастую та или иная сторона конфликта пренебрегает ими. Поэтому под обстрелы попадают школы, детские сады, больницы, церкви, бомбоубежища и так далее. Разумеется, журналисты в этом случае не становятся исключениями. Какого бы размера не были отличительные знаки, которые дают понять военным, что вы не являетесь участником боевых действий - комбатантом,- по вам нанесут удар, если вы окажитесь в прицеле наводчика.
Ваше благополучие будет зависеть от удачи. Как показывает практика, даже опыт не всегда способен в нужный момент подсказать, когда нужно спрятаться в укрытие. Котенок - военный корреспондент с богатым опытом, но даже он не смог его уберечь от полученных ранений.
Был случай в моей практике, когда я столкнулся с подобной ситуацией. Весной 2015 года уже «действовали» Минские соглашения, но происходило это только на бумаге и в медиапространстве. Тогда случилось несколько инцидентов с участием военных корреспондентов. То и дело поступали сообщения, что на линии разграничения кто-то из журналистов получит ранения. Когда мне назвали имя Андрей Филатов, оно мне ничего не сказало. В то время в Донбассе было большое количество военных журналистов из России. Мне предложили отправиться в травматологию, где лежал после успешной операции Филатов.
Мы зашли в палату, залитую лучами апрельского солнца. На койке лежал улыбчивый молодой парень. На голове торчали короткие русые волосы, недельная небритость, левая рука в гипсе. По его внешнему виду нельзя было сказать, что последние два года он провёл в Сирии, снимая боевые действия. При этом его кадры поражали. Он снимал целые боевые операции. Ставил экшн-камеры на башни сирийских танков, расставлял на несколько точек для съемки с разных ракурсов видеокамеры, а после закадровым текстом объяснял происходящее на экране. С помощью его работы зритель мог понять, что такое настоящие боевые действия, а не красивые вылизанные картинки голливудских блокбастеров, где снаряды летят в замедленном действии, а танки могут разлететься от попадания пули пистолета.
При этом за все два года Андрей не получил ни царапины, хотя фактически на его глазах шла борьба с террористами. В Донбассе же на фронте он провёл до ранения всего три дня. Как он сам рассказывал, их он провёл с ополченцами в подвале. Ответный огонь вести нельзя было. Украинские миномёты продолжали обкладывать снарядами позиции ДНР. Из укрытий не выбирался, пережидал вместе с военными, и только на третий день они поднялись на поверхность. Вместе с отрядом военкор шёл по посёлку Спартак, когда противотанковая управляемая ракета упала рядом с забором. Он-то и принял основной удар украинского снаряда, но осколок достался и Филатову. В итоге - перелом кости в предплечье и лёгкие ранения в живот. Донецкие врачи сделали своё дело, и военкор, сидя на койке, показывал на видео момент своего ранения.
«Так меня и ранило. Я фиксировал, что ополченцы стреляют исключительно из автоматов, как в следующий момент прилетел снаряд. Я осознанно шел на этот риск, но для меня стало неожиданностью широкое использование противотанковых управляемых комплексов. В Сирии за два года я их встречал всего 2-3 раза. Это дорогое оружие, и не у каждой армии есть такое количество ПТУРов, чтоб использовать их против пехоты», - комментировал журналист видеофрагмент.
В тот же день стало известно, что в Широкино тяжёлое ранение получил журналист телеканала "Звезда" - нарвался на растяжку. Та осень была невезучей для журналистов, и это при том, что уже действовали Минские соглашения.
В действительности ни мирные договорённости, ни международные документы, ни опыт, ни огромная нашивка «Пресса» не способны спасти от авианалёта или артиллерийского обстрела. И при этом никто не станет защищать военных корреспондентов. Напротив, люди, которые обычно проявляют сердобольность, абсолютно безразличны к судьбам журналистов в горячих точках. Вместо обвинений в адрес агрессивной стороны конфликта, они способны оправдывать военных преступников. Существует несколько тезисов на этот случай:
- «Мы их туда не посылали»;
- «Что они вообще делали в зоне боевых действий»;
- «Они не журналисты, а пропагандисты» .
В худших случаях военных корреспондентов и вовсе обвиняют в том, что они сами виноваты в том, что по ним ударили из тяжёлого вооружения, и даже призывают уничтожать военкоров за их профессиональную деятельность. В качестве аргумента может быть использован тот факт, что военкоры носят военную форму, как и комбатанты. Данное утверждение подошло бы для тех, кто о мире судит по художественным фильмам, где журналисты в клетчатых рубашках и джинсах носятся по обстреливаемому Сараево. Но реальность может сильно отличаться от представлений режиссёра о боевых действиях.
Данная позиция не укладывается в концепцию миролюбия, которое проявляют представители либеральной общественности, когда речь заходит о всевозможных протестах против неугодных им режимов.
Лично для себя я давно сформулировал объяснение такой позиции. Просто всегда есть «свои» и есть «чужие». Когда люди с коктейлями Молотова свергают неугодный либералам режим, пусть даже при этом нарушая Конституцию страны, то все методы хороши, ведь это же зло во имя добра. И напротив - если кто-то начинает сопротивляться их воле, то этих людей необходимо уничтожить самым жестоким образом, желательно прямой наводкой из танка. И в идеале, чтобы это была боевая техника какой-то из стран НАТО. В таком случае вообще и слова не будет сказано с обвинениями в адрес этого государства, что мы, собственно, и увидели, когда Азербайджан под покровительством Турции (члена Североатлантического альянса) ударил по разрушенной церкви в Нагорном Карабахе, в которой находились военные журналисты из России. Ни один прогрессивный активист не осудил действия Баку и Стамбула, равно как они не обвиняют Киев в очередном срыве процесса по мирному урегулированию конфликта в Донбассе и обстрелах мирных кварталов ЛДНР.
Оригинал: https://asd.news/articles/voyna/kogda-obshchestvennosti-udobnee-molchat/