Воскресшая больница расстрелянного поселка
Пустые глазницы окон, сгоревшие остовы автомобилей, разрушенные здания, реки крови и залпы минометов.
Таким я запомнил Октябрьский летом 2015-го. Вместе с городской администрацией и журналистами я приехал туда, чтоб эвакуировать всех желающих из обстреливаемой украинскими войсками территории поселка. На свой страх и риск я поехал туда без средств защиты, но стоило бы их с собой прихватить, потому что подъезжая к красной зоне мы услышали звуки боя. Мы проезжали мимо сожженного рынка, разбитых остановок, забитых ДСП окон в квартирах пятиэтажек. Где-то совсем рядом слышна была работа минометов, падение снарядов и треск автоматной очереди. Колонна из муниципального автобуса и нескольких машин журналистов продолжала двигаться. Автобус останавливался и из него выходила женщина со списком. Из черных подъездов выходили перепуганные местные жители. В основном, они были пожилыми. Некоторые из них подходили к журналистам и что-то спрашивали.
Одна из старушек, с явным испугом в глазах, подошла ко мне и спросила "А что это такое?". Эвакуация,- ответил я. После я понял, что мой ответ напугал старушку ещё больше. Добровольная,- спустя какой-то время добавил, чтоб успокоить местных. Никто из них не хотел оставлять свои дома. Они были готовы терпеть ежедневные обстрелы, но оставаться в своих квартирах или подвалах.
Сегодня я вновь отправился в многострадальный поселок. Сообщения об обстрелах микрорайона сократились. Подтверждением этого стало увиденное мной. Вместе с коллегами я привез медикаменты в героическую 21 больницу. О персонале медицинского учреждения можно снимать фильмы. Украинские военные отчитывались ежедневно об убитых "сепаратистах" в штаб "АТО", а в это время их снаряды лишь уничтожали мирных граждан и инфраструктуру города. Больница не стала исключением. Ей неоднократно доставалось. Во время активных фаз конфликта в Донбассе, когда поселок был под плотным вражеским огнем, в больницу №21 привозили и военных, и гражданских. Я помню её без окон. Казалось, что она ранена, так же как и её пациенты. Истекая кровью, она продолжала давать надежду на выживание пострадавшим от украинской агрессии. Больница становилась убежищем для всех, кто пытался спастись от артиллерии противника. Небеса буквально падали на жителей Октябрьского. Сегодня я увидел её совсем иной. Пока театр боевых действий передвинулся в сторону Ясиноватского поста ГАИ и Авдеевской промзоны, жители поселка и руководство Республики не теряют время. Восстановление идет полным ходом. Понемногу больница оправляется от полученных травм и приходит в себя. Больница стала символом для поселка. И это заметно сразу, потому что постепенно жизнь сюда возвращается. Если летом 2015-го я здесь видел только стариков, их оставалось единицы и те выходили на улицу лишь при крайней необходимости, то сегодня я увидел гражданский транспорт, молодые девушки переходили дорогу и несколько торговцев продавали местным ягоды, овощи и фрукты.
Конечно, тяжело жизнь на Октябрьском сравнить с центром Донецка. Это как сравнивать Донецк с Москвой. Небо и земля, по количеству населения и ритму жизни. Всё же Октябрьский остается фронтовым и война сюда возвращается с приходом темноты. Как-то уже сравнивал подобное явление со знаменитой игрой "Сайлент-Хилл", о мистическом шахтерском городке, который прокляли очень давно и теперь его жители вынуждены переживать ад ежедневно. Мы возвращались в центр города. Лихо проехав мимо недавно установленного мемориала погибшим жителям поселка Октябрьский, я заметил автобус №6а. Водители данного маршрута так же достойны упоминания. Зная излюбленные мишени украинских военных, профессия водителя становилась такое же опасной, как работа спасателя, военнослужащего или шахтера. Под шквальным огнем артиллерии они возили пассажиров в центр Донецка, куда не так часто падали снаряды противника. Сейчас мимо нас проехал полупустой автобус. Он неторопливо катил в сторону железнодорожного вокзала, которому так же досталось. Как найти и подобрать нити прежней жизни? Как жить дальше, когда в глубине души начинаешь понимать- как раньше не будет. Есть вещи, которые не лечатся временем. Некоторые рану уходят так глубоко, что не заживают никогда. Но я вижу, как дончане пытаются вновь жить, как раньше. Восстанавливают свои жизни из руин. В данном случае, это не фигура речи. Раны не уйдут никогда. Они оставят рубец, который будет напоминать о страшных событиях на Донбассе, но они сделают нас лишь лучше, добрее и сильнее, чем мы были когда либо. Уже сейчас мои сограждане доказали мне и всему миру, что невозможного нет.
Таким я запомнил Октябрьский летом 2015-го. Вместе с городской администрацией и журналистами я приехал туда, чтоб эвакуировать всех желающих из обстреливаемой украинскими войсками территории поселка. На свой страх и риск я поехал туда без средств защиты, но стоило бы их с собой прихватить, потому что подъезжая к красной зоне мы услышали звуки боя. Мы проезжали мимо сожженного рынка, разбитых остановок, забитых ДСП окон в квартирах пятиэтажек. Где-то совсем рядом слышна была работа минометов, падение снарядов и треск автоматной очереди. Колонна из муниципального автобуса и нескольких машин журналистов продолжала двигаться. Автобус останавливался и из него выходила женщина со списком. Из черных подъездов выходили перепуганные местные жители. В основном, они были пожилыми. Некоторые из них подходили к журналистам и что-то спрашивали.
Одна из старушек, с явным испугом в глазах, подошла ко мне и спросила "А что это такое?". Эвакуация,- ответил я. После я понял, что мой ответ напугал старушку ещё больше. Добровольная,- спустя какой-то время добавил, чтоб успокоить местных. Никто из них не хотел оставлять свои дома. Они были готовы терпеть ежедневные обстрелы, но оставаться в своих квартирах или подвалах.
Сегодня я вновь отправился в многострадальный поселок. Сообщения об обстрелах микрорайона сократились. Подтверждением этого стало увиденное мной. Вместе с коллегами я привез медикаменты в героическую 21 больницу. О персонале медицинского учреждения можно снимать фильмы. Украинские военные отчитывались ежедневно об убитых "сепаратистах" в штаб "АТО", а в это время их снаряды лишь уничтожали мирных граждан и инфраструктуру города. Больница не стала исключением. Ей неоднократно доставалось. Во время активных фаз конфликта в Донбассе, когда поселок был под плотным вражеским огнем, в больницу №21 привозили и военных, и гражданских. Я помню её без окон. Казалось, что она ранена, так же как и её пациенты. Истекая кровью, она продолжала давать надежду на выживание пострадавшим от украинской агрессии. Больница становилась убежищем для всех, кто пытался спастись от артиллерии противника. Небеса буквально падали на жителей Октябрьского. Сегодня я увидел её совсем иной. Пока театр боевых действий передвинулся в сторону Ясиноватского поста ГАИ и Авдеевской промзоны, жители поселка и руководство Республики не теряют время. Восстановление идет полным ходом. Понемногу больница оправляется от полученных травм и приходит в себя. Больница стала символом для поселка. И это заметно сразу, потому что постепенно жизнь сюда возвращается. Если летом 2015-го я здесь видел только стариков, их оставалось единицы и те выходили на улицу лишь при крайней необходимости, то сегодня я увидел гражданский транспорт, молодые девушки переходили дорогу и несколько торговцев продавали местным ягоды, овощи и фрукты.
Конечно, тяжело жизнь на Октябрьском сравнить с центром Донецка. Это как сравнивать Донецк с Москвой. Небо и земля, по количеству населения и ритму жизни. Всё же Октябрьский остается фронтовым и война сюда возвращается с приходом темноты. Как-то уже сравнивал подобное явление со знаменитой игрой "Сайлент-Хилл", о мистическом шахтерском городке, который прокляли очень давно и теперь его жители вынуждены переживать ад ежедневно. Мы возвращались в центр города. Лихо проехав мимо недавно установленного мемориала погибшим жителям поселка Октябрьский, я заметил автобус №6а. Водители данного маршрута так же достойны упоминания. Зная излюбленные мишени украинских военных, профессия водителя становилась такое же опасной, как работа спасателя, военнослужащего или шахтера. Под шквальным огнем артиллерии они возили пассажиров в центр Донецка, куда не так часто падали снаряды противника. Сейчас мимо нас проехал полупустой автобус. Он неторопливо катил в сторону железнодорожного вокзала, которому так же досталось. Как найти и подобрать нити прежней жизни? Как жить дальше, когда в глубине души начинаешь понимать- как раньше не будет. Есть вещи, которые не лечатся временем. Некоторые рану уходят так глубоко, что не заживают никогда. Но я вижу, как дончане пытаются вновь жить, как раньше. Восстанавливают свои жизни из руин. В данном случае, это не фигура речи. Раны не уйдут никогда. Они оставят рубец, который будет напоминать о страшных событиях на Донбассе, но они сделают нас лишь лучше, добрее и сильнее, чем мы были когда либо. Уже сейчас мои сограждане доказали мне и всему миру, что невозможного нет.