Мир через окошко видоискателя

[denyaleto]

«А есть что-то такое, что можно снять, не посчитавшись с собственной жизнью?»

(с) Вера Николаевна Стенина, мать фотокорреспондента Андрея Стенина (из материала военкора «КП» Александра Коца)

Костяшка домино бьёт своего близнеца. Одна за одной, они ложатся друг на друга. Дальше цепочку событий остановить невозможно. Если случилось первое, процесс не остановится, пока последняя костяшка не ляжет. Принцип домино. Случается так, что невольно затрагиваешь костяшку, а после уже не контролируешь запущенный тобой событийный процесс. Остаётся только идти новым путём, о котором ранее и не знал.

Принцип домино

В моём случае первая костяшка упала с первым нажатием на спусковую кнопку затвора б\ушного Fuji. С тех пор прошло предостаточно эпизодов. Камера меня заводила в непредсказуемые места, где я, скорее всего, в жизни своей никогда не побывал, если бы в один день не стал самопровозглашённым фотографом. Снимая трагичные события в Донбассе, я научился смотреть на мир через окошко видоискателя. Постепенно я перестроился на работу через поворотный экран своего фотоаппарата, но это уже детали. В книге испанского военного фотографа Артуро Перес-Реверте «Баталист» главный герой смотрел на мир через окошко видоискателя, поэтому останется вариант оригинала.





Иногда кадр работает, как взмах крыльями маленькой бабочки, которая провоцирует тайфун где-то на другом конце земли. Своим кадром можешь спасти жизнь, привлечь внимание общественности к судьбе одного маленького человека, а можешь её разрушить.



Возвращаясь к принципу домино, нажатием на спусковую кнопку затвора ты можешь зацепить костяшку, которая запустит новую цепочку событий. И это уже необратимо. По сути, вся книга «Баталист» полностью посвящена этой теме.

Видоискатель - ментальный бронежилет

Видоискатель отделял меня от происходящего, выступая своего рода бронёй, оберегающей от трагичной действительности. С одной стороны, я был в гуще событий, а с другой - наблюдал за всем, как невольный свидетель, где-то в уютном и безопасном месте. Парадокс. Невозможно быть в двух местах одновременно. Но часто осознание произошедшего наступает после того, как камера оказывается в кофре. Будто лишаясь ментальной защиты, ты оголяешь нерв, и ужас врывается в сознание, чтобы устроить там хаос. Пока ты, уставившись в небольшой экранчик фотоаппарата, смотришь на мир, складывается ощущение нереальности происходящего, но стоит камере исчезнуть, как реальность своей жестокостью уничтожает внутренности. Ты впускаешь в себя ужас, страшные эмоции, крики и вопли. Они бродят в тебе, и остаётся только их выплеснуть вновь наружу.



У каждого свой способ. Пить, читать, слушать громко музыку, чтобы заглушить воспоминания. Спустя время остаются отголоски, эхо тех событий, что изменили тебя. С одной стороны, ты хотел бы их забыть, стереть с карточки память собственного мозга, а с другой - достаёшь архив, копаешься в кадрах, чтобы напомнить себе о том, чего забыть нельзя.

Цена кадра

Долгое время я задавал себе вопрос: «А зачем ты этим занимаешься?». Ведь очень много фотокорреспондентов - российских, иностранных, местных, которые работают не хуже, а то и лучше. Великая идея? А какая идея была у Андрея Стенина, который был фактически женат на собственной работе, убившей его? Сделать кадр, который сможет остановить войну? Слишком наивно и неправдоподобно. Это в западных фильмах можно увидеть, как один антивоенный кадр с неизвестным бунтарём против колонны танков может изменить общественное сознание. В реальности так не бывает. Сотни, а то и тысячи кадров не способны остановить вооруженный конфликт, если отсутствует политическая воля у людей в дорогих брендовых костюмах.



В конечном итоге, я пришёл к выводу, что просто получаю удовольствие от этого занятия. Это может звучать дико. Невозможно питаться силам от горя. Так ведь могут трактовать мои слова? Корреспондентов называют «шакалами», «стервятниками», «трупоедами». В такие моменты журналисты становятся громоотводами, ведь нет рядом того, кто виновен в твоём горе, а есть «ненужный свидетель», на которого можно наброситься и физически выплеснуть свой гнев. Но что осталось бы, не будь работ фото- и видеокорреспондентов, которые снимают происходящее? Сухие сводки, цифры с количеством погибших и раненных, сообщения о разрушениях инфраструктуры. За ними была бы пустота. Нет человека, а лишь безликая информация.



Я сохраняю мгновение. Пусть даже страшное, но его важно зафиксировать для будущего. Это страница истории человечества, о которой в будущем будут читать в книгах. Для того, чтобы бездушные буквы наполнились подлинностью, стали осязаемы и реальны, нужны снимки, позволяющие читателю хотя бы на секунду окунуться в ужас, творящийся в Донбассе.



Так всё-таки, есть что-то такое, что можно снять, не посчитавшись с собственной жизнью? Соглашусь с военным корреспондентом «КП» Александром Коцем, нет такого кадра, ради которого стоит отдать свою жизнь, но никогда не знаешь цену, которую придётся заплатить за свой снимок.

«Здесь живут»

За полночь. Я окунулся в архив со снимками. Отбираю кадры, на которые не обратил внимание раньше. Искорёженная остановка в посёлке шахты Октябрьская, что недалеко от Донецкого аэропорта. Посиделки в окопах в Авдеевской промзоне, пока шумит украинская тяжелая техника. Изрешечённый забор с надписью «Здесь живут» в посёлке Спартак. Вчера там случилась очередная трагедия. Женщины работали на приусадебном участке, когда одна из них задела неразорвавшийся снаряд. В результате взрыва одна женщина погибла, вторая госпитализирована. Возможно, я даже был с кем-то из них знаком. Но какое это теперь имеет значение.



Не знаю, почему, но я часто пересматриваю архив с фотографиями из «красной зоны». Это своего рода мазохизм, но мне не отделаться от мысли, что нужно помнить о тех, кто в окопах, кто в подвалах, о тех, на кого мировой общественности, по большому счёту, наплевать. Для цивилизации Донбасс уже давно стал именем нарицательным, означающим очередную горячую точку, а значит, там могут погибнуть и гибнут люди, это норма для вооруженных конфликтов. Поэтому молодая девушка на ресепшине небольшой московской гостиницы с недоумением спросила: «А вы прямо из самого Донецка?». Да, мы живы, мы такие же, как и остальные люди, просто живём в экстремальных условиях, к которым привыкли, и от которых уже отделаться не сможем.

Оригинал: https://asd.news/articles/voyna/mir-cherez-okoshko-vidoiskatelya/